[584] с матерью, Юрка и священник. Позднее Мешков сфотографировал меня с Георгием. Я вышлю тебе снимки через несколько дней. В три часа мы сели на лошадей, несмотря на то что на солнце было очень жарко, и отправились к замку Тамары. Это была чудесная прогулка. Пока мы находились наверху, внизу очень любезно было исполнено несколько музыкальных произведений. Музыка звучала вплоть до нашего отбытия оттуда. Было так приятно.
Сейчас уже половина седьмого вечера, а я еще не получила твоей телеграммы, меня это печалит! И от малышки тоже не получила. А ведь я ей телеграфировала и вчера вечером и сегодня, а в ответ – ничего! Досадно, что в свой день рождения она даже не отправила мне хоть маленькое словечко! Я действительно расстроилась и обиделась. И вообще, кроме тети Санни, дяди Миши и Ники, никто из семьи сегодня не вспомнил обо мне! В конце концов, мне безразлично невнимание других, но малышка – для меня это такое огорчение!! Меня удивляет, что бонна не напомнила ей. Может быть, она так поглощена своими гостями, что уже совсем позабыла о своей бедной Мамá.
Переехали ли Владимиры наконец-то в Царское[585]? Какой ужас оставаться так долго в городе! Ну просто невероятно, к счастью, хоть дети находятся за городом. А что случилось с Кнак[586]? Почему она покинула Михень? Я была так удивлена, узнав об этом. Но причин мне не объяснили, и поэтому я ничего не знаю. Видел ли ты Елену и что говорит Евгения обо всем том, что произошло? Надеюсь, что Марусси скоро приедет и что ее влияние немножко приведет ее к равновесию. Все то, что говорят, кажется совершенно невероятным. Возвращаю тебе любовное письмо Мари[587], которое абсолютно ничего не содержит. А другие думают, что ты состоишь с ней в переписке. Все время одно и тоже, маленькая глупая личность. Сейчас она снова одна в Бернсдорфе[588], потому что Папá и Мамá пока еще в Гмундене. Наконец-то сегодня утром я получила длинное письмо от Мамá. Она надеется на этот раз увезти Тиру на все лето. Дай Бог, чтобы она опять не испытала разочарования и чтобы на этот раз ей все удалось. Я надеюсь на это всем сердцем, а для бедней Тиры это просто необходимо.
Сейчас, мой ангел Саша, я должна пожелать тебе доброго вечера, обнимая тебя от всего сердца. Георгий и Ксения тебя целуют вместе со мной. Да благословит тебя Господь и да пребудет всегда с тобой!
Твой верный друг Минни.
Наконец-то в 8 часов я получила телеграмму от малышки. Я ее обнимаю вместе с моим душкой Мишкиным. Мои приветы Черевину, Жуковскому и Павлу.
Четверг. 2 июня 1894. Абас-Туман.
Мой дорогой и любимый Саша моего сердца!
Мои мысли всегда рядом с тобой; они не покидают тебя ни на минуту. Я предполагаю, что сегодня или завтра ты увидишь Захарьина. Очень надеюсь, что он прольет тебе бальзам на душу, как он смог сделать это со мной в самые тяжелые моменты, которые я провела здесь. Он так хорошо все понимает, старается поставить себя на место другого, он чувствует, что у вас на сердце, и, говоря всю правду, он делает это мягко и умеет приободрить. Да, то, что Георгий не сможет приехать вместе со мной, – это факт. Но у нас есть надежда увидеть его с Божьей помощью в Спале. Я считаю, что это уже большое утешение. Эта идея доставляет ему такое удовольствие, что он, бедный, говорит о ней целыми днями. А если бы он приехал в Петергоф, я бы все время дрожала над ним и не могла бы ни минуты прожить без страха, что он простудится и т. д. Итак, Захарьин утверждает, что он может полностью выздороветь, но для этого нужен определенный уход. И так как два года были потеряны, по крайней мере теперь нужно постараться сделать все необходимое и набраться терпения. Я уверена, что теперь и сам Георгий станет делать все, что нужно. До этого ему просто ничего не говорили, вот в чем ужас.
Сегодня к нам на обед прибыл Трубецкой, весь разнаряженный, во фраке и с орденской лентой. Он долго мне рассказывал, как он обедал у тебя. Это было так приятно, встретиться с кем-то, кто недавно тебя видел и с тобой говорил. Его жена и сын еще находятся в Тифлисе, потому что она боится кори, которая здесь прошла. Но он думает, что на днях они прибудут. Сегодня утром в 6 часов я проснулась от страшного шквала ветра с дождем. Ветер дул с такой силой, что опрокинул стулья и горшки с цветами на моем балконе. Фокс и Мира начали наперебой лаять, и Мира так ужасно перепугалась, что с опущенным хвостом подбежала к моей кровати и еще долго не могла успокоиться. После происшедшего я уже не могла заснуть, что было очень неприятно. Но все это намного освежило воздух, днем было всего 15 градусов. Мы опять совершили прогулку верхом, и в полях собрали большие букеты маков огромного размера. Ты бы с удовольствием на них посмотрел.
Итак, Ники завтра уезжает на крыльях любви[589], я только что получила его восторженную телеграмму. Но он сообщает, что погода опять стала дождливой и ветреной, а это неприятно для путешествия. Остается только надеяться, что завтра она вновь переменится. Я ему, наконец, сегодня написала. Правда, у меня это отняло столько времени, и теперь мое письмо к нему, к несчастью, совпадает с письмом к тебе. К тому же тебе я написала меньше, чем обычно. Но я надеюсь, что ты меня простишь, потому что тебе я пишу каждый день.
Обнимаю тебя от всего сердца, мой обожаемый Саша. Каждый раз, когда я вазелином мажу мой нос, я представляю себе твое лицо и то, как тебе наскучивает подавать мне флакон, ты помнишь? Обнимаю Мишу и Беби и прошу Господа взять вас под свою святую Охрану.
Твоя на всю жизнь, Твой верный друг Минни.
Пятница. 3 июня 1894. Абас-Туман.
Мой дорогой и любимый душка Саша, радость моего сердца!
Как же мне тебя отблагодарить за твое восхитительное седьмое письмо, полученное сегодня утром! Я не могу тебе описать, какую огромную радость оно мне доставило, благодарю тебя за него еще и еще раз от всей души. Я просто счастлива, что оно немного менее грустное, чем предыдущее, полностью выбившее меня из колеи в эти дни. Вчера вечером я тоже была так счастлива после получения твоей телеграммы, где ты сообщил мне о твоем долгом разговоре с добрым чудесным Захарьиным, который тебя успокоил и утешил. Я так на это надеялась и рассчитывала на хороший результат. Именно для этого я просила его приехать к тебе лично, потому что я знала по моему собственному опыту, насколько хороши его слова и как они придают надежду. И потом мысль о том, что Георгий, с Божьей помощью, сможет приехать к нам в Спалу, теперь как светлый луч солнца меж тучами. Она будет радовать наши сердца до того времени. Я действительно не представляю, как бы я смогла покинуть его сейчас, если бы не было этой надежды увидеть его в сентябре. И слава Богу, что у Георгия тоже теперь есть эта надежда, его это так приободрило. Сегодня, когда я ему прочитала все, что ты написал об этом, он был так тронут и счастлив и сказал мне: «Это такое счастье, что поеду в Спалу! Я ужасно рад».
Сегодня утром в половине одиннадцатого мы уехали в коляске к Зекарскому перевалу. Погода была хмурая, но в пути облака рассеялись. И как будто бы поднялся занавес в театре, сразу же показались великолепные горные гряды со всех сторон. После этого вся дорога была прекрасной, особенно сейчас, когда все в цветах. Действительно, невозможно увидеть ничего более красивого. Твое дорогое письмо лежало у меня в кармане, и, сидя в коляске, я его перечитала. Георгий очень оценил фразы на русском языке от Аликс к Ники и смеялся до упаду. Приехав наверх, мы позавтракали, сидя в чем-то вроде открытой лодки, усыпанной рододендронами всех цветов. Трубецкой и Олсуфьев с его старой мачехой тоже ездили. Трубецкой блистал красноречием. После завтрака мы спустились по другой стороне и прошли шесть верст пешком по дороге, ведущей на Кутаис[590]. Там была совсем другая растительность и природа. Прекрасные буки, к которым я с радостью бросилась и поприветствовала их как своих дорогих компатриотов. Я посылаю тебе один листочек. Там мы набрали массу рододендронов, розовой и белой сирени с плотной листвой изумительного вида, окруженной необычайными цветами, коричневых красноватых тюльпанов с желтыми крапинками внутри, примул, первоцветов и незабудок цвета темно-голубой лазури, каких я никогда не видела. Чтобы опять подняться на перевал, мы сели на лошадей. Для меня это было счастье, потому что стало очень жарко, и вообще я не создана для того, чтобы лазать по горам. При спуске наш кучер ехал с головокружительной скоростью. Даже я сочла это слишком быстрым, особенно на поворотах. В пять часов мы уже возвратились, было еще очень жарко, 18 градусов в 6 часов.
Суббота 4 июня. Я не стала отправлять мое письмо вчера, потому что сегодня вечером уезжает курьер и таким образом все равно с ним оно дойдет быстрее. Я так рада, что ты говоришь мне о том, что мои письма доставляют тебе много удовольствия, значит я достигла своей цели. Я только боюсь, что мои первые письма были слишком грустными, а другие совеем неинтересными. Я столько написала, что у меня закончилась серая бумага. Поэтому я теперь пишу на гатчинской бумаге, благо у меня случайно оказалось с собой несколько листков. Сегодня с утра невероятно жарко, и тем не менее дети потребовали устроить пикник в 11 часов на Георгиевской площадке, но в другом ее месте, а не там, где мы были в прошлый раз. Итак, мы сейчас должны ехать, поэтому я закончу мое письмо позднее.
Мы только что вернулись, сейчас 5 часов. День был великолепным, и наверху было не так жарко, как здесь. Место выбрали чудесное. Перед нами большой луг, а мы сидели в тени огромного дерева, и все расселись вокруг нас. Сначала была приготовлена обычная для пикника пища, картошка, шашлык и глазунья. Из Тифлиса приехал хор певчих Шереметева. Они прекрасно пели и танцевали лезгинку. А еще двое устроили маленькое представление, как помнишь, было в Казани