Спустя полтора суток, в день, именуемый торсдаг, он все еще продирался сквозь лес, шатаясь от усталости; на зубах скрипел песок, а желудок, казалось, прилип к позвоночнику. Язон шел на дрожащих ногах и отмахивался от мух, роями круживших вокруг его потного тела. Неожиданно, хотя и далеко позади, послышался лай гончих псов.
Звук рога, словно протяжный хриплый зов, донесся сквозь аркаду листьев. Они напали на след, а он уже не мог двигаться быстрее настигающих всадников. Значит, больше ему не суждено увидеть звезды.
Его рука инстинктивно потянулась за оружием. По крайней мере нескольких он заберет с собой… Нет. Ведь он — эллин, не убивающий даже варваров, жаждущих лишить его жизни только за то, что он нарушил одно из их табу. Он выйдет им навстречу, остановится под куполом голубого неба и примет в себя их пули. И уйдет во тьму, унеся с собой память об Еутопии, о друзьях и прежде всего о Ники… Ники! Любовь моя…
С большим трудом Язон вдруг сообразил, что вышел из соснового леса и пробирается сквозь березовую рощицу. Свет золотил листья деревьев, лаская их стройные белые стволы… Из-за деревьев послышалось мерное ворчание мотора.
Он замер, чувствуя, как близок к полному изнеможению. Однако резервы еще остались; он выбросил из сознания далекий собачий лай и боль собственного тела. Задышал ритмично, сосредоточившись на чистоте и свежести воздуха, представляя атомы кислорода, проникающие в каждую клетку тела. Успокоил бешено бьющееся сердце, снял усталость, напрягая и расслабляя мышцы, и с радостью ощутил, как отчаяние, иссушавшее душу, уступает место холодному рассудку.
Язон огляделся. Впереди на север раскинулись возделанные земли: волны ветра скользили по молодым посевам, золотисто поблескивающим в лучах заходящего солнца. Неподалеку виднелась постройка одинокой фермы — длинные и низкие деревянные здания со шпилеобразными крышами. Дым от печей поднимался к небу.
В поле работал трактор, и взгляд Язона остановился на сидящем за рулем мужчине.
Хотя в этом мире уже изобрели диэлектрический мотор, на севере он еще не вошел в употребление; поэтому Язон не удивился, учуяв резкий запах выхлопных газов. Подумать только! В Америке грязный выхлоп считается одной из главных мерзостей. Табу. (В том свинарнике, который они называют Лoc-Анджелес!)
Но здесь и сейчас этот запах защипал его ноздри — словно запах надежды.
Мужчина заметил его, остановил трактор и потянулся за винтовкой. Язон пошел к нему, подняв руки и демонстрируя пустые ладони в знак мирных намерений. Водитель воспринял жест с явным облегчением. Он был типичным венгром: коренастый и крепкий, с выступающими скулами, вьющейся бородой, в цветастой, расшитой одежде. «Значит, я уже перешел границу, — с облегчением подумал Язон. — Это уже не Норландия, это воеводство Дакота!»
Прежде чем послать его в этот мир, антропологи из Института Парахронных Исследований снабдили Язона — используя электрохимический метод — знанием основных языков Вестфалии. (Жаль только, что плохо позаботились о знании местных обычаев…) Кто-то решил, что опыт, полученный в Америке, позволит ему квалифицированно работать именно в этой версии истории, относящейся к неалександрийскому варианту. Конечно, цель его миссии — ознакомление и определение степени различия обществ, существующих на разных Землях, но…
Урало-алтайские слова легко слетели с его губ:
— Благословенен будь! Я пришел к тебе как проситель…
Фермер сидел спокойно, но напряжение не сходило с его лица. Он посматривал вниз на Язона и прислушивался к доносящемуся издали лаю собак, держа оружие наготове.
— Я не из той страны, испани. (Еще одно определение «гражданина».) Я мирный купец из Старой Земли, прибыл к Владетелю Оттару Торкелссону, в Эрнвик. Но — не знаю, по какой причине, — его гнев упал на меня, и гнев столь сильный, что Оттар нарушил закон гостеприимства и покусился на мою жизнь, жизнь своего гостя. Это его палачи идут по моему следу. Ты слышишь лай их собак.
— Норландцы? Но ведь здесь же Дакота!
Язон согласно кивнул и улыбнулся, показывая зубы, которые блеснули неестественной белизной на грязном заросшем лице.
— Они вторглись в твою землю, не спросив позволения. Если ты останешься в бездействии, они скоро будут здесь и убьют меня, отдавшегося под твою защиту!
Фермер поднял винтовку.
— Откуда мне знать, что ты говоришь правду?
— Доставь меня к Воеводе, — сказал Язон. — Ты защитишь и закон, и свою честь. — Очень осторожно он извлек из кобуры пистолет и протянул фермеру. — Я навек буду твоим должником.
Недоверие, страх и гнев поочередно оживали на лице венгра. Он не принял протянутого оружия. «Если я хорошо в нем разобрался, — решил Язон, — то выиграю еще несколько часов жизни. Возможно, что больше, но насколько — будет зависеть от Воеводы.
Мой единственный шанс — использовать их варварство, их разделение на крохотные государства, гипертрофированные понятия о чести, фетишизацию права собственности и самостоятельности. А если я ошибусь, то умру, как цивилизованный человек. Этого у меня никто не отнимет».
— Собаки совсем близко. Они будут здесь прежде, чем мы успеем убежать, — сказал венгр с тревогой.
Язон чуть не упал в обморок от облегчения. Он не ошибся. Великим усилием он справился с собой и сказал:
— Мы устроим им сюрприз… Дай мне немного бензина.
— Ага! Таким образом! — фермер рассмеялся и соскочил с трактора. — Хорошая мысль, чужеземец. И кстати — я тебе благодарен. Последнее время у нас не жизнь, а скукотища.
На тракторе стояла запасная канистра с бензином. Вдвоем они прошли до леса по следам Язона, обильно поливая землю, а затем и деревья бензином. «Если и это не остановит свору, — подумал Язон, — то ее ничто не остановит».
— А теперь — быстро домой! — И венгр первый побежал вперед.
Постройки фермы с трех сторон окружали открытый двор. Из стойл доносился сладковатый запах навоза. Язон видел, как из дома выбежали несколько детей и, раскрыв рты, уставились на него. Жена фермера загнала их назад в помещение, взяла винтовку мужа и встала на посту у дверей, не меняя выражения лица.
Дом оказался крепким и просторным. Он мог бы понравиться Язону, но стены и колонны были обтянуты тканью с невероятно сложным и богатым узором. Над камином, в нише, располагался семейный алтарь. Хотя большинство обитателей Вестфалии уже давно избавились от веры в мифы своих предков, земледельцы все еще продолжали чтить Триединого Бога — Одина-Аттилу-Маниту. Фермер подошел к радиофону новейшей конструкции.
— У меня нет своего геликоптера, — сказал он, — но я попрошу, чтоб прислали…
Язон сел и стал ждать. Молоденькая девушка подошла к нему и несмело протянула полную кружку пива и ломоть ржаного хлеба с сыром.
— Будь нашим священным гостем, — сказала она.
— Отдам за вас мою кровь, — без запинки ответил Язон. Он с трудом заставил себя не торопиться, подавив желание рвать пищу огромными кусками, словно зверь.
— Ждать недолго, — сказал фермер, когда Язон расправился с едой. — Я — Арпад, сын Коломона.
— Язон Филипп. — Представляться фальшивым именем показалось ему бестактным. Рука фермера оказалась сильной и теплой.
— Из-за чего ты поспорил со старым Оттаром? — спросил Арпад.
— Меня заманили в ловушку, — с горечью ответил Язон. — Я обратил внимание, как свободно чувствуют себя их женщины…
— Это точно. Все данскарки развратны, как кошки. И бесстыдны, как туркерки. — Арпад достал с полки трубки и кисет с табаком. — Закуришь?
— Нет, благодарю. (Мы в Еутопии не унижаем себя наркотиками.)
Язон прислушался. Лай псов стал ближе, но через минуту перешел в жалобный вой. Собаки потеряли след. Еще через минуту раздался звук рога. Арпад набивал трубку с таким спокойствием, словно присутствовал на представлении.
— Вот матерятся-то! — оскалил он зубы в усмешке. — Должен признать, что касается проклятий — данскарцы сущие поэты. Но люди деловые. Я был в их краю лет десять назад, когда они здорово пострадали от наводнения, и Воевода Бела послал нас им в помощь. Они попросту хохотали над потерями и развалинами. А во времена давних войн, если честно, не раз давали нам прикурить!
— Ты думаешь, в Вестфалии возможны войны? — спросил Язон. Прежде всего он стремился избежать вопросов о себе самом, не зная, что сделает его хозяин, если узнает о причинах, которые вынудили его искать убежище в Дакоте.
— Нет. Не в Вестфалии. У нас тут работы невпроворот. Но если молодую кровь не остужают дуэли, то всегда можно стать наемником у варваров, воюющих за морями. Или полететь на другие планеты. Мой старший сын собирается лететь в космос.
Язон припомнил, что несколько державок, расположенных ближе к северу, объединили свои усилия и уже предприняли первые экспедиции за пределы Земли. Их технология достигла того же уровня, что и американская, а поскольку они не финансировали огромную военную машину и развернутую сеть общественных услуг, то без труда основали базу на Луне и послали несколько экспедиций на Арекс. «Со временем, — подумал Язон, — они добьются того, чего эллины достигли тысячелетия назад, превратив Афродиту в Новую Землю. Но возникнет ли у них истинная цивилизация? Станут ли они рациональными людьми, живущими в рационально спланированном обществе? Очень сомнительно».
Арпад встал, услышав рев мотора за окном.
— Твой геликоптер, — сказал он. — Поторопись. Красный Конь заберет тебя в Варади.
— Данскарцы скоро будут здесь, — отозвался Язон с беспокойством в голосе.
— Пусть их! — Арпад пожал плечами. — Оповещу соседей, а данскарцы не настолько глупы, чтобы не догадаться, что я так и сделаю. Взаимно поприветствуем друг друга — предвижу этот турнир оскорблений, — а потом прикажу им убираться с моей земли. Прощай, гость!
— Я бы хотел… хотел тебя как-нибудь отблагодарить…
— Фи! Не о чем говорить. Я немного развлекся… А кроме того, я показал сыновьям, как должен поступать настоящий мужчина.
Язон вышел наружу. Геликоптер — гравитики здесь еще не знали — пилотировал малоразговорчивый молодой автохтон. Он представился местным торговцем скотом и добавил, что доставку чужеземца в столицу рассматривает не только как услугу Арпаду, но как ответ на бесцеремонность норландцев, вторгнувшихся на территорию Дакоты. Больше он не издал ни звука, и Язон вздохнул с облегчением, когда понял, что ему не нужно поддерживать беседу.