В связи с приездом шведских послов, среди которых были два протестантских священника – архиепископа Упсальский и епископ Абовский – у царя Ивана возникло желание устроить острый религиозный диспут относительно догматов христианской веры в православной и протестанткой традиции. Для богословских прений царь, естественно, пригласил первого русского книжника, своего наставника, митрополита Макария. Первому предстоятелю Русской Православной Церкви в присутствии царя пришлось столкнуться в споре с видным протестантским архиепископом и повести с ним острый религиозные прения на греческом языке.
Почем царь потребовал проведения религиозного спора между Митрополитом Макарием и шведским архиепископом Лаврентием Петри?.. Может, потому что находился под впечатлением осуждения еретика Башкина, в ереси которой так толком никто и не разобрался – жидовского или реформаторского, протестантского толка?.. Может, сам царь готовился к жестким прениям с католиками и протестантами?..
Суть спора царь сформулировал строго – по постам и почитании икон у православных и протестантов. Архиепископ Лаврентий Петри предложил вести прения на латинском языке, понятном и шведскому и русскому архипастырю, также хорошо знакомом и переводчику царя Ивана. Однако архипастыри все же выбрали для богословского спора греческий язык. Царь вначале был весьма рад выбору греческого языка для спора двух духовных пастырей, будучи уверен, что этот язык знает его переводчик. Однако греческий язык плохо знал царь и еще хуже его переводчик, который из страха за свою жизнь не решился в этом признаться. Переводчик «переводил» царю так, как он представлял себе канву полемики, однако более чем нелепо, не разумея смысла важнейших понятий и слов. Царю было явно недостаточно лицезреть лишь внешнюю сторону спора, поскольку внутренняя, самая интересная часть полемики православного и протестантского иерархов оказалась сокрытой от царя, посему он повелел прекратить историческую полемику, в знак благоволения и признательности за проявленную смелость, надев дарственную драгоценную золотую цепь на грудь архиепископа Лаврентия Петри.
Потом старец Макарий, уже после отъезда шведов укоризненно сказал своему воспитаннику:
– Зря ты нам, государь, не дал доспорить… Еще бы немножко, и архиепископ шведский лапки вверх поднял бы… Ужаснулся тихо слабости устоев своей веры реформаторской – в латинских отрепьях – перед мощью православной веры… Зря, зря не доспорили – все были бы довольны… Лучше спорить, скрещивая идеи, нежели мечи и копья… Жаль, жаль, не доспорили…
– Владыка, ты бы хоть подмигнул мне исподволь, что дело к твоей победе клонится – православной…
– В таком деле, государь, мигать и подмигивать нельзя… Сам должен чуять – где в споре одерживается победа, а где поражением пахнет… Хотя, мне кажется, что даже с поднятыми вверх лапками архиепископ не признал бы свое идейное поражение… Уклонился бы в сторону, заболтал – как в ступе воду… В ступе воду толочь – все они мастера, что латиняне, что реформаторы… Такая природа у них – любят не правду, а первенство своих идей, далеких от правды… А вся вера православная держится на правде – воистину…
– Если б не переводчик – сукин сын, все бы удалось, владыка… Только я сам хотел во всем разобраться, все его и твои идеи выслушав… Но переводчик – стервец… Надувал щеки, что в латыни и на греческом языке силен, а на самом деле ни бельмеса, насколько я понял, в греческом… Неужто не по заслугам архиепископ получил от меня златую цепь, владыка?..
– Нет, государь, вот этим золотым подарком ты потрафил моему сердцу… Он ведь покраснел, как рак, когда на грани поражения в духовном диспуте, подарка удостоился… Он за цепь, как утопающий за соломинку, схватился… В этом вся суть их веры прагматиков – догматы и символы веры только тогда сияют, когда золото за ними стоит… Без золота тускнеет их вера, нет сильного духа убеждений в их сердце, в душе… Русская православная душа шире и глубже…
Иван задумался, и после долгих раздумий спросил митрополита.
– Владыка, так ведь у иосифлян земли монастырские сродни злату архиепископа протестантского… Неужто без земли, отданной в государеву казну, вера православная потускнеет?..
Макарий тяжко вздохнул и ответил не сразу:
– Не бей иосифлян, государь, хотя бы при живом преданном тебе владыке… Вот умру, тогда и делай все по своему… Недолго мне, грешному, по земле топать осталось… Только при мне не обижай шибко монастыри – это твоя опора…
– А как же воевать?.. Как войско сильное устроить на зло врагам земли русской? – возвысил голос Иван. – …Я сейчас дни и ночи напролет думаю – куда повернуть войска русские – на юг, на Девлет-Гирея, или на запад, на Ливонию?..
– И куда же душа зовет? – с усмешкой полюбопытствовал владыка.
– Душа-то к морю Балтийскому призывает… Чуть ли не каждую ночь море снится… Да вот мудрые советчики – Сильвестр, Адашев, Курбский чуть не руки выворачивают, натравливая на хана крымского… Я им одно – не готовы мы воевать с султаном, еще время Руси не пришло, не по зубам на Таврида, вассал султана… А те, как сговорились – Таврида с литовской окраиной сама тебе в рот глядит, как яблочко надкусанное упадет… А мне Ливония и море снится… Потому и со шведами на сорок лет замирился…
– Потому и цепь златую архиепископу за проигранный богословский спор вручил… – усмехнулся Макарий. – Ладно, ладно… Был бы только прок от мира…
– Будет прок, будет, владыка… Как царица разродится, поеду с ней на богомолье в Можайск… Там и спрошу Николу Можайского – куда идти царю, на Запад, на Ливонию, или на юг, на хана?.. Поедем?
– Стар я, государь для таких поездок… Скоро проситься буду на покой отправить с митрополичья…
– Подожди, владыка… Мне еще так твоя помощь нужна… Так я нуждаюсь в твоем благословении…
Макарий как-то странно поглядел на царя и поспешил с тем же тяжким вздохом перекрестить царя с поникшей головой и сложенными руками для благословения… Сказал владыка с радостным сердцем:
– Николин град не митрополита, а царя православного ждет… С твоей легкой руки Можай древний в Священный град русских превратился…
– С твоей легкой руки, владыка… – поправил царь митрополита. – Воистину, с твоей легкой руки… Недаром ты та настоятельствовал…
– Было такое дело, государь… Только Священным Николиным городом Можайск стал во время твоего царствования… Когда скромный ручеек паломников к Николе Можайскому Чудотворцу обернулся широким потоком тысяч и тысяч… Сколько там церквей и монастырей новых возвели только за время твоего царствования – несколько дюжин… Удивительное дело…
На другой день Иван утром сказал Анастасии:
– Надо же, опять море снилось… Только будто я на корабле стою как капитан и распоряжения морякам отдаю – как Ливонию побить с моря…
– Так ты же и есть капитан… Только твои моряки есть твои подданные православные… – сказала Анастасия.
– Верно… А я приказы-то отдаю морякам, а сам поглядываю снизу вверх на Николу Можайского – правильно или нет правлю кораблем – государством Русским… А он, Никола Меченосец иногда улыбается, а иногда ликом мрачнеет… Даже раз показалось – мечом пригрозил…
– Ой… – испуганно схватилась за голову Анастасия. – К чему бы это?.. Нельзя, чтобы мечом Чудотворец царю грозил…
– Вот тебе и ой, царица… Наверное, только святителю Николе в ипостаси Меченосца Можайского можно… На то он и святой, а не лукавец, что царю православному осмеливается пригрозить, когда тот суетится в мыслях и деяниях… Как родишь и оправишься, так сразу к Николе Чудотворцу поедем в Можайск – Священный город… Не суеты ради, а ради истины и вопросов государевых – куда мне войско повернуть, на юг или на запад?.. Не прощает суеты сует в мыслях и промахов делах царю православному Никола Меченосец… Суета подтачивает праведность… Нельзя суетиться русскому царю… Со шведами правильно замирились… Нельзя перед рывком на юг или на запад на севере сильного недруга оставлять, желающего в спину ударить… А Макарий правильно оценил мои действия… Что я цепь златую навесил на шведского архиепископа… Он, чудила, богословский спор владыке проиграл, а цепь златую, как победитель от царя получил… Наверняка, порадует короля своего, что царь Московский великодушен и щедр… Это нам в плюс для рывка к морю, для русского прорыва… Только куда – на юг или на запад?.. Только с неверными мусульманами или латинянами не о чем спорить… О вере с неверными спорить?.. Смешно… С латинянами? Еще смешнее… Их папы и кардиналы отпущение грехов с амвона торгуют… Вот за это их реформаторы невзлюбили… Тощие духом латиняне… Что у наших непримиримых соперников – иосифлян и заволжских старцев больше силы убеждения и веры истинной, чем у латинян и шведов-реформаторов, что за Мартином Лютером подались… Только мир не для лжи и лукавства создан… Недаром в противовес разным латинянам и реформаторам разным, от латинской церкви отколовшимся, Третий Рим, православное царство московское строится… Выстроим, царица?
– Выстроим, царь…
– Вот так-то – ладно ты поддерживаешь добрым словом православного царя, царица… Если бы, ты знала, Настасьюшка, как мне хочется с тобой к Николе Можайскому, покровителю моряков и купцов, прийти простыми паломниками – испросить куда идти, к каким морям прорываться?..
– И придем, царь…
– …Я же, родная никогда наяву не видел моря… А сейчас оно мне одно только грезится и снится часто – чуть ли не каждый день… С Николой Чудотворцем на моем корабле, где я капитаном поставлен – это одна история… А наиболее повторяющаяся картина: ночами снится синее море, то спокойное, то бурное с кипящей пеной набегающих на берег волн… И шумит, рокочет неугомонное море, к чему-то взывает… А иногда снятся птицы морские – крупные белокрылые с кривыми жадными клювами… И они тоже что-то выкрикивают, призывают меня – может, чуют, что душа моя волнуется, а по сути, никакого свершения в жизни не… А мне уже 26 лет – был при смерти… Не знаю, сколько мне на роду написано?.. Такие знаменательные сны и мечты о прорыве к морю – а свершения снам и мечтам нет… Разве это счастье для человека… Если бы у меня не было бы царства и любви, то без свершения своих снов и мечтаний я бы давно умер от горя, что мечты и сны не сбываются… Ведь это смерти подобно, когда твои мечты и сны детства, юности, нынешнего дня не сбываются… Смерть как горе от несбывшихся надежд и мечтаний…