Резче! Громче! Быстрее!
Придавливаю ее к себе и ладонями сжимаю сладкие половинки, буквально натягивая на гудящий орган все быстрее и глубже. Она все такая же тесная, горячая и узкая, но член уже практически свободно входит, растягивая стеночки под себя, заставляя меня еще громче и нетерпеливее рычать в ее темные волосы.
Мне хорошо… Мне чертовски хорошо, как не было давно! Не знаю, в Тарн ли дело или я наконец дорвался до того, что так страстно желал и боялся столько лет, упиваясь собственной жадностью, но мышцы гудели, а грудь горела огнем. Я хотел эту маленькую суку так, что череп трещал по швам. А она не кричала и не вырывалась, только стонала утробно, хваталась за меня пальцами и пьяно скользила губами по моей шее, плечам, так и не решившись поцеловать первой.
Ненадолго.
Облегчение приближалось, и я не собирался его упускать только из-за своей не пойми откуда взявшейся страсти, я хотел заполнить ее своим семенем, испачкать белую кожу, пометить собой и своим запахом. И плоть, пульсирующая от желания, горела, приближая меня к финалу.
Но произошло то, что полностью сломало мой набросанный на скорую руку план с уже и так тысячей внесенных поправок.
Маленькая дрянь неожиданно вскрикнула и захрипела. Выгнулась дугой, впиваясь до треска пальцами в мои предплечья, и затряслась.
Ненавижу. Ненавижу ее за этот сладкий оргазм.
Ее кожа раскраснелась, будто светясь изнутри, губы открылись, такие припухшие, красные, все в трещинках от моих поцелуев, а глаза закрылись, погружая ее в удовольствие.
Впервые я кончил от того, как смотрел на оргазм моей любовницы. Свело все мышцы, выкрутило кости, а я все смотрел, с животной жадностью впитывая ее дыхание, ее сжимающуюся узость, и кончал.
Она все так же сидела на мне верхом, только расслабленно уткнулась лбом во влажное плечо, растекаясь по моей груди. И я слышал, с каким бешеным звуком стучало ее сердце о грудную клетку, прижатую ко мне.
Это только раз. Наваждение.
Так больше никогда не будет. Это маленькая чертова Тарн больше не поймает меня в свои сети. Никогда! Я скорее удавлю ее в этой же постели!
Но что мне мешало сделать это сейчас?..
— Мне не было скучно.
— Что? — она пьяно приоткрыла глаза, стоило сбросить ее с собственных бедер и подняться, поднимая снятые второпях брюки.
— Ты меня развлекла. Доброй ночи, царица.
Развернулся и вышел, хлопнув дверью.
Подальше от нее и ее запаха.
Глава 11
Только оставшись в одиночестве, я будто проснулась. Горячая волна страсти схлынула, вместо нее пришел шторм сожаления и жалости к себе.
Отдалась. Ему. Добровольно.
Прижимая к груди покрывало, вымокшее от нашего пота, и пропитавшееся запахом страсти, я проглотила тошнотворный ком, пытаясь взять себя в руки.
Я чувствовала себя грязной, испорченной, но не могла не признать — это только потому, что он ушел. Останься Ворон хоть ненадолго, задержись на минуту больше, и я бы не распинала себя так рьяно.
Испорченная.
Нет! Нет! Я не испорченная! Я разделила ложе с супругом, а значит, все произошло именно так, как было должно. Я не сломанная, просто… устала.
— Хаял!
— Царица, — мужчина вплыл в комнату, низко опустив глаза, и поклонился, не смея смотреть на супругу Ворона.
— Распорядись, чтобы мне приготовили ванну.
— Как прикажете.
Вновь поклон и дверь закрывается, позволяя услышать мерзкий скрип засовов.
Запирает меня. Как зверюшку, как развлечение.
Ненавижу!
От злости ударила по разбросанным по постели подушкам, вновь окунаясь в терпкий аромат мужчины, которым я пропахла с головы до ног. Кожа гудела, пульсировала от воспоминаний еще не утихшей страсти, и низ живота болезненно заныл, заставляя слышать собственный шепот в стоне, и тяжелое дыхание Ворона.
— Госпожа?
— Входите.
Хаял спешно вернулся и дернул канат на столбе кровати, пряча меня за балдахином. Трое мужчин внесли тяжелую ванну с горячей водой и, так же пряча глаза, покинули комнату.
— Позовите меня, когда закончите. Я распоряжусь унести ванну.
— Хаял!
— Да, госпожа?
— Я голодна.
— Я вас услышал.
Отлично. В еде меня не ограничили, что уже огромный плюс. В чистой воде тоже, надеюсь, и постель сменят, или я просто не смогу уснуть, вдыхая запах своего падения.
Он слишком отчетливо резал голову, проникая в нос.
Я долго сидела на дне бадьи и смотрела в одну точку. Не пыталась яростно стирать себе кожу мочалками, не ныряла с головой под воду, просто сидела, зная, что это не поможет. Он теперь навсегда останется в моей памяти, он занял место в моей голове, и его не так просто вымыть из нее.
Теперь я поистине жена Ворона. Царица без прав. Аксессуар к его тщеславию и неприкрытое место для ножа. Он хочет мстить, а я даже не знаю, чем заслужила это.
Не знаю, но обязательно выясню.
***
Ворон
Смотрел на нее с диким безумием.
Бешено двигал глазами, считая тени на стройном теле, слизывая взглядом мурашки. Она не пыталась отмыться, не топилась, не плакала, и это бесило.
Выводило из себя похлеще навязчивых мыслей.
Я убеждал собственную ярость, оправдывая ее тем, что впервые потерял контроль, просто упустил возможность как следует наказать девчонку, заставить ее страдать. Успокаивал больную тревогу, что потерял что-то, чувствуя, как треснул какой-то надломленный кусок и оторвался, давая Тарн возможность ударить меня им в грудь побольнее.
Мерзавка! Она не имела права!
Она смотрела в одну точку уже несколько мучительно долгих минут, не двигаясь с места! Ничего не делала, чем раскачивала мое и без того некрепкое спокойствие.
Дрянь! Плачь! Рыдай!
Но она лишь омыла тело голыми ладонями, погладила свои плечи, грудь, что так невыносимо красиво смотрелась в моей смуглой ладони своей белой полнотой…
Черт!
Выдохнул и уткнулся лбом в стену, закрывая глаза и отводя взгляд от ширмы меж стен, где я рассчитывал с упоением наслаждаться моральными муками изнасилованной девчонки, познавшей ярость своего врага.
Плеск воды привлек мое внимание. Голодным зверем вновь припал в небольшой прорези меж камней, прилипая взглядом к обнаженной фигурке.
Она стояла ко мне спиной. Отчетливо были видны две половинки, на которых все еще виднелись отпечатки от моих пальцев, и я нервно поправил член в брюках.
Даже тело предавало.
Я хотел ее. Неважно как, я просто хотел вновь и вновь вколачивать ее проклятое стонущее тело в кровать, поднимая ворох перьев из растрепанных подушек! Жестко, властно, изучая грубыми пальцами каждый сгиб на ее коже, рисовать синяками по ее ребрам, и кусать до крови мягкие округлости.
Дрянь…
Ненавижу тебя, Тарн, ненавижу…
Пальцы трещали от боли, сжатые в кулаки, а я все смотрел, не отрываясь, за тем, как медленно она плывет к постели, как вынимает из ближайшего ящика простую сорочку длинной до пола и устраивается клубком на небольшой софе у камина.
Поджав ноги, она просто смотрит в огонь, а я вижу, как пляшут блики в ее глазах, а каменное бесчувственное лицо словно застыло. Умерло. На нем нет ни единой эмоции, только скорбь.
Даааа, так легче.
Грудь немного разжало, и я вдохнул, чувствуя запах пыли в узком проходе. Но даже сквозь этот тлен и грязь навязчивым шепотком в нос проник запах сирени, отправляя меня к воспоминаниям о сладко извивающемся женском теле в огромной смятой постели.
Я возненавидел ее еще больше, и в моей голове созрел план, как ее сломать.
Она должна подчиниться, должна ходить за мной чуть ли не на поводке, чтобы ничего не случилось. Никогда не узнает о своей власти надо мной, не воспользуется ею, прежде чем я ее…
Проклятие. Альба Тарн — мое проклятие. И я сломаю его в собственных пальцах.
До завтра, моя царица. Завтра первый день твоего кошмара.
Глава 12
Утро пришло с громким стуком в дверь.
Подпрыгнув, я прижала ладонь к груди, понимая, что уснула на софе и тело гудит от неудобной позы, противно заполняясь болью.
— Да!
— Доброго утра, госпожа, — Хаял открыл дверь, пропуская вперед юную девушку с чехлом в руках. — Рад, что вы уже проснулись. Надеюсь, ваш сон был крепок.
— Не все ли равно…
— Господин приглашает вас разделить с ним завтрак.
— Передайте ему, что я не голодна.
— Это не просьба, — многозначительно ответил он, и я кивнула.
Даже не сомневалась, что Ворон не оставит меня без своего присутствия, но начинать день с такой скорой встречи искренне не хотелось.
— Хорошо, я приду, как только приведу себя в порядок.
— У вас десять минут. Я отведу вас.
— Благодарю.
Демон!
Даже слуга обращается ко мне с нескрываемым пренебрежением, которого я не заслужила. Моя семья была верна королю и не совершила никакого преступления, не покорившись Ворону. Мы не изменники и не предатели, так почему я чувствую себя оплеванной?
— Госпожа?
— Да, будь добра, помоги мне надеть платье, — я хотела было направиться к шкафу, где лежали мои небогатые пожитки, но девушка меня остановила, протягивая серый чехол.
— Господин велел вам надеть это, — ее щеки смущенно полыхнули, и у меня не осталось сомнений в том, что наряд мне не понравится.
— Хорошо. Что ж, поможешь мне с ним?
— Непременно.
Он коротко присела в реверансе и опустила чехол на край постели, торопливо раскрывая его пола и вытаскивая наружу… нечто.
Сжав зубы, я подвила рассерженный рык и прикусила щеку изнутри, стараясь держать себя в руках. Кто бы сомневался.
На покрывале лежало нечто относительно похожее на платье, но столь открытое и откровенное, что ни один уважающий себя мужчина не позволил бы никому увидеть свою женщину в этом. Ни один, кроме Ворона.
Несколько минут спустя я смотрела на свое отражение и пыталась найти изъяны.
Нет, если он хочет выставить меня шлюхой, я ему это позволю, но только на моих условиях. Я сделаю все, чтобы каждый из придворных поверил в мою уверенность, чтобы каждый запомнил — меня не сломать откровенными платьями и унизительными взглядами. Это все мелочи, их можно пережить или превратить в достоинства.