Глава первая. «Дамский пистолет»
1
Поход в фирму «Прицел», занимавшуюся продажей стрелкового оружия, был для Риты Сотниковой делом самым что ни на есть рядовым. Разумеется, это задание не входило в ее обязанности, но Рита на правах любовницы босса частенько перехватывала у коммерческого отдела самые интересные и денежные темы. Ей предстояло узнать краткую биографию столь серьезной организации, поставить диктофон перед носом директора, перебросить ногу на ногу так, чтобы очередной пузан мог любоваться ее коленями и глотать слюнки, быть веселой, остроумной, в меру кокетливой. Если ей самой захочется быть именно таковой. Потом денек посидеть дома, играя пальчиками на клавиатуре, и в награду получить за полосу солидный гонорар. Вот и вся хитрость. А Вершинин, что тут говорить, не скупился и платил ей хорошо. Однажды дамочка из редакции «Предпринимателя» пошутила в очень узком кругу: мол, плата за проституцию бывает разной – можно наличкой, а можно и гонорарами. До Риты быстро долетела эта весточка. Уже на следующий день говорливую дамочку рассчитали без выходного пособия. Больше никто на ее счет не шутил.
Но, главное, Рита была профессионалом, докой своего дела. Она писала быстрее и лучше многих других. И заместитель Вершинина по коммерческой части Сан Саныч Пантелеев, ценивший способности работников, с радостью доверял ей именно такие задания.
Как она задумала, так и сделала. Быстро и ловко. На ее вопросы отвечал квадратный здоровяк в двубортном пиджаке, похожий, скорее, на вышибалу, чем на руководителя фирмы. Впрочем, возможно, в девяностых годах он и был именно таковым. Кого тогда не убили конкуренты, те и поднялись. Он поедал Риту жадным взглядом избалованного самца с хорошим достатком, который привык покупать все, что не давалось в руки само. Но Рита держала себя неприступно, как женщина, у который есть мужчина.
– У нас скоро будет корпоратив, я бы вас пригласил на бокал шампанского, если не возражаете, – в конце диалога все-таки забросил удочку дородный бугай.
«Опять двадцать пять, – устало подумала Рита. – Но этого следовало ожидать».
Вслух она сказала:
– Я свои-то корпоративы пропускаю, столько работы! Я ведь, если вы меня понимаете, буквально правая рука Льва Витальевича Вершинина. Тащу на своих хрупких плечах половину журнала.
Рита сказала это так, чтобы между строк прозвучало: я – любовница босса, не приставайте ко мне, пожалуйста. Кажется, бугай все понял.
А когда статья, освещавшая деятельность «Прицела», вышла в свет, в редакцию позвонили. На проводе был директор. Рита сразу вспомнила малосимпатичного тяжелоатлета в двубортном пиджаке. Она была уверена, что уже никогда не увидит его. «Как же зовут эту гориллу? – стала вспоминать она. – Очень серьезно прозвучало его имя-отчество. Вот же напасть…»
– Уважаемая Маргарита Павловна, – многозначительным тоном начал тот. – Я вас попрошу на неделе заехать в нашу контору. Для вас приготовлен презент. За удачный материал.
– А что за презент? – с нарочитым интересом спросила Рита.
Ей не улыбалась мысль ехать в эту фирму за какой-то безделицей, да еще снова беседовать с этим громилой. У нее было все, что нужно. А что бы ей ни понадобилось, незамедлительно приобрел бы для нее Вершинин, с которым она полностью наладила добрые отношения. Тонкий лед уже был под ее ногами, хрустел и давал трещины, повторения она не хотела.
– А вот приедете и узнаете. Одно могу сказать: вы не пожалеете. Ни при каких обстоятельствах.
– Ну, вы меня заинтриговали, Игорь Игоревич, – сказала она, по ходу разговора отыскав его визитку. – Теперь обязательно заеду. Но смотрите не разочаруйте меня, я девушка капризная, – тоже многозначительно предупредила она здоровяка.
– Слово даю – не разочарую, – ответил тот.
«На неделе» Рита взяла редакционную машину и поехала в «Прицел». Несмотря ни на что, как и любая женщина, она любила сюрпризы. Была зима. Январь. Разрумянившаяся, в шубке, Рита постучалась в кабинет хозяина фирмы и зашла запросто, точно проделывала это каждый день.
– Очаровательная Маргарита Павловна, день добрый, – вставая, кивнул бугай.
– Добрый-добрый, – подхватила она.
Хотелось сказать: выкладывайте сюрприз, да я помчусь по делам. Но так нельзя, придется еще и чаю пить. Он помог ей раздеться, усадил напротив себя. Не успела она опомниться, как гигант в двубортном пиджаке, на этот раз темно-синем, выложил перед ней на стол небольшой вороного цвета пистолет. В первую минуту Рита подумала: «О! Я приехала за красивой зажигалкой. Класс! Сегодня же напугаю Вершинина, может, сам концы отдаст?» Жестокая шутка заставила ее сардонически улыбнуться.
– Чему вы радуетесь? – спросил здоровяк в двубортном костюме.
Рита пожала плечами:
– Да так.
– Подумали, что игрушка? Угадал?
– Ага.
Он театрально погрозил ей пальцем.
– Нет, Маргарита Павловна, все не так. Перед вами «Вальтер ССР», условно говоря, дамский пистолет – из-за его скромных габаритов. Всего шестнадцать сантиметров. Калибр девять миллиметров. Вместимость магазина – семь патронов плюс один в стволе. Это немало. Самое что ни на есть серьезное огнестрельное оружие. «CCP» является сокращением от «Concealed Carry Pistol», иначе говоря, пистолет для скрытого ношения. – Все это бугай выдавал с огромной важностью и любовью к оружейному делу. – На Западе такой часто используется полицейскими как запасной, например, его носят в кобуре на щиколотке. По фильмам, думаю, сами знаете. – Рита кивнула. – Именно оттого, что он скрытый, этот пистолет спас многим жизнь. К «Вальтеру» уже готов и паспорт на имя пользователя.
– Да ладно? – вырвалось у нее.
– Вот вам и да ладно!
– И на чье имя?
Она спросила на всякий случай, очень осторожно.
– На ваше, разумеется, Маргарита Павловна.
«Вот это сюрприз», – пронеслось в голове у Риты.
– Теперь только стрелять научиться, – ответила она и, не сдержавшись, пошутила: – И можно на большую дорогу выходить.
– Плохая шутка, – очень серьезно заметил громила в двубортном пиджаке. – Пистолет предназначен исключительно для самообороны.
– А-а, ну тогда ладно, – кивнула Рита.
– А стрелять мы вас научим.
– Правда? И когда же?
– А прямо сейчас. Если у вас есть время.
– Есть, – оживленно согласилась она. – Для такого дела.
И хотела вновь съязвить: будем, мол, бить в окошко по воробьям? Но сдержалась. Директор юмор понимал плохо.
Он поднялся.
– Идемте со мной, Маргарита Павловна.
Они спустились по одной лестнице, по другой, потом прошли по коридору. Все двери были тяжелыми, обитыми плотным материалом. Рита уже догадалась, куда они направляются, и не ошиблась в своих догадках. В подвале магазина оказался тир. Они подошли к барьеру. Впереди висели картонные мишени с контурным рисунком человеческого торса и головы.
– Теперь я вам покажу, как безопасно обращаться с оружием. Как заполнить патронами магазин, отправить его в рукоять пистолета, снять с предохранителя.
Рита завороженно следила за его действиями. Когда хозяин предложил ей повторить, она проделала все безукоризненно – на одном дыхании.
– Молодцом, – похвалил он ее. – Вы словно обращаетесь с оружием не в первый раз. – Теперь – урок стрельбы, – еще серьезнее сказал громила.
Потом он учил ее тому, как стоять, держать оружие, целиться. Работая над постановкой ее рук, он старался как можно теснее прижать к себе молодую клиентку. Рита морщилась, но терпела. Она постаралась сосредоточиться на уроке стрельбы – не каждый день награждают таким бонусом.
– А теперь я предлагаю вам расстрелять магазин вон в того мудака, гм, простите, сорвалось, который стоит перед вами, – кивнул бугай на далекую мишень. – Готовы?
– Ага, – кивнула Рита.
– Тогда – вперед. – Оба надели наушники. – И помните, пистолет хоть и миниатюрный, будет отдача, – громко добавил директор фирмы. – Для новичков это неприятный сюрприз.
– Ага, – откликнулась она.
Рита правильно встала, легко вытянула правую руку, положила ее на ладонь согнутой в локте левой, прицелилась, нажала на спусковой крючок. Стреляя, она морщилась от непривычно оглушительных хлопков. Через минуту к ним подъехала мишень. Семь из восьми выстрелов ушли точно в десятку – в центр груди бумажного «мудака».
– Глазам не верю, – покачал головой бугай. – Поначалу люди и в мишень-то едва попадают.
– Я – ловкая, – легко ответила Рита.
– Еще один магазин, за счет фирмы? – предложил ей хозяин.
– Нет, на сегодня достаточно.
Ей хотелось выстрелить еще, но она была уверена, что такое случается только раз в жизни. Пусть этот боров теперь вспоминает ее, амазонку.
– Может быть, пообедаем как-нибудь? – после паузы спросил директор.
Рита пожала плечами:
– Может быть, как-нибудь.
Выходя из «Прицела», Рита сунула руку в сумочку и сразу нащупала оружие. Это же надо: сегодня она поедет к подруге писать реферат на тему «Журналистика в современном мире», а в ее сумочке будет лежать настоящий дамский пистолет, заряженный еще одним магазином. «За счет фирмы».
В этот день у нее было много дел. Нужно было написать два материала, ублажить шефа, опять заговорившего о женитьбе, и только затем уже со спокойной душой отправиться к Лере Ромашовой. Они непременно должны были успеть написать злосчастный реферат, чтобы назавтра получить за него хотя бы «хорошо». Им обеим был нужен допуск к экзаменам. Работа и личная жизнь отнимали почти все время.
Рита опаздывала на три часа – Вершинин никак не отпускал ее. Она перезвонила Лере и сказала, что будет не в девять, как обещала, а в двенадцать. Приедет и возьмет огонь на себя. Подруга даже обрадовалась: если Рита сказала, так оно и будет.
Лера жила в одном из спальных микрорайонов. Было около полуночи. «Хонда» Риты, подарок Вершинина, стояла в сервисе, оставалось рассчитывать на левака. Рита спешно поймала пятидверную «Ниву» с устрашающе огромным бампером. За рулем сидел парень лет двадцати пяти. Его лицо – хищное, скуластое – не понравилось ей, но времени было уже много. Она назвала адрес, парень, оглядев ее слишком пристально для водителя, небрежно бросил: «Садись». Рите почему-то показалось, что именно эту машину ей следовало пропустить. Но она все-таки села – стоило поторопиться.
– К хахалю едешь? – на первом светофоре, пока фары выжигали снег, спросил парень.
Он тут же поймал ее взгляд в темном зеркальце над лобовым стеклом.
– От хахаля, – ответила она.
Полчаса по ночным улицам, через январскую метель – и они почти на месте. В микрорайоне вьюжило. Облака снега взрывались между высотными домами, их втягивало в эти каменные коридоры, выбрасывало наружу.
– Вот здесь, – сказала Рита, вытаскивая из сумочки купюру.
Парень, с короткой стрижкой, золотой печаткой на безымянном пальце, державший на баранке руку, обернулся:
– А может, киска, замутим что-нибудь?
– Например?
– Чем-нибудь займемся. В машине тепло, уютно. Есть что выпить…
В такие минуты лицо у Риты точно каменело. Летом, когда она шла по городским улицам в короткой юбке и какой-нибудь разудалой майке, обрезанной выше пупка, такие предложения сыпались на нее с излишком. Однажды за один день она насчитала двадцать четыре. С этим приходилось мириться. Не паранджу же надевать только потому, что на тебя смотреть – одно удовольствие. Живешь в России, кто что захочет, то тебе и скажет. Да и ты можешь ответить. Была бы она сейчас на людной улице, послала бы этого парня куда подальше. Но здесь, ночью…
– В следующий раз, – ответила она и протянула водителю купюру.
Но тот как будто не заметил ее протянутой руки.
– Ты, наверное, в постели-то девка бойкая, а? – спросил он, ловя ее взгляд в зеркальце. – Обслуживаешь на пять с плюсом своего хахаля? Сознайся? Я таких, как ты, знаю. С вами кувыркаться одно удовольствие. Давай, крошка, на заднем сиденье. Я тебя не разочарую. Потом самой еще захочется. Сто пудов. Век воли не видать.
От этих разговоров у Риты заныло под ложечкой.
– Возьмите деньги, пожалуйста, – требовательно попросила она.
– Я тебе еще сам деньжат подсыплю. Хотя ты, по виду, девка не бедная. Вернее, хахаль у тебя не бедный.
– Возьмите, пожалуйста, – вновь попросила она.
Он неохотно взял деньги, бросил купюру на панель.
– Прямо щас могу к тебе – на заднее сиденье, а?
Рита Сотникова могла все делать быстро, особенно когда припирало. Собиралась, как кошка для прыжка, в одно мгновение. Вот как сейчас. Она уже забралась в сумочку, нащупала пистолет, на ощупь сняла его с предохранителя. Уроки не прошли даром. Ненавистный водитель мог в любой момент оказаться рядом с ней.
Она открыла дверцу.
– Да пошутил я, пошутил, – со своей стороны открыв дверцу и стремительно оказавшись на улице, через колкий снег улыбнулся скуластый парень. – Проводить тебя до подъезда?
– Нет, не стоит, – ответила Рита.
– Я все-таки провожу. – Он уже выходил из-за машины. – А то вдруг кто-нибудь обидит такую телочку. Я себе, в натуре, такого не прощу.
Рита пожала плечами. Шагая, она слышала, как снег хрустит под его башмаками, улавливала его дыхание.
– Может, сумочку понести? – не отставая, спросил он.
Она не ответила. До подъезда оставалось не более десяти шагов. Рита разом обернулась:
– Все, я пришла. Спасибо.
Парень в короткой кожаной куртке, без шапки, подстриженный под бокс, топтался на снегу.
– Вдруг в подъезде воры-бандиты? А, девочка? Я братву-то знаю, из-за любого угла такой крендель появиться может.
– Я справлюсь, – проговорила она. – До свидания. – И, повернувшись, пошла к дверям.
Она поняла, что он рядом, за спиной, только когда зашла в подъезд. Дверь она закрыть не успела – ее вырвали из рук. Затем водитель «Нивы» схватил ее за шиворот и потащил наверх, на площадку, к почтовым ящикам. Ее толкнули спиной к стене – она больно ударилась затылком. У Риты перехватило дыхание, ее точно парализовало. А к ней уже тянулись его руки – подняли шубку, выдирали из джинсов свитер, лапали всюду. Она попыталась оттолкнуть парня, но он был сильнее. Она убирала от него губы, пыталась увернуться. Он ударил ее по лицу – сильно, хлестко. Потом еще. И продолжал напирать – все ожесточеннее. Его руки и дыхание – от них некуда было деться. Рита уже едва отбивалась. Еще никто не говорил ей столько мерзостей, никогда не называл ее такими словами. Парень был настойчив: особенно его руки, от прикосновения которых жгло все тело. Рита поняла, что не может противостоять ему, она сейчас потеряет сознание: от обиды, страха, отвращения.
Рука сама собой оказалась в сумочке, чудом не слетевшей с плеча и отброшенной за спину; пальцы уже сжимали ледяное, страшное, готовое к бою. А потом – гулко громыхнул выстрел…
Парень удушенно втянул в себя воздух, цепляясь за ее шубу, сделал шаг назад и, не отрывая от нее испуганных глаз, прохрипел напоследок: «Сука, тварь…» – и повалился ей под ноги. Рита смотрела вниз, где лежало что-то темное, ворочаясь, хрипя, задыхаясь. Она обошла это – страшное, непонятное, – пролетела марш и опрометью выбежала из подъезда.
Все, что было у нее за спиной – это зимняя луна, бледная и выцветшая, черно-синие тени от деревьев и домов. Шагов через сто она спохватилась, выбросила оружие в снег и побежала дальше. Скрывшись в ночной тени многоэтажного дома, она прислонилась спиной к стене. И тут увидела таксу, которую уже звал хозяин. Заботливый мужчина в полушубке и лисьей шапке осторожно заметил, что у Риты разбита губа, и она соврала, что поскользнулась. Он предложил девушке помощь, но та вежливо отказалась: мол, живет через три дома.
Сейчас ей нужно было как можно скорее убраться из этого района.
Оставшись одна и вдоволь наревевшись, она наконец отдышалась. С опаской оглядываясь по сторонам, словно что-то украла, Рита вышла к другой дороге. Она только что убила человека, и с этим надо было смириться. Такси вызывать не решилась – в случае чего ее бы потом легко опознали. Рита остановила старенькую «шестерку», за рулем которой сидел пенсионер, и всхлипнула:
– Простите пожалуйста, я только что с парнем поругалась. Убежала от него. Мне до мамы доехать надо. Это в центре. Деньги у меня есть. А то замерзну тут…
– Садитесь, – кивнул пенсионер. – Эх, молодежь, все вам неймется, – посетовал он, когда Рита забралась в теплый салон. – Живете, сами не знаете как. А у родителей за вас сердце болит. Вот об этом помнить надо.
– Я о своей маме никогда не забываю, – откликнулась Рита. – А парень мой ей никогда не нравился.
– Вот-вот, – назидательно кивнул водитель. – И слушаться родителей тоже не мешает.
Оказалось, ему тоже в центр. Рита вышла за три квартала от дома Вершинина, торопливо прошла их и скоро оказалась за неприступной оградой элитного дома. Она позвонила Лере Ромашовой и торопливо сказала:
– Слушай, подруга, прости меня. У меня две беды случилось. Мой Лев Витальевич заболел, я ведь его оставила с температурой под сорок. С тяжелой душой уехала, и бог меня наказал: поскользнулась и лицом в снег. Пришлось вернуться. Все на днях сделаем, только оклемаюсь. Лерка, клянусь тебе!
Лифт поднял ее к облакам, к пентхаусу, где жил коротышка-лев. Он открыл дверь, удивленно захлопал глазами.
– Представь, – она перешагнула порог, – поскользнулась, ударилась губами о лед, какая уж тут учеба. Решила к тебе под крылышко. Завтра буду учиться. Или послезавтра.
– Милая. – Он трогательно обнял ее, бесконечно радостный, что его юная любовь не просто вернулась в эту ночь, а выбрала именно его для своей защиты. – А головой-то не ударилась?
Она трогательно потянула носом:
– Немного.
– Не кружится? – Он уже помогал ей раздеться, заодно разглядывая лицо. – Может, «Скорую»?
– Да нет. Шапка помогла. Голова не кружится, не тошнит, в глазах не двоится. Переживу. Вот только целоваться теперь с тобой не смогу целую неделю. Увы. Потерпишь? – улыбнулась она и тут же сморщилась от боли.
– Потерплю, Риточка, – привлекая ее к себе, нежно проворковал он. – Да, губы припухли, вижу. Что взять с наших тротуаров зимой? Каждый прохожий – потенциальный смертник. Я тебе, милая, сейчас компресс сделаю. И вискарика пару глотков не помешает. Только рану не обожги.
2
Утром Вершинин уехал в офис. Рите он заботливо сказал: «У тебя отгул минимум на три дня, даже не думай возражать. Пусть твоя подруга сама приезжает к тебе – тут реферат напишете». Посмотрел на ее лицо, на губы, покачал головой: «Да, крепко ты врезалась в лед, надо было еще постараться».
Когда он ушел, Рита сбросила ноги с постели, встала, подошла к зеркалу. И вновь оно – это говорящее зеркало, в котором она видела себя всегда новой, взрослеющей, что-то совершившей. Часто нечто ошеломляющее. На этот раз поступок был страшным. Ей нисколько не жалко было того подонка, которого она застрелила, но факт оставался фактом: из отражения на нее смотрела убийца. Однако это уходило на второй план. Мысль о выброшенном пистолете, небольшом кусочке стали, канувшем в безымянном сугробе, не выходила из головы. Этот поступок был безрассудным, совершенным в состоянии аффекта. Вчера ей стало страшно, что ее схватят с поличным. Выйдет из-за дома наряд, предводитель бросит: «Ату ее!» – и сцапают. Никто бы не вышел и не сцапал! Никого не было, кроме таксы Мики и ее добродушного хозяина. Пистолет надо было выбрасывать подальше от места преступления. А еще лучше предварительно разобрать на части и отправить по мусорным бакам всех районов города. Но что сделано, то сделано. Задним умом не проживешь.
Рита приняла душ, выпила апельсиновый сок. Аппетита не было. Она лихорадочно соображала, что теперь делать. Что вообще делают в таких ситуациях? Пойти в полицию и обо всем рассказать? Но этот шаг был выше ее сил. Его она сделать просто не могла.
Зазвонил телефон. Рита с опаской взглянула на экран – с него улыбалась Лера Ромашова. Меньше всего ей хотелось сейчас говорить с Лерой, да вообще с кем бы то ни было. Но звонок был неумолимо настойчивым. Рита долго не могла решиться: ответить или нет. Переборов опасения и тревогу, она потянулась к трубке.
– Да?
– Алло, Рита? – быстро заговорила Ромашова. – Привет! Чего трубку не берешь?
– Привет, – отозвалась Сотникова. – В душе была.
– Понятно. Как себя чувствуешь? Как твоя губа?
– Распухла. Я невыездная. Мне даже Лев три дня отгула дал.
– А как же наш реферат? – захныкала Ромашова. – Я из института звоню. Может, мне потом к тебе приехать?
– Нет, не надо. Я все сделаю сама. Сегодня. За нас обеих. Только оклемаюсь, кофе попью. Так что не дергайся.
– Сама?
– Лерка, – Рита взяла чуть снисходительной тон, – ты только учишься журналистике, а я уже сотни статей написала. Я же как танк работаю. И пишу в десять раз быстрее тебя. Если честно, ты меня только задерживать будешь.
– Ладно, – проговорила Ромашова. Кажется, она сразу успокоилась. – Тебя точно навестить не надо?
– Завтра навестишь, – ответила она. – Сегодня буду работать.
– Хорошо. Да, вот что! – вдруг воскликнула Лера. – Ритка! Забыла сказать! Тебе же повезло, что не приехала. Ты со своей губой легко отделалась. У нас в подъезде парня застрелили этой ночью… Ты меня слышишь?
У Риты бешено стучало сердце.
– Ничего себе!
– Да! Я его сама видела. Одним глазом. Бритоголовый какой-то. А ведь ты могла на них налететь, убийцу и убитого, свидетелем стать, представляешь, ужас какой?
– Не представляю. И что полиция говорит?
– Это ты лучше у нее спроси. – Лера усмехнулась: – Их тут столько было, кстати. Я кое-что услышала. Там один седой следователь был, в штатском. Он сказал: «Да, верно, это Кабанов, рецидивист. Эту рожу я никогда не забуду». Потом нас попросили разойтись. А тема как раз для тебя. Попросись в следственную группу, – пошутила она. – А если честно, кто в наше время будет искать убийцу такого урода? Одним меньше, одним больше. У них свои разборки. Другое дело, как теперь в подъезд заходить. Страшно ведь. Соседи все с ума посходили, код поменяли. Мать сказала, что вечером никуда меня больше не выпустит. Только через ее труп и так далее.
Через пару минут они попрощались. Рита сидела неподвижно, глядя в окно. Там была чудесная зима. Большой и счастливый мир. Значит, Кабанов. Ну вот, теперь она знала фамилию насильника и бандита, которого отправила на тот свет. Скучать по такому точно никто не будет. А убийцу станут искать среди врагов этого урода. Оставался выброшенный пистолет и патрон, по которому можно было установить хозяина оружия. Рита бросилась к компьютеру и стала искать марку подаренного ей дамского пистолета. Уже скоро она знала, что «Вальтер ССР» и впрямь был одним из самых популярных – в мире профессионалов и просто вольных стрелков. А патроны фирмы «Парабеллум» 9 миллиметров использовались и другими производителями малокалиберного оружия. Так что тут пойди еще угадай, кто был хозяином пистолета. Но тревога грызла сердце, вытягивала душу. Нужно собрать всю силу и волю, чтобы ничем не выдать себя. Слава богу, и силы, и воли у Риты хватало.
Она вышла на работу только через неделю, когда от удара по лицу не осталось и следа. И всю эту неделю, проведенную в пентхаусе, в золотой клетке, она была предельно ласкова с Вершининым, как найденная на улице бездомная кошка, вдруг попавшая в тепло. Научилась готовить три вида салатов, два вида супов и одно горячее блюдо. Вершинин диву на нее давался. На пятый день, поглощая под вино сочную говяжью отбивную, он едва не заплакал от умиления. За эти подвиги и нежное расположение любовницы Лев Витальевич, кажется, готов был оставить Риту дома еще на неделю. И, конечно, все эти семь дней Рита через Интернет внимательно следила за работой полиции над делом об убийстве бандита Кабанова в Приволжском микрорайоне, но так ничего и не нашла.
Вернувшись на работу, она продолжала нервничать. Каждый из этих и последующих дней, на протяжении первого месяца, казался ей очень долгим. На всех гостей редакции она смотрела с подозрением. А вдруг следователи? Пришли за ней? Был еще директор фирмы «Прицел», бугай, желавший ее расположения. Вдруг появится в редакции? Но тут она предвосхитила события: позвонила ему сама, спросила, не нуждается ли он еще в одной статье, и когда ее в конце разговора в очередной раз пригласили на корпоратив «вольных стрелков», ненароком обмолвилась, что недавно обручилась со своим боссом. Бугай был очень расстроен, сухо выдавил из себя поздравление, и на этом все закончилась. Он уже точно в редакцию не пожалует.
Несколько раз за это время она гостила у Леры Ромашовой, они гуляли по ее микрорайону. Рита жадно высматривала дорожку, по которой бежала, каждый сугроб, в котором сейчас мог лежать подаренный ей «Вальтер». Она лихорадочно думала о том, что надо бы оказаться тут ночью, с лопатой и отыскать оружие. И только когда она увидела на дорожке таксу Мики и едва не столкнулась нос к носу с благодушным хозяином собаки в той же лисьей шапке, Рита решила прекратить поиски. Хозяин Мики ее не узнал – Рита приезжала в белой шубке и такой же шапке с ушами, в темных очках.
Об убийстве бандюка не было ни слуху ни духу. Может быть, она и впрямь зря истерзала себя до желудочных коликов, думала Рита. Надо прекратить изводить себя страхами, и чем раньше, тем лучше.
3
Потом случилась весна. За неделю до дня рождения Рита Сотникова сидела в своем кабинете, вытягивая уже вторую сигарету подряд. Она смотрела на телефон. Десять минут назад ей позвонил некто Ефим Карлович Трошин, директор туристического агентства «Глобус», еще один боров, и предложил стать редактором нового журнала, цветного и многостраничного. Полгода назад она брала у него интервью. Подбор журналистов – ее прерогатива. Он, Ефим Карлович, убежден, что Маргарита Сотникова превратит этот проект в настоящее чудо. Она может думать ровно столько, сколько ей понадобится. И пусть не забудет о заграничных поездках. У нее будет роскошный кабинет – напротив его собственного. Там как раз сейчас идет евроремонт. Если она хочет, то может подъехать, когда ей будет угодно.
И вот теперь, окутав себя табачным дымом, она пыталась разложить эту шахматную партию…
В день рождения Риты Сотниковой, собственноручно открывая шампанское, седой лев-редактор объявил, что сегодня все пьют только за именинницу.
Коллеги одобрительно зашумели. Шампанское уже пенилось в нехитрой редакционной посуде.
– А сколько вам исполняется, Маргариточка? – когда посуда расходилась по рукам, громко спросила ее пожилая дама, модница, старший корректор. – Я не допускаю никакой бестактности?..
– Нет, Серафима Петровна. Двадцать два года.
– Двадцать два года, – кивая, повторила дама. – Ах, Маргариточка, девочка, у вас вся жизнь впереди. И вы такая красавица! Все будет у ваших ног. И все. Весь город.
Вершинин прицельно смотрел на нее – ему не нравились все эти пророчества великого будущего Риты Сотниковой, которые так щедро удобряли почву ее гордыни. Он-то знал, какой может быть его молодая любовница, как высок уровень ее честолюбия. Один только Господь бог, думал Вершинин, знает, что творится в голове у Риты Сотниковой, о чем она мечтает. И что актриса она отменная, он тоже знал. Недавно у них произошла размолвка. Рита сказала, что переросла отдел информации и хотела бы стать одним из заместителей главного редактора. Пусть Лев придумает для нее должность. Наконец, король он или не король в своем королевстве? Но Вершинину совсем не хотелось возносить Риту до облаков, даже если она была этого достойна. Ему хотелось загрузить ее серьезной повседневной работой, чтобы днем она трудилась без продыху, писала яркие статьи, а ночью занималась с ним любовью. И этого было для него достаточно. Рите его прохладное «я подумаю» не понравилось. Тем более что за пару дней до этого ей сделал предложение директор туристического агентства «Глобус» Ефим Трошин. «Так что, поменять одного похотливого пожилого дядьку на другого? – думала Рита. – Стоит ли овчинка выделки?» Но стать редактором крупного глянцевого журнала – это было соблазнительно. Он бы автоматически составил конкуренцию «Предпринимателю». Но тогда будет война с Вершининым не на жизнь, а на смерть, грянут бури и грозы, через которые ей придется пройти. Сил бы у нее хватило, даже было бы желание побороться – если бы не преступление, которое она скрыла и теперь носила в голове и сердце. Уйди она из «Предпринимателя» и создай новый журнал, кто знает, какую цепную реакцию повлек бы ее поступок.
И вот теперь ее день рождения, трогательные пожелания старшего корректора. Город у ее ног и так далее и тому подобное.
Но от колкости в сторону шефа Рита Сотникова не удержалась.
– Маленький у нас городок, Серафима Петровна, – принимая из рук редактора бокальчик, ответила Рита. – Очень маленький. – Она улыбнулась пожилой даме. – Для моих-то ног. – Она вскользь бросила взгляд на Вершинина, уже навострившего слух и забывшего о шампанском. – Что такое полтора миллиона? Захолустье. Надо ехать в столицу. Может быть, еще дальше. Мне нравится Париж. Или Нью-Йорк. – Она словно выбирала, куда же ей поехать завтра. – Вот там – жизнь. Настоящий успех. А здесь так – пустяки.
– Пустяки, – со злой усмешкой тихо пробормотал Вершинин. – Обнаглела девочка.
Но Рита словно и не услышала его:
– Кому не хочется испытать себя и по самому большому счету? – Она прищелкнула языком: – Нужно уметь шагать, и шагать широко. Необходимо быть сильной. Отважной. Иметь когти и клыки. – Она подняла бокал, обвела им всех присутствующих. – Не знаешь, что поджидает тебя в следующую минуту. В этой жизни нужно получить все, Серафима Петровна, а иначе… – Она пожала плечами: – Иначе зачем жить?
Последовала пауза. Костя Ломов, ее мнимый ухажер, неожиданно громко и театрально зааплодировал.
– Браво! – скандировал он. – Браво, Рита!
Вершинин насупился. Мысленно он уже покупал билеты на Кипр.
4
В то зимнее утро, когда Рита Сотникова напряженно разглядывала в зеркале разбитые губы, в убойном отделе областного ГУВД в небольшом кабинете смотрел в окно на светлый январский день следователь Иван Семенович Ярыгин и курил дешевую сигарету. На улице был крепкий морозец, солнце заливало парк напротив, кругом ослепительно искрился снег. Ярыгину недавно исполнилось пятьдесят девять, он был седой, как лунь, с язвой желудка, с дырками от пуль, отбитыми почками, прошел огонь и воду и все еще оставался капитаном. Медных труб, увы, он так и не услышал. Среди своих Ярыгин числился хорошим сыскарем, но более верткие коллеги-сверстники давно обогнали его, став подполковниками и полковниками, один даже генералом, а он не получил и майорской звезды. Все из-за своего характера и врожденного чувства справедливости. В разбойных девяностых годах, когда милиция и бандиты превратились в одну смешанную армию, которая играла по одним воровским правилам, он оставался в стороне от этого праздника жизни и шакальих разборок. Не брал взяток, не мечтал о дорогих особняках, машинах и катерах, пытался воевать с преступными группировками чуть ли не в одиночку. Оставался непримиримым донкихотом, рыцарем без страха и упрека. Таких ментов, как он, можно было по пальцам пересчитать. Поймал три пули в перестрелке, но выжил и не успокоился. Разоблачил сеть наркоторговцев, которую прикрывали его же коллеги, за что им бандиты отстегивали ежемесячную зарплату. Нити этой сети шли к верхушке УВД – генералу Х. Сеть наркоторговцев как работала, так и продолжала работать. А вот Ярыгина избили в подворотне до полусмерти. Оглушили и стали жестоко пинать, пока он, блюя кровью, не отключился. Думали, сдохнет, но он опять выжил. Остались сломанными челюсть, нос, было перебито много костей, оказались отбитыми почки, но он, покалеченный, вернулся в строй. «Стойкий оловянный солдатик», – шутили про него злые языки. Жена от сыскаря ушла, понимая, что толку от такого мужа никакого, детей у них, к сожалению, а может, и к счастью, не было. Второй раз Ярыгин так и не женился. Неудачники женщинам не нужны. А те, в которых стреляют и бьют как собак в темных подворотнях, тем более.
Ярыгин едва раздавил окурок в пепельнице, как ему позвонили по внутреннему. Капитан поднял трубку.
– Ярыгин слушает, – сказал он.
– Это Соколов, – сказали на проводе. – Зайди ко мне, Семеныч.
– Хорошо, – ответил капитан.
Подполковник Соколов был на двадцать лет моложе Ярыгина и являлся его непосредственным начальником. «Хитрожопый Соколов» – так его за глаза звали в управлении. Но никто не знал, что кличку придумал Ярыгин после того, как Соколов хладнокровно присвоил себе чужую победу и вылез из майоров в подполковники. «Взлетел в одночасье на новую ветку Соколик наш», – говорили в управлении. Про ветку тоже придумал язвительный неудачник Ярыгин.
Он вошел в кабинет шефа, над головой которого красовались три портрета: президента страны в центре, министра внутренних дел справа и, на всякий случай, главы местного УВД генерала Y слева. Подполковник Соколов меньше всего был похож на сокола. Бледное лицо, хитрые водянистые глаза, известная всем покорность перед начальством, презрительный взгляд и усмешка для тех, кто ниже по званию. И еще – голос неисправимого зануды.
– Слушай, Ярыгин, тут есть дело для тебя. Только что позвонили. В Приволжском микрорайоне убили какого-то парня в подъезде. По виду, говорят, похож на бандюка. Огнестрел в живот. Дело как раз по тебе. Возможно, разборка. Там сейчас местной полиции из РОВД уже полно. Жители перепуганы. Бери свою команду и езжай. Только не тяни. Я про следствие. – Он посмотрел на подчиненного блеклыми глазами. – Меня и так трясут как грушу по любому поводу. Так что не подведи, товарищ капитан.
– Есть, товарищ подполковник, – бесстрастно ответил Ярыгин.
Через пятнадцать минут он ехал на место преступления. Вот и микрорайон, и нужная улица, и многоэтажный дом. У подъезда стояло два полицейских бобика, «Скорая помощь», топтались три сотрудника и десяток жителей. Равнодушно курил у своей «Газели» водитель «Скорой».
Ярыгин с двумя своими лейтенантами, старшим и младшим, подошел к ним.
– Капитан Ярыгин, ГУВД, убойный отдел, – представился он. – Кто у вас за старшего?
Местные отдали честь.
– Капитан Ползунков, он в подъезде, – сказал один из них.
– Хорошо, – кивнул Ярыгин.
Те переглянулись и последовали за сыскарем. Через минуту Ярыгин здоровался с капитаном Ползунковым, которому было от силы тридцать лет, и с другими коллегами. На лестнице толпились жители: смотрели издалека на укрытый простыней труп, волновались. Вокруг трупа разлилась лужа крови. Тут же были и медики со «Скорой помощи».
– Уходить не хотят, – кивнул на жителей Ползунков. – Каждый, у кого дома кто-то отсутствовал, прибежал сюда узнать, кого убили, – объяснил он. – Перепугались все до смерти, я вам скажу, товарищ капитан.
– Обычное дело, – сказал тот и пристально оглядел жителей подъезда. Его взгляд остановился на девушке-блондинке лет двадцати. Кажется, она была перепугана больше других. Ее глаза бегали, словно она кого-то или что-то искала. – Причина смерти?
– Пулевое ранение в живот, – услышав вопрос, ответил врач.
– Брюшная аорта? – спросил Ярыгин.
– Да, – кивнул врач. – Истек кровью за пару минут. Тот, кто стрелял, знал свое дело.
– Личность установили? – спросил Ярыгин.
– Работаем, – ответил Ползунков. – Вот гильза. – Он протянул пакетик. – Кажется, девятый калибр.
– Он самый, – прищурив глаза, кивнул Ярыгин. – Патрон фирмы «Парабеллум». Один из самых распространенных в мире. Создан для пистолетов, винтовок и даже пулеметов, любимый патрон НАТО и полиции США. Вот пойди и найди оружие, из которого стреляли. А придумал патрон кто? – вдруг спросил он у Ползункова.
– Понятия не имею, – ответил тот.
– Ну здрасте. Великий оружейник Георг Люгер. Он для немцев, как для нас Калашников. – Ярыгин подошел к трупу. – Покажите мне его, – попросил капитан-сыскарь.
Один из полицейских откинул простынь.
– Бритоголовый, – с отвращением сказал Ползунков. – Типичный уголовник. Попадаются такие на районе – за решетку бы всех упрятать.
– Стоп-стоп. – Ярыгин оживленно опустился на корточки. – Ого! – воскликнул он. – Да это же Кабанов!
– Кто такой? – спросил Ползунков.
Все правоохранители и медики тотчас потянулись к покойнику, стали всматриваться в серое ощерившееся лицо.
– Все верно, это Кабанов, рецидивист. – Кажется, Ярыгин кивал самому себе: – Двадцать восемь лет, если мне не изменяет память. Три ходки на зону. Мы его брали семь лет назад за ограбление магазина. Второй раз сидел за попытку изнасилования, кстати. Девушку едва спасли от него. Вышел по амнистии. – Ярыгин покачал головой. – Как можно было его отпускать? Что за судьи у нас? Третий раз сидел за вооруженный грабеж. Картежник, шулер, вымогатель, разводчик. Я эту пакостную скуластую рожу никогда не забуду. Вот уж сукин сын так сукин сын!
– Как вы быстро, а? – удивился Ползунков. – Словно у вас в голове свой архив.
– Долго живу – много знаю, – вздохнул Ярыгин. С корточек он поднимался не так быстро, как садился. – Обыщите его, – сказал он своим лейтенантам. – А потом везите в морг, – бросил уже работникам «Скорой».
Они вышли на крыльцо подъезда. Морозный воздух пришелся как раз кстати.
– И кто же его положил? – спросил любознательный Ползунков. – По вашему мнению.
– Да кто угодно из его среды. Карточный долг, старая обида, несдержанное слово, век воли не видать. – Ярыгин пожал плечами. – Только что он делал в этом мирном подъезде? Чего он тут позабыл? Решил грабануть кого-то? Что-то не поделил с сообщником? Если тот у него был, конечно. – Ярыгин покачал головой. – Да, повесил на меня дело подполковник Соколов! А вообще, не для протокола: надо сказать спасибо тому, кто избавил мир от этого выродка. – Он закурил и через едкий сизый дым посмотрел на Ползункова. – Я всю жизнь боролся с ними, с нечистью этой. Только что с того? Те, кто не сдохли в девяностые, не лежат под черными обелисками по всей России, сейчас владельцы заводов, газет, пароходов, магазинов, ресторанов, пекарен, даже аптек. – Он усмехнулся. – Как трогательно. Вчера торговал наркотой, губил молодежь, а сегодня – модной итальянской мебелью, которая по карману только богачам. И такого мудака я знаю. Они, эти вчерашние, сидят в думах, управляют страной, а их детки учатся за границей и плевать хотели на Россию. – Он глубоко затянулся, выдохнул сизую струю в морозный воздух.
Ползунков сморщился от едкого дыма, даже отступил на шаг.
– Не курите? – поинтересовался у коллеги Ярыгин.
– Бросил. – Молодой офицер пожал плечами. – Всей семьей упросили. Теща даже на колени встала. Сказала: не делай моего внука пассивным курильщиком. И о себе подумай, у тебя, мол, вся жизнь впереди. Я уступил.
– Ясно. – Ярыгин сделал еще одну глубокую затяжку. – Такое вот у нас развеселое государство, – заключил он напоследок. – Увы нам, товарищ капитан, увы.