Таким образом, к 1863 г. подразделения, обеспечивавшие личную охрану царя, приобрели определенную структуру. Служба охраны царя, в которую входили казаки Собственного конвоя, гвардейские караулы в императорских резиденциях, Рота дворцовых гренадер и дворцовая стража, вплоть до февраля 1880 г., подчинялась полковнику A.M. Рылееву272. С 1864 по 1881 г. он являлся комендантом Императорской Главной квартиры. В свою очередь, Рылеев подчинялся непосредственно министру Императорского двора графу А.В. Адлербергу, но при чрезвычайных обстоятельствах A.M. Рылеев имел право личного доклада императору. Во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. полковник A.M. Рылеев как комендант Императорской Главной квартиры возглавлял охрану царя в районе боевых действий, за что и получил звание генерал-адъютанта. Все царские резиденции были взяты под охрану и введено негласное наблюдение за жителями дворцовых городов.
Специальная Охранительная команда III Отделения Собственной Е.И.В. канцелярии
Непосредственным поводом к формированию 2 мая 1866 г. специальной «охранительной» (негласной) команды III Отделения Собственной Е.И.В. канцелярии стало первое покушение на императора Александра II, совершенное 4 апреля 1866 г. Это событие показало, что, несмотря на усилия многочисленных ведомств, эффективность существовавших подразделений государственной охраны оказалась на деле невысокой. В архивных материалах за 1861–1863 гг. явно просматривается растерянность власти, столкнувшейся с тем, что хорошо знала Европа со времен Великой французской революции. Ужас перед народом, «толпой», которая может двинуться на Зимний дворец, для того чтобы истребить живущих там, заставил немедленно озаботиться созданием соответствующих структур, отвечающих за безопасность императорской фамилии, и выработать соответствующие инструкции, в которых четко прописывалось, как должен действовать караул в случае, если толпа ворвется в Зимний дворец.
Надо признать, что обеспокоенность власти была вполне обоснованной. В первой половине 1860-х гг. участники революционного движения прошли путь от инфантильных разговоров о цареубийстве до реальных попыток его совершения, и, надо заметить, очень быстро. Впервые конкретные очертания планы цареубийства начали принимать в организации Н.А. Ишутина – И.А. Худякова. В начале 1866 г. была создана новая организация Н.А. Ишутина с характерным названием «Ад». Одной из ее целей было «систематическое цареубийство». При ее создании революционеры учитывали европейский опыт: 14 января 1858 г. итальянец РФ. Орсини в Париже бросил бомбу в карету Наполеона III.
В результате, наслушавшись разговоров о цареубийстве, которые начались в конце 1865 г., 4 апреля 1866 г. бывший студент Д.В. Каракозов стрелял в императора Александра II, когда тот после обеденной прогулки по Летнему саду садился в коляску Каракозов промахнулся, но этот неудачный выстрел положил начало эпохе политического террора в России.
Д. Каракозов
В воспоминаниях князь В.П. Мещерский писал, что «стоять около коляски при выходе Государя дозволялось всякому: были тут обычный жандарм, обычный полицейский городовой и обычный сторож сада. Все они при приближении Государя, становясь во фронт, стояли к нему лицом и спиною, увы, к той кучке, где был злоумышленник Каракозов»273.
По официальной версии, спас царя крестьянин Костромской губернии Осип Иванович Комиссаров, который толкнул Каракозова в руку, в результате чего пуля пролетела над головой императора Александра II. Участник работы следственной комиссии П.А. Черевин утверждал в воспоминаниях, что, скорее всего, это было искреннее, но крайне выгодное с точки зрения монархической пропаганды заблуждение. При этом во время допросов Каракозов настойчиво утверждал, что ему никто не мешал стрелять и не толкал его руки. Неудачу своего выстрела он приписывал только собственной торопливости274. А торопливость эта была вызвана криком сторожа Летнего сада, который увидел руку с пистолетом, направленную в сторону царя. Но, как это обычно бывает, Комиссаров получил от царя 50 000 руб. и потомственное дворянство275, а безымянный сторож Летнего сада только 20 коп. «на чай».
Любопытны показания самого Комиссарова на заседании Верховного уголовного суда, который был создан высочайшим указом правительствующему Сенату 28 июня 1866 г. Когда «героя» спросили о произошедших событиях, Комиссаров утверждал, что он видел, как преступник вынул пистолет и «метит в государя – я только и успел подпихнуть руку этого самого человека и вдруг не помню, что со мной сделалось, сам ничего не помню». Комиссаров и дальше «железно» стоял на этой версии – видел, как стреляли, он спас царя, а на все попытки уточнить детали заявлял о провале памяти276. Впрочем, его долго и не мучили.
О.И. Комиссаров
Сохранилась стенограмма допроса тех, кто задержал Каракозова. Так, унтер-офицер жандармского эскадрона Лукьян Слесарчук показал, что он заступил в наряд в 12 часов у Летнего сада и дважды обошел его. В четыре часа пополудни он стоял у ворот Летнего сада, держа в руках полость коляски, в которую должен был сесть царь. Стрелявшего он не видел, но после этого унтер сразу же бросил полость и «сейчас побежал за выстрелившим, а он, как только сделал выстрел, сейчас побежал через дорогу по Невке»277.
Второй участник задержания Каракозова – унтер-офицер Команды дворцовых городовых Степан Заболотин, показал, что в момент выстрела он держал в руках шинель царя. После выстрела, который раздался «с левой стороны», он тоже бросился за террористом. Унтера схватили Каракозова, когда тот подбежал к Прачечному мосту Охранники отобрали у Каракозова двуствольный пистолет, один из стволов которого оставался заряженным. Заболотин передал этот пистолет Александру II и «сказал, что еще заряжен был один ствол и не спущен курок»278.
Судьбу этого пистолета выясняли специально. В ходе следствия было установлено, что пистолет куплен в Москве за 15 руб.
М.Н. Муравьев
Деньги на его приобретение дал двоюродный брат Каракозова – И. Худяков. При этом Каракозов прямо говорил брату для чего покупается пистолет. Пули и порох для пистолета куплены в Петебурге: пули – в оружейном магазине, а порох – в лаборатории на Выборгской стороне279. Прямо на месте покушения пистолет был передан в руки императора, а затем для проведения следственных действий, отправлен в III Отделение. В некоторых источниках утверждается, что Александр II лично отправился в III Отделение и передал начальнику Штаба Корпуса жандармов генералу Н.В. Мезенцеву пистолет Каракозова. Впоследствии один из германских корреспондентов, принятых императором Александром II в кабинете Зимнего дворца, обратил внимание, что «под стеклянными колпаками, рядом с казачьими киверами покойных императора Николая I и цесаревича Николая Александровича» хранится «пистолет, оказавшийся тем самым, из которого Каракозов выстрелил в государя 4 апреля 1866 г. Пистолет был двуствольный и один из стволов оставался заряженным»280.
После задержания Каракозова немедленно доставили в III Отделение. При обыске у него изъяли пузырек с синильной кислотой, два грамма стрихнина в порошке и восемь порошков морфия281. Была немедленно организована следственная комиссия, которую с 7 апреля 1866 г. возглавил М.Н. Муравьев, которого революционные радикалы и поляки называли «Вешатель» за жесткие действия по подавлению Польского восстания в 1863–1864 гг. Вскоре филиал следственной комиссии начал действовать и в Москве.
Для того чтобы установить личность террориста, к нему сразу же (с 4 по 11 апреля) применялись жесткие методы следствия. По свидетельству П.А. Черевина, Каракозова держали на хлебе и воде, допрашивали по 12–15 часов подряд, при этом «не позволялось не то что бы сесть, но даже прислоняться к стене. Ночью будили по три раза в час», заговаривая с ним на польском языке, поскольку предполагалась связь покушавшегося с поляками282. Но непосредственные методы физического воздействия не применялись. Проще говоря, его не били и не пытали283. Хотя революционеры искренне считали, что Каракозова подвергали средневековым пыткам.
Н.А. Ишутин
7 апреля 1866 г. установили имя и место жительство Каракозова. 9 апреля в Москве арестовали Н.А. Ишутина и его соратников, их немедленно доставили в Петербург. После очной ставки Ишутина с Каракозовым, последний стал давать показания. К сентябрю 1866 г. общее число арестованных по делу о покушении на Александра II составило 196 человек.
В ходе следствия вскрылись очевидные недостатки в организации охраны царя. Так, унтера дворцовой стражи и Жандармского корпуса, присутствовавшие в Летнем саду, смотрели на царя, а не на толпу, от которой они должны были охранять императора. Более того, один держал в руках шинель, а другой полость саней. С точки зрения сегодняшнего дня такое поведение охраны просто преступно. Но вместе с тем необходимо учитывать, что должностные инструкции спецслужб пишутся кровью и среди потоков этой крови есть и кровь Царя-освободителя. Эти профессиональные и психологические «проколы» нарождавшейся дворцовой спецслужбы показывали, какой путь предстоит им пройти для полноценной деятельности по охране первых лиц государства.
В литературе принято квалифицировать события 4 апреля 1866 г. как действия террориста-одиночки, поскольку даже Ишутин был неосведомлен о террористических намерениях Каракозова.
Да и сама идея цареубийства, видимо, родилась спонтанно на фоне суицидных намерений Каракозова. Но если рассматривать программные документы организации Ишутина – Худякова, то можно признать, что даже на уровне этих, еще «рыхлых» намерений уже просматриваются направления деятельности будущих террористических организаций: изучение общественного мнения и установление врагов революции (разведка); надзор за членами организации и их ликвидация (собственная безопасность); осуществление террористических актов и цареубийство (боевая группа); пропага