Глава первая. Свободное падение
1
В начале апреля в кабинете капитана убойного отдела ГУВД Ярыгина раздался звонок, о котором он мог только мечтать. Но надеялся ли он на него? Нет. Скорее бы поверил, что снег пойдет летом.
– Алло, капитан Ярыгин? – спросили на том конце провода. – Иван Семеныч?
– Он самый.
Голос оживился:
– Добрый день! Это капитан Ползунков, Михаил Павлович. Помните меня?
– Как не помнить? РОВД Приволжского микрорайона.
Ярыгин хорошо запомнил добродушного молодого капитана, бросившего курить по просьбе жены и тещи.
– Все правильно. Вы по-прежнему ведете дело по убийству рецидивиста Кабанова?
– Ведете – громко сказано. Этот висяк мне на шею петлей набросили.
– Поэтому и звоню.
– Так что случилось?
– Есть ниточка, и основательная, теперь только потянуть…
– Слушаю.
Не то чтобы начальство измучило Ярыгина этим делом. Никому рецидивиста Кабанова было не жалко. Бандюган, которого прихлопнули, без всякого сомнения, ему же подобные. Ну а кто еще? Но очередной висяк никому не нужен. Особенно подполковнику Соколову, который перед начальством ходил по струнке и пилил подчиненных как только мог. Вот за глаза и подшучивал над Ярыгиным: мол, наш Иван Семеныч, как пес из мультфильма, который оглох на старости лет и пропустил вора, а за это ему пинка под зад. Другому бы под увольнение майора дали, из вежливости и благодарности, а этот так и уйдет с капитанскими звездульками на сутулых плечах. Глухой, слепой и потерявший нюх.
Когда слушок об этой злобной шутке дошел до Ярыгина, его сердце глухо заныло. Больно стало на душе, обидно до слез. Он жестоких преступников не боялся, перед начальством не расшаркивался, шел на любую грозу в одиночку. Но тут оскорбление его профессиональных достоинств. Слух о словах Соколова дошел до него всего неделю назад – и вдруг этот звонок.
– Так вот, Иван Семеныч, – продолжал капитан Ползунков, – пистолетик мы интересный нашли.
– Какой такой пистолетик? – насторожился Ярыгин.
– Снег сейчас тает кругом. Все течет. Мальчишка десяти лет находит игрушку и тащит ее домой. Посмотри, папа, я пистолетик нашел. Отец посмотрел, а это боевое оружие, и к нам его сразу же. Ответственный гражданин, кстати. Мне достался, представляете? «Вальтер ССР». Девятый калибр. Типа дамский пистолет. С полным магазином. Только нет одного патрона…
– В стволе?! – возопил Ярыгин и аж подскочил с кресла.
– Точно.
В дверь постучали, заглянула секретарша, но он страшно замахал на нее свободной рукой, сделав такие глаза: сейчас, мол, убью, – что она тотчас скрылась.
– А знаете, где его нашли?
– Говори.
– В трех домах от того, где был убит Кабанов.
– Да! – сжал кулак Ярыгин.
– Прямо на аллее, что ведет от этого дома. Там его, видать, в сугроб и выбросили.
– И сейчас этот «Вальтер» у вас, капитан?
– Так точно, – рассмеялся Ползунков.
– Еду к вам. С меня ящик коньяка.
– Ловлю на слове, Иван Семеныч. Наши будут рады такому подарку.
Через полчаса он поспешно вошел в РОВД Приволжского микрорайона, и ему указали кабинет Ползункова. Он почти добежал до него, коротко стукнул и еще поспешнее открыл дверь.
– А где коньяк, Иван Семенович? – глядя на гостя, усмехнулся молодой капитан. – Что-то не вижу обещанного ящика.
– Будет тебе коньяк, капитан. – Ярыгин перешел на ты. – Где товар?
– Будет вам товар, – кивнул Ползунков.
Ему было приятно видеть, как разобрало старшего коллегу от этой новости. Он полез в ящик стола и выложил черный пистолет в пакете. Ярыгин с трепетом подошел к столу.
– Вот он, красавец, – горячо прошептал старый сыскарь. – Вот он, золотой ключик…
Ползунков рассмеялся.
– Да уж, с таким ключиком ту дверцу, которую вы ищете, открыть будет куда проще.
– Да и не больно мне хотелось искать ту дверцу, скажу тебе честно, на каждого бы негодяя по такому пистолету. На каждого Кабанова, – уточнил он и сел напротив Ползункова. – Хотя со всякой швалью пообщаться пришлось на предмет: кто же замочил вашего Кабана? Я по их рожам, которые читаю, как сочинения второгодника, видел, что среди них убийца вряд ли найдется. Было два-три подозреваемых, но я уже было решил, что гастролер…
Ярыгин достал пачку сигарет.
– Нет-нет! – замотал рукой Ползунков. – Помню я ваши сигареты. Кабинет мой в газовую камеру не превращать!
– А-а, вспомнил, ты же нежный. Перетерплю.
– Нежный, – усмехнулся капитан. – Провоняю, жена с тещей на порог не пустят.
– Так теща с вами живет?
– Да вроде так.
– Бедолага.
Ползунков вскинул голову:
– А какие она пельмени делает, у-у! И рыбку заливную, и пироги.
– Я ж говорю – бедолага. Попался на старую наживку. – Ярыгин спрятал пачку сигарет обратно в пиджак. – Так вот слушай, капитан. Этот «малыш», – он кивнул на пистолет, – пролежал в снегу и грязи месяца три. ДНК убийцы на нем уже не будет, за это я ручаюсь, как и его отпечатков. Там теперь отпечатки того мальчишки, что его нашел, его отца и кого-то из ваших, кто принимал пистолет.
– Это верно, – кивал Ползунков.
– Но нам отпечатки убийцы и не нужны.
– Это почему?
– Их не будет ни в одной базе данных.
– Объясните.
– Ты можешь себе представить профессионального бандита, убийцу, который, отправив на тот свет такого подонка, выкинул бы оружие, верную улику, в снег? Ну скажи?
– Верно, – кивнул Ползунков, – такого не может быть.
– Стрелял дилетант, причем перепуганный до смерти. Только в состоянии аффекта можно совершить такой безрассудный, глупый поступок.
– Только что это за дилетант, который носит с собой огнестрельное оружие?
– Во-от, это и есть самый главный вопрос: как «Вальтер» попал к этому дилетанту? А я тебе скажу как. Тот, кто в страхе бросается пистолетами, никогда бы не пошел покупать такое оружие на черный рынок. – Ярыгин взял пакет и вытащил оттуда «Вальтер», внимательно оглядев его. – Пистолет-то, хоть и полежал три месяца под снегом, совсем новый. Только что с конвейера. И номерок, вижу, не сбит. Он был подарен убийце. Повторяю, тот, кто покупает оружие, не выбрасывает его потом в ужасе от содеянного, да еще рядом с местом преступления. И, кстати, насчет ужаса. Эта сволочь, Кабанов, еще и насильник. Теперь я понимаю, что он делал в том доме. Его машину, ну тебе это известно, нашли рядом с дорогой.
– Да, помню.
– Все знают поговорку: «Ищите женщину», но мало кто знает, что это лишь первая ее часть.
– А какая вторая?
Ярыгин усмехнулся:
– «Ищите женщину в преступлении».
– А-а! – вскинул брови молодой капитан. – Умно.
– Ну так французы придумали, а они в бабье знают толк. И понимают лучше других, что от них ждать. Вот как я представляю себе это дело. Кабанов подвозил в ту ночь женщину. Когда она вышла, он пошел за ней на предмет поиметь ее. Да-да. Ворвался за ней в подъезд и у почтовых ящиков решил сделать свое грязное дельце, а у нее оказалось оружие. На мальчиков Кабанов не охотился – это была девчонка. Сто процентов! Испуганная, но сумевшая нажать в нужный момент на спуск.
– Здорово, – с азартом кивал Ползунков. – Просто супер. Вам бы романы писать, Иван Семеныч.
– Вот выйду через полгода на пенсию – и сразу за письменный стол.
Он по привычке потянулся к карману и вновь вытащил пачку своих дешевых сигарет.
– Не-не-не, – замотал головой капитан Ползунков. – Даже не думайте.
– Тьфу, – опомнился Ярыгин и вновь отправил пачку обратно в карман. – Так вот, это гипотеза, но, как говорил наш коллега Шерлок Холмс, истинная версия, как правило, – он погрозил коллеге пальцем, – та, которая самая логичная…
Сыщик вдруг осекся и нахмурился.
– Что? – заинтригованно потянулся в его сторону Ползунков. – Есть еще теории?
– Ага, – глядя сквозь него, проговорил Ярыгин. – Помню, как весь подъезд взволновался. Конечно, у них на первом этаже грохнули мужика! На выстрел внимания большого не обратили. – Его глаза вспыхнули непримиримым гневом. – Сейчас каждый второй дуралей взрывает петарды. У меня в праздники грохот под окном такой стоит, что кажется, началась война и фронт уже рядом. Каждый из жителей, ждавший кого-то дома, подумал: а не его ли это близкий? Наша возможная подозреваемая бросила труп на месте и убежала прочь. Возможно, это была жительница подъезда, но тогда найти ее проще простого, а может быть, тот, кто намылился в гости к жительнице этого дома.
– Ночью?
– А почему бы и нет? Кто-то из молодых. Мы это проверим. Я помню на лестнице одну девушку лет двадцати, блондинку, она с ужасом смотрела на труп и долго не уходила, а еще по углам взглядом шарила. Ну это так, к слову. У нас в городе больше десятка оружейных салонов. Думаю, выгорит наше дело.
Ползунков усмехнулся:
– Значит, убийца – молодая женщина, которой этот пистолет подарили.
– Ну да, муж, брат, любовник. Хрен знает. – Ярыгин пожал плечами. – Я логик, а не экстрасенс.
– Не прибедняйтесь. Еще какой экстрасенс!
– Это просто небольшое озарение. Я же сколько передумал? Голову себе сломал над этим делом. Все бандюков искал. Кстати, Менделеев не просто так во сне свою таблицу увидел. Он годами думал. А потом – бац! Так я забираю оружие?
– Под расписку, Иван Семенович.
– Разумеется. Давай-ка оформим поскорее. Сейчас я у себя в ГУВД пробью оружейный номер. А вдруг еще одна удача, и это один из наших салонов? Тогда уже через пару часов мы будем знать, кто его приобрел. Конечно, не факт, что покупатель – убийца. Пистолет можно потерять, его могли украсть. Но мы все равно окажемся у порога разгадки. – Ярыгин покачал головой. – Да-а, не думал я, не гадал, что сегодня на моей улице праздник. – Старый сыскарь встал и протянул руку молодому коллеге. – Спасибо тебе, дружище. Век не забуду.
Капитан пожал Ярыгину руку.
– Вы коньяк не забудьте, Иван Семенович.
– Точно! – воскликнул тот. – А ведь не напомнил бы – забыл в два счета. Идем оформлять документы.
2
Никогда ему не везло так, как в этот день. Ярыгин, вдохновленный внезапным успехом, просто диву давался. Вот если бы его огрели из-за угла кирпичом по голове или всадили нож в спину, он бы подумал: так и надо. А тут – сплошной восторг и удивление. Он позвонил своим в ГУВД, назвал серийный номер пистолета «Вальтер». И что оказалось? Он числился за местной фирмой «Прицел», продающей как охотничье вооружение и газовые пистолеты, так и мелкокалиберные пистолеты для охранных фирм. Туда и понесла служебная машина капитана Ярыгина.
Скоро он сидел напротив здоровенного бугая в двубортном пиджаке. Тот представился Игорем Игоревичем Медведевым.
– Ваше оружие? – кивнув на пистолет в пакете, спросил Ярыгин. – Ладно, не напрягайтесь. Ваше, мы уже знаем. Пробили номера.
Бугай то отводил глаза, то косился на выложенный перед ним «Вальтер», то осторожно поднимал взгляд на сыскаря.
– А чего тогда спрашивать?
– Чтоб наверняка. Стоп… А ведь я тебя знаю, – мрачно произнес Иван Семенович. – Ты же – Медведь, из банды Сухаря. – Ярыгин усмехнулся. – Ну, память-то у меня какая, подумать только! Медведь, точно, как живой! Ты тогда молодой был совсем, дзюдоист, вышибала. Пивком торговал со стиральным порошком вперемешку, для пены. Помнишь? Таксистов щипал. Вот мир тесен…
– И что с того? – помрачнел бугай. – Я свое отсидел.
– И ведь не пристрелили тебя. Все землю топчешь. Ваша банда одного из моих старших товарищей, майора Гвоздкова, убила.
– И вы двух моих братанов положили. И что с того? – повторил он. – Кто старое помянет, тому глаз вон.
– Да нет, живи, торгуй оружием. Аль-Капоне хренов.
– А че ты катишь? – вдруг стал свирепеть бугай, и лицо его пошло красными пятнами. – Давай за дело базарить.
– Хе! – усмехнулся Ярыгин. – Как у тебя разговорчик-то переменился. Словно выключатель сработал. Где твой выключатель, Медведь?
– А где надо. Я уважаемый предприниматель. Состоятельный человек, между прочим. А ты все в капитанах ходишь. Не уважают тебя твои братаны, а? Че скажешь?
– Че по-китайски жопа. Это во-первых. А во-вторых, скажу, что из твоей пушечки три месяца назад одного из таких братанов, как ты, только помоложе, замочили в подъезде.
– Вот из этой? – кивнув на стол, разом помрачнел бугай в двубортном пиджаке.
– Из нее самой, состоятельный ты наш.
– И кого замочили?
– Сейчас не об этом, успокойся. Мне покупатель нужен.
– А-а, – мотнул головой Медведь. – Вон че…
По его крупному лицу пронеслась тревожная гримаса.
– Так ты знаешь покупателя?
– Знаю. Девица одна. Раскрасавица. Блатная такая. Вся из себя. Говорливая. Типа супержурналистка. Звезда. Любовница Льва Вершинина, у которого медиахолдинг, «Предприниматель» называется. Газеты, журналы, радиостанция «При-Волга».
– Слышал о таком господине.
– Ну вот, она в этом журнале рулит всеми. Говорю же – любовница его. Они вроде как жениться решили. Уже, наверное, того, в браке. Правда, он ей в деды годится. Да вот, посмотри сам, капитан.
Он вытащил из ящика стола номер «Предпринимателя», открыл его в нужном месте, протянул гостю. Ярыгин взглянул на фотографию автора статьи.
– Согласен: красотка.
– Только она не покупательница.
– А кто?
Бугай тяжело вздохнул.
– Я решил ей этот «Вальтер» подарить за статью. С документами, чин по чину. Все как положено.
– Только за статью? – рассмеялся Ярыгин. – Ты, наверное, под нее клинья подбивал, а? Угадал?
– Да мимо не пройдешь, капитан. Отвечаю.
– Верю. Ох, женщины! Беда с ними.
– И без них нельзя, и с ними хоть вешайся, – согласился хозяин фирмы.
Ярыгин покачал головой.
– Ты этим подарком ей жизнь спас. Я так думаю.
Бугай нахмурился:
– Так это что, она того чувака завалила?
– Тайна следствия.
– Да ладно?
– Без ладно прохладно. Пойду я.
– Да, вот что еще, – оживился бугай. – Я же ее стрелять учил у нас в тире. Ну и с пистолетом познакомил.
– Ты это можешь – верю. Вильгельм Телль.
– Можешь обзываться, можешь нет. Так вот, она весь магазин, кроме одной пули, в десятку положила с первого раза.
– Да ну? – искренне удивился Ярыгин.
– Век воли не видать.
– Клятва серьезная. У нее был опыт?
– Не думаю. Тут другое.
Ярыгин нетерпеливо нахмурился:
– Что – другое?
– Она ловкая, понимаешь, капитан? Как кошка. Такие бабы ой как притягивают.
– Опять ты за свое. Ладно, следствию ты помог, молодчина. – Ярыгин встал с кресла. – Будь здоров, не кашляй.
– И вам тем же местом, гражданин капитан.
Уже в дверях сыщик обернулся.
– А в капитанах я хожу потому, что среди наших, в погонах, много было таких, как ты. И с вами бороться, и со своими – очень тяжело. У вас даже рожи часто одинаковые, – зло усмехнулся он. – А я бы за все сокровища мира в таких, как ты, не обратился. Понял, Игорь Игоревич? Господин Медведь?
– Иди с богом, гражданин капитан, – махнул рукой торговец оружием. – Другим мозги чеши. Мне моя жизнь нравится.
– Не сомневаюсь, – кивнул Ярыгин.
Получить сведения об известной журналистке, начальнице отдела информации журнала «Предприниматель», труда не составило. Маргарита Павловна Сотникова, двадцать два года, не замужем, учится на четвертом курсе Педагогического института, факультет журналистики. А нет ли в доме таком-то, по улице такой-то девушки лет двадцати, из того же института, с того же факультета? Интуиция у Ивана Семеновича Ярыгина была развита, как у зверя. Оттого и выжил, наверное: всю жизнь со зверями-то поборись! Оказывается, есть такая девушка: Валерия Викторовна Ромашова. А фотку можно? Ему прислали и фотку – милая блондиночка. Как же все сходится, думал Ярыгин. Именно это лицо он видел на лестничной площадке три месяца назад…
Лера Ромашова возвращалась из института. Все смотрела под ноги – обходила снеговые лужи, тут и там мешавшие жителям подобраться к подъезду. Она уже готова была подняться на крыльцо, когда ее окликнули:
– Валерия Викторовна Ромашова?
Лера вздрогнула. После убийства в их подъезде того мрачного незнакомца все жители вздрагивали и оглядывались, как средневековые крестьяне, направлявшиеся за дровишками в лес. Тем мерещились волки и медведи, этим – бандиты с пушками и ножами.
– Да, – осторожно ответила она.
Но заговоривший с ней, к счастью, на бандита не походил. Пожилой дядечка, прилично одетый, со спокойным аскетическим лицом и острым взглядом.
– Капитан Иван Семенович Ярыгин. – Он достал корочки и показал ей. – Я расследую дело об убийстве в вашем подъезде некоего гражданина Кабанова.
– А-а. – Лера с облегчением кивнула. Она узнала строгого седого следователя и улыбнулась ему: – Я вас даже запомнила.
– Правда? Мне очень лестно. Я вас тоже запомнил. И сдается, именно вы мне сможете помочь.
– Я? Но как?
– Мы поговорим здесь или проедем к нам?
– А зачем к вам? – насторожилась она.
– То есть здесь?
– Лучше так.
– Хорошо. Я вас надолго не задержу, а то ножки простудите. Буквально на пару минут. В ночь убийства вы ждали свою подругу и однокурсницу – Маргариту Сотникову? Это так?
Леру вопрос насторожил.
– Предположим, а что?
– Нет, Валерия, не предположим, а ждали или не ждали?
– Ждала. Мы должны были контрольную писать.
– Но она не приехала.
– Не приехала.
– Вы за нее волновались.
– Немного. Но надо знать Риту: она всегда поступает так, как считает нужным.
– Хорошая рекомендация. Когда вы увидели труп в подъезде, тогда уже серьезно заволновались за нее. Это было написано на вашем лице.
– Так и есть.
– Хорошо. Потом вы созвонились и что она вам сказала?
– Она вышла и поскользнулась – ударилась лицом об лед, разбила губу. Наша контрольная накрылась. Ее не было несколько дней в институте.
– А потом?
– Потом? – Лера пожала плечами. – Все как обычно.
– А перемены в ней были? В Маргарите Сотниковой?
– Да нет, а с чего бы?
– И то правда, с чего бы? Губа-то зажила. Вы ее сегодня видели, вашу подругу?
– Нет, она со Львом Витальевичем на Кипре.
– Ага. Это с Вершининым? Медиамагнатом? Своим шефом?
– Да. Они должны не сегодня завтра приехать.
– Вы мне очень помогли, Валерия, спасибо вам. Да, все, что касается убийства, произошедшего в вашем подъезде, тайна следствия. Наш разговор в том числе. Вы не должны его передавать никому – ни вашим родителям, ни молодому человеку, ни тем более Маргарите Сотниковой.
– Но почему? Я о Рите?
– Возможно, она была свидетельницей убийства и по известным только ей причинам скрыла это ото всех. Так что никакой передачи. А то вам придется долго ходить и давать объяснения. – Он зорко поглядел на нее. – Скажите, Валерия, вам это понятно? Только честно.
– Понятно, – кивнула та.
– Вот и ладненько. Доброго дня.
– И вам.
– Спасибо, – ответил Ярыгин и двинулся между луж по побитой асфальтовой дорожке к служебной машине.
И вновь он был приятно удивлен: дело шло как по маслу. Уже в машине он позвонил в «Предприниматель», представился чужим именем, выдав себя за директора строительной компании, и спросил, когда возвращается из поездки Вершинин. Ему ответили: сегодня Льва Витальевича ждут на работе. Это было еще одно удачное совпадение. Ярыгин даже засомневался: а он ли ведет расследование? Его как будто вели по этой извилистой тропинке. Он спросил у секретаря, когда будет на работе Маргарита Сотникова – именно рекомендовали ее как лучшего журналиста, пишущего большие рекламные материалы. В «Предпринимателе» ответили: она только что пришла на работу и сейчас у себя в кабинете. Соединить? Нет-нет, ответил Ярыгин, вначале он должен переговорить с Вершининым.
Но уже через пятнадцать минут его служебная машина остановилась у крыльца «Предпринимателя». Железо надо ковать, как хорошо знал Ярыгин, пока оно горячо. И безо всяких сантиментов.
Пропуск ГУВД помог Ивану Степановичу беспрепятственно войти в издательский комплекс. Секретарь, оглядев посетителя, указала на кабинет начальника информационного отдела.
Через минуту Ярыгин стучал в нужную дверь.
– Минуту, – услышал он. И вскоре последовало: – Войдите.
Ярыгин нажал на ручку, аккуратно толкнул дверь и оказался в просторном угловом кабинете с большими окнами, за которыми открывалась панорама города. Он сразу вспомнил слова торговца оружием Медведя: «Раскрасавица. Вся из себя. Да мимо не пройдешь, капитан…»
– Добрый день, Маргарита Павловна, – проговорил он.
– Добрый, – откликнулась она. – Кто вы?
Глазу обычного человека тут ничего не показалось бы странным. Но детектив заметил главное: хозяйка собирала вещи. Она явно хотела бежать. Ее предупредили? У стола приютилась спортивная сумка, куда эти вещи и отправлялись.
Сыщик закрыл дверь, обернулся:
– У вас крепкие нервы?
Она испугалась:
– Что-нибудь с родителями?!
– Нет-нет, – успокоил он. – Это дело касается только вас.
– Кто вы такой? – В этом вопросе уже прозвучал вызов.
Нет, ее не предупредили, тут что-то другое, решил Ярыгин, о чем он не знает. Но чем красивее женщина, тем больше вокруг нее тайн.
– Сядьте, прошу вас.
Она отрицательно замотала головой:
– Не сяду. – Тревога сквозила в ее тоне. – Я жду ответа.
Он тяжело вздохнул.
– Как угодно. Меня зовут Иван Семенович Ярыгин. Капитан ГУВД, убойный отдел. – Он показал ей корочки. – Садитесь, прошу вас.
Молодая дама страшно побледнела и с неожиданной покорностью выполнила его указание. Нет, она точно не ждала следователя именно в эту минуту. Но, судя по реакции, могла предположить такой визит.
Ярыгин подошел к ее столу.
– Вот уже три месяца я веду следствие по убийству одного мерзкого типа – рецидивиста Кабанова. Я бы сам пристрелил его, но моя работа – искать убийц. – Лицо молодой красавицы менялось, через нее с каждым его словом будто пропускали электрический ток, и каждый раз все сильнее. – Подонка застрелили в Приволжском микрорайоне, ночью, на первом этаже многоэтажки, у почтовых ящиков. Сегодня мы нашли пистолет «Вальтер», который вам подарил за хорошую статью директор фирмы «Прицел» Игорь Игоревич Медведев. Я только что от него. Валерия Ромашова, ваша подруга и однокурсница, подтвердила полчаса назад, что в ту ночь ждала вас, но не дождалась. Потом вы позвонили и сказали, что упали и разбили об лед губы. – Его собеседница непроизвольно закрыла лицо руками, а он безжалостно продолжал: – А дело было вот как. Вы за полночь ехали к подруге, незнакомец подвез, а потом проследовал за вами к подъезду, ворвался внутрь и попытался вас изнасиловать. Но именно в этот день у вас оказался пистолет «Вальтер», вы получили первые уроки стрельбы и, кстати, показали себя мастером. Но вы же не убийца. Шок, ужас. Так почти всегда бывает с новичками. Вы, Маргарита Павловна, выбежали из подъезда и вскоре в состоянии аффекта выбросили оружие в снег. Потом добрались до своего дома. Не знаю, бил он вас или нет, до чего там дошло, но вы позвонили Ромашовой и сказали, что разбили губы и вас не будет в институте несколько дней. А потом, как это часто бывает, попытались забыть о случившемся. Такова суть хитрой человеческой памяти: она пытается вытолкнуть все плохое, избавиться от него, как от нарыва. Но вы не взяли в расчет то, что у палки два конца, и такие поступки всегда имеют оборотную сторону.
Журналистка смотрела на него потемневшими от страха глазами.
– Мне нужен адвокат, – прошептала она.
– Теперь послушайте меня, Маргарита Павловна. Честью клянусь, я вам не враг. Какого бы адвоката вы ни наняли, он вам не поможет. Я могу задержать вас в любую минуту, стоит только мне позвонить. А в случае вашего отказа сотрудничать именно это я и сделаю.
Молодая женщина сцепила кисти рук на груди, но они все равно ходили ходуном. Ее всю трясло.
– Меня сейчас вырвет, – еще тише пролепетала она.
– Дышите ровно и глубоко, – посоветовал он. – Главное, успокойтесь. Я этого не хочу, Маргарита Павловна. Не хочу навредить вам. Но вина ваша в любом случае будет доказана, и тогда дело повернется в дурную сторону. Ведь есть главное в любом криминальном деле – орудие преступления, оно на ваше имя, и мотив – самозащита. Возможно, самозащита, – уточнил он.
– Как это – «возможно»?
– А разве у вас есть свидетели? Все дело в том, что преступник хладнокровно скрылся с места преступления. Вы скрылись. Это тянет на предумышленное убийство. А я вам предлагаю положиться на меня. Поехать вместе со мной, повиниться и дать показания. Вы получите год условно, может быть, два, не более того. Исключительно потому, что скрылись с места преступления. Поверьте, вы избавили мир от мерзкого типа, и любой судья будет иметь это в виду. Так что скажете?
Было видно, что у молодой женщины кружится голова и она плохо соображает, изо всех сил пытаясь собраться с мыслями.
– Я должна поговорить со своим начальником.
– Поверьте мне, даже ваш любовник Лев Витальевич Вершинин, – да-да, и это я знаю, – кивнул Ярыгин, – при всех его связях не сможет помочь вам. И вряд ли он полезет из-за вас в эту яму, как бы он вас ни любил. Факт – вещь упрямая. И все эти факты, а их много, выдают вас с головой. Одна ваша ложь повлечет за собой другую, и сами не заметите, как окажетесь в центре такой паутины, из которой вам уже будет не выбраться. Вам нужно идти по пути наименьшего сопротивления, Маргарита Павловна. Я лично возьму под контроль вашу дальнейшую судьбу до самого суда. И потом, есть человеческий фактор. Любой судья поймет, что молодой женщине, которая перенесла такой стресс, очень сложно поступить правильно в такой ситуации. Если вы сейчас откажетесь от моей помощи, то накличете на себя огромную беду… Скажите честно, он вас бил, этот сучий сын? Там, в подъезде?
Она подняла на него глаза, в которых отчаянно блестели слезы.
– Да, по лицу. Поэтому я не пошла ни на работу, ни в институт.
Ярыгин покачал головой:
– Ах, девочка, милая девочка… – Ему уже давно никого не было так жалко, но этот вопрос он должен был задать: – Кабанов успел над вами надругаться? Я о сексуальном насилии.
Она отрицательно замотала головой:
– Нет, но еще немного… Он бил и напирал… Если бы не этот пистолет…
– Понимаю. И еще: скажите, куда вы так поспешно собирались? Сейчас, когда я постучал к вам?
Она вновь подняла на него глаза:
– Мне надоело быть игрушкой своего босса. Я окончательно решила жить на Кипре. Хотела уволиться, но уйти думала без него. Сбежать поскорее. И тут – вы…
– Все понятно.
«Вот она, плата за красоту, – справедливо думал следователь Ярыгин. – И не захочешь, а платить будешь».
Он деловито хлопнул по столу:
– А теперь мы сделаем вот как. Вы должны отдышаться, потом выпить стакан воды, и мы поедем к нам, где вы напишете чистосердечное признание. Я буду вашим гарантом в этом деле, щитом и не отойду от вас ни на шаг. Вы согласны поступить именно так, как я говорю? Ну же, Маргарита Павловна? Пожалуйста, ответьте мне…
– Да, согласна, – ответила она.
3
Через три недели, сидя на скамье подсудимых, Рита услышала:
«Попрошу всех встать, суд идет!»
Как часто она летала Жар-птицей, и каждый раз все выше и выше, к солнышку, а теперь оказалась в свободном падении. Она камнем летела вниз, но до земли было еще далеко. Летела через облака, и ветер свистел в ушах, кололо и слепило глаза. И пытка эта тянулась так долго, как, верно, тянется время в аду, где мучительные мгновения смыкаются в вечность.
За это короткое время Рита на самом деле прожила целую жизнь. Она думала, что сойдет с ума в камере предварительного заключения. Плакали во время свидания родители. Отец сквозь слезы пророческим голосом увещевал: «Знал я, знал, что твой образ жизни тебе боком выйдет!» Мать останавливала его: «Да хватит тебе, дуралей, пожалей дочку-то». Но отец должен был высказаться: «И вышел-таки боком! Вышел!» В нем столько накипело за это время.
Бушевал Вершинин, твердил как заклинание: «Зачем ты созналась, Рита?! Почему мне обо всем не рассказала? Мы бы тебя отбили, отмазали. Дура! – Он плакал: – Детка, что же ты натворила? – и вновь ошпаривал кипятком: – Дура ты! Дура! Жизнь свою запорола!»
Рыдала Лера Ромашова, оказавшаяся свидетельницей и, обведенная следователем вокруг пальца, тоже топившая подругу. Приходил Ярыгин и подбадривал ее: мол, все будет путем. Ничего не бойтесь. Год условно, не больше.
И вот уже говорил обвинитель:
«Прошло три месяца, господин судья. Три! Была обвиняемая изнасилована или нет, мы не знаем. Также мы не знаем, какие отношения связывали ее с убитым. Что произошло между ними в подъезде, мы знаем только с ее слов. Но зато мы знаем другое: Маргарита Сотникова в тот день хранила у себя огнестрельное оружие, разъезжала с ним по городу – это раз. Да, оно было подарено ей фирмой «Прицел», но зачем девушка взяла с собой пистолет в тот злополучный день? Она что, получала угрозы? Нет. Ее кто-то преследовал? Нет. Просто так. Ей хотелось быть при оружии. Но я продолжаю. Убив человека, она обратилась в правоохранительные органы? Рассказала о фактах? Прошла медицинское обследование? Зафиксировала побои? Возможное насилие над собой? Нет. Мы даже не знаем, были эти побои или это выдумка. Зато мы знаем наверняка, что она избавилась от оружия и сбежала с места преступления. Проходили недели, месяцы, но она никому ничего не говорила. Так поступают именно преступники».
Адвокат энергично перебил его:
«Протестую! Именно этот пистолет в тот день помог выжить Маргарите Сотниковой. Избавить ее от изнасилования рецидивистом Кабановым, а может быть, и от смерти. Словно ей это оружие сам бог послал…»
«Только бога не приплетайте сюда», – оборвал его судья.
Адвокат продолжал:
«Не буду. Простите, ваша честь. Маргарита Сотникова – образцовый гражданин, прилежная студентка, известная в городе журналистка. И уж точно это убийство непредумышленное, потому что только в состоянии шока можно выбросить пистолет в снег и убежать. На нем серийный номер, и, найдя его, вычислить хозяина оружия проще простого. Что, в конце концов, и было сделано…»
«Это все лирика, господин адвокат, – отмахнулся от него, как от надоедливой мухи, обвинитель. – Мы говорим о конкретном действии, а не о том, по какой причине обвиняемая забыла замести следы совершенного ею преступления».
«Протестую! – вступил адвокат. – А как же состояние аффекта? Девушке двадцать два года, она сталкивается лицом к лицу с угрозой жизни, с грубой силой матерого уголовника, с попыткой лишить ее женской чести? Может человек в нашей стране защитить свою честь? Свою жизнь? Или она должна была, как овца, подставить горло под нож палача?»
«И я протестую, ваша честь! – перебил его обвинитель. – Вы все время передергиваете, господин адвокат. Да, мы допускаем, что Маргарита Сотникова защищала свою честь. Мы допускаем, что убийство было совершено в состоянии аффекта, и так часто бывает. Хотя, – цинично усмехнулся он, – если все убийства списывать на состояние аффекта, выйдет отличный прецедент для сотен и тысяч новых убийств. Почему жена убила мужа, двинув его скалкой по виску? А была в состоянии аффекта… – По залу прокатились смешки. – Почему муж удавил жену? Был в состоянии аффекта. Ну вышло так. А на поверку? Они убили своих супругов, потому что те изменили им. Такое всепрощение приведет к падению популяции наших граждан! – Теперь уже в зале смеялись в открытую, посмеивались и присяжные. – бог с ним, с состоянием аффекта. Главное другое. Три месяца молчания! Три месяца трусости! Но этого мало. Пока шло следствие, госпожа Сотникова не отмаливала свои грехи, нет, она отдыхала на острове Кипр в дорогом отеле «Афродита». Купалась, загорала, наслаждалась жизнью. Циничное поведение, на мой взгляд. Мне удалось в качестве доказательства добыть несколько ее фотографий у бассейна. Пока в России стояла холодная весна, девушка времени не теряла. Прошу показать фотографии…»
Весь зал, присяжные и судья увидели на экране другой мир. Гигант-отель на дальнем плане. Рай для толстосумов. Богатеи ныряют в бассейн с бирюзовой водой. Дамочки в открытых купальниках. Разносятся напитки. И увидели они роскошную молодую диву в бикини, лежащую в шезлонге. «Она! Она!» – зашептались в зале. Вот Маргарита Сотникова под взглядами других туристов идет в бассейн, вот она выходит. И везде – почти голая. Зал буквально загудел. Горячо зашептались присяжные.
«Ну, как вам? Светская львица, да и только! Или модель из журнала «Плейбой»? Еще какой «Плей»! На нее даже смотреть стыдно, так она привлекательна и хороша. Ну честное слово, разве не так? – Слушая обвинителя и глядя на экран, судья сокрушенно качал головой: факт циничного поведения был налицо. – А за спиной у этой дамы труп и пресловутое состояние аффекта. Чувствуется, что она в смятении? Что она раскаивается в содеянном? Или же нет? – Недовольный гул полетел по залу, в основном негодовали женщины в возрасте, в том числе из числа присяжных. Обвинитель с удовольствием слушал музыку своей скорой победы. – Уверен – нисколько! Никакого сожаления! Тем более она же не знала, что убила матерого уголовника. Просто наглого парня, который, как мы повторяем, пристал к ней в подъезде».
«Поддерживаю сторону обвинения, – грозно сказал судья. – Протест адвоката отклоняется. Понятно, что Маргарита Сотникова не рецидивистка и, скорее всего, не планировала это преступление, что она совершила роковую для себя ошибку, но факт остается фактом: убит человек, а убийца, выбросив оружие, скрылся с места преступления».
Адвокат был поражен этими фотографиями, которые с немалым трудом добыл обвинитель. Постарался, но раскопал. Риту Сотникову в отеле «Афродита» запечатлели многие. Нужно было просто узнать, кто одновременно с ней отдыхал там, заплатить и получить снимки по электронной почте. Ну так это и есть труд обвинителя – докопаться, нарыть и потом внезапно ударить в спину.
Защита оказалась убита наповал.
Роковой водоворот все сильнее затягивает ее, понимала Рита, сидя на скамье подсудимых. Она никак не могла вырваться из него – захлебывалась и тонула. Пускала пузыри. Все тайное стало явным. Если смотреть на ее поступок глазами суда, то все так и было: она убила человека. Каков бы он ни был – при невыясненных обстоятельствах забрала у него жизнь, потом выбросила оружие и сбежала, скрыв преступление, а в довершение вальяжно отдыхала в другой стране. Полуголой! Это все была горькая правда, теперь уже доказанная на пальцах.
И эта правда все яснее читалась в глазах судьи. После этих фотографий он иначе смотрел на подсудимую. Распутная мажорка, которая уверена, что ей все сойдет с рук, даже убийство. К судье подошел один из клерков, склонился, что-то шепнул на ухо. Судья кивнул.
«Внимание! – постучав молотком, сказал он. – Вызывается свидетель Митрофанов Дмитрий Иванович. Прошу вас».
Рита подняла глаза. Высокий мужчина средних лет показался ей очень знакомым, но от него не веяло холодом, как ото всех в этом зале. И он пристально смотрел на нее.
«Да, это она, – сказал он. – Я хорошо запомнил ее лицо…»
«Господи, кто же он? – лихорадочно думала Рита. – Кто и откуда взялся? И что скажет против меня?»
Этого человека буквально несколько часов назад разыскал следователь Ярыгин и лично доставил в суд.
«В ту зимнюю ночь я гулял со своей собакой, таксой Микой…»
«Хозяин пса! – пронеслось у Риты в голове. – Но что он скажет, что?!»
«Мика рванула куда-то, – продолжал Митрофанов. – Я поспешил за ней. Завернул по тропинке за угол дома. У стены стояла девушка, она буквально вжалась в нее. Мика замерла у ее ног. Я подошел ближе. Девушка была совершенно потеряна. Мне кажется, она плохо понимала, что происходит, потому что не сразу ответила на мое предложение о помощи. Она была растрепана, лицо разбито. Она сказала, что поссорилась со своим парнем, убежала от него и поскользнулась, разбила губы. Но я не поверил ей. Предложил проводить, но она отказалась. Сказала, что живет рядом. Я часто вспоминал ее позже и думал, что же с ней случилось. Теперь все встало на свои места. Конечно же, ее избили. Не сомневаюсь, что ее хотели изнасиловать, и пистолет выручил ее – спас от того негодяя. Капитан Ярыгин, который ведет дело, рассказал мне, какой опасный подонок напал на нее. И если вам интересно, что я, отец двух дочерей-подростков, думаю о происходящем, скажу от чистого сердца, – Митрофанов положил руку на грудь. – Маргарита Сотникова избавила не только себя, но и других девушек от жестокой опасности. Она сделала то, что должна была полиция, но не смогла. И я от всей души благодарен ей. Побольше бы таких отчаянно смелых женщин».
«Спасибо, господин Митрофанов, – быстро и строго сказал судья, – мы вас выслушали. Господа присяжные, оценку свидетелем случившегося прошу во внимание не принимать».
«Спасибо вам, спасибо, господин Митрофанов», – со слезами на глазах шептала Рита.
Адвокат повеселел после выступления свидетеля, обвинитель заскрипел зубами. Последнее слово оказалось не за ним. Затем были заключительные слова обвинения и защиты, но каждый дул в свою дуду, и ничего нового уже не прозвучало.
Наконец Рита услышала:
«Обвиняемая, ваше заключительное слово».
Сотникова поднялась. Что она могла сказать? Теперь уже только правду. Голова кружилась, язык прилипал к небу, но говорить было надо.
«Меня били и пытались изнасиловать. Вы не видели лица этого мерзкого человека и не слышали того, что он говорил мне. Я могла спастись только так. Но я это сделала автоматически. Да, я выстрелила в него. Иначе мне бы пришел конец. Я была страшно перепугана и опять же автоматически выбросила пистолет в снег. Это тоже правда. Я виновата только в том, что сразу не обратилась в полицию, не рассказала обо всем. Я была очень напугана, очень. А потом постаралась забыть, что это было со мной. Прошу меня простить, уважаемые дамы и господа».
Она села.
«А вот это вы зря, Маргарита Павловна, очень зря, – нервно потянувшись к ней, прошептал адвокат. – Судьи не любят, когда обвиняемые решают за них, в чем они виноваты и в чем нет. Очень зря…»
«Сорвалось», – прошептала Рита.
«Господи нам помоги», – сказал адвокат.
На вопрос, виновна ли Маргарита Сотникова в убийстве уголовника-рецидивиста Кабанова, пытавшегося изнасиловать ее, присяжные дружно ответили: НЕТ. На вопрос, виновна ли она в том, что не обратилась сразу же в полицию, не рассказала обо всем чистосердечно, присяжные ответили большинством голосов: ВИНОВНА.
Дело оставалось за судьей. Тенденция в стране была такова, что человек, попавший в судилище, должен понести хоть небольшое, но наказание. Просто так под суд не попадают. А тут – целое убийство. Он грозно постучал молотком, призывая к порядку.
– Оглашаю приговор. Состояние аффекта, о котором так много говорила защита, могло бы сработать в полной мере, если бы преступление было совершено два-три дня назад, но не три месяца. И если бы мы не видели фото роскошной полуголой дивы у бассейна на острове Кипр, которой, судя по внешности и поведению, нет дела ни до чего. Суд назначает меру наказания в виде лишения свободы сроком до двух лет в колонии общего режима, за вычетом трех недель, проведенных в камере предварительного заключения. Приговор обжалованию не подлежит, – ударил молотком судья.
У Риты перехватило дыхание, потемнело в глазах. Адвокат покачал головой:
– Silentium est aurum, Маргарита Павловна. Молчание – золото. Вы сами виноваты – не стоило опережать судью с приговором самой себе. Но ничего, мы за вас еще поборемся…
4
Они подали апелляцию, но это не помогло. Мать рыдала. Отец запил. Вершинина и след простыл, и Рита знала почему: в глубине ящика ее стола лежал конверт на его имя. Как видно, его наконец-то нашли и передали шефу. А в конверте было короткое и жестокое письмо-признание: «Я тебя не люблю. Не ищи меня». Когда собираешься навсегда улететь в рай, то нелюбимым, осточертевшим людям, с которыми когда-то был близок, часто оставляют именно такие письма. Только вот рай оказался призрачным. А еще к ней пришел капитан Ярыгин и попросил прощения. Сказал, что если бы теперь у него был выбор, он выбросил бы проклятый «Вальтер» в самую дальнюю рыболовную лунку на Волге. Рита слушала его и рассеянно улыбалась. Она была словно под гипнозом – силы и воля оставили ее. Она просто плыла по течению: куда бурный поток вынесет ее, как щепку.
Еще ее хватило на письмо Адонису: «Я оказалась в тюрьме за убийство. Так получилось. Забудь обо мне. Живи дальше без меня». Услышать его голос она просто не могла – умерла бы от горя на месте.
Когда ее отправляли по этапу, Рита знала наверняка: с ней все кончено. Домой она никогда не вернется. Просто оттуда не возвращаются.
Скорый поезд остановился на перроне глубокой ночью. Был май, подступала теплынь. Ярко горели фонари. Прицепной вагон. Стоянка – полчаса. Это для остальных. Для них – пересадка.
Там, в других вагонах, ехали нормальные люди. В удобных купе, в плацкарте. Им приносили чай, они спали на чистых простынях. Говорили друг с другом по-доброму. Ехали к родным или по делам, чтобы потом вернуться домой. А тут, среди таких же зэчек, как она, смотрела на нее Зинаида по прозвищу Отвертка, скалилась. «Каких куколок заносит к нам попутный ветер», – едва увидав Риту, хрипловато пропела она. Зинаида шла по этапу уже в четвертый раз. Она зарезала сожителя отверткой, точно стилетом. Насквозь проткнула легкое. В какой-то момент она дотянулась до Риты, положила руку на ее коленку, сжала что было силы. Рита вскрикнула, брезгливо и ожесточенно смахнула коричневую, точно прокопченную ладонь немолодой уже зэчки.
– Ничего, сучка, приедем, разберемся, – сказала та.
И вот – пересадка.
– На выход! – проходя через вагон, крикнула надзирательница. – Торопись, девки! Зона не ждет!
Они, в серых робах, стояли друг за другом в вагоне и ждали команды. А потом бросались, точно с обрыва, вниз, где заливались лаем овчарки, как в омут с головой.
– Следующая! – крикнули от машины.
– Пошла! – рявкнул конвоир в вагоне и с оттяжкой ударил Риту по ноге дубинкой.
С двумя сумками она прыгнула вниз. Ее подхватили под руки, толкнули вперед – к рельсам. Две овчарки, метавшиеся на поводках, оглушили, рывками потянулись к ее ногам, попытались достать. Потом еще две, и еще. Прижимая к себе сумки, Рита побежала через полотно – первые рельсы, вторые. На третьих она зацепилась ногой, упала. Почувствовала, что расшибла колени, но поднялась быстро – еще несколько шагов. Едва хватило сил, чтобы поставить сумки на высокий бордюр. Она вскарабкалась и уже там, ожидая следующей команды – забираться в машину – и опустив голову, давилась слезами. Это был город, где когда-то она гостила с мамой и папой у дальних родственников. Ей тогда едва исполнилось четырнадцать лет… Все плыло перед глазами от слез.
Ее запихнули внутрь, она куда-то села, привалилась к стене.
– Побереги слезки, сучка, – услышала Рита голос Отвертки. – Еще наплачешься.