Еще когда Николай Александрович был наследником, его двоюродный дядя, великий князь Михаил Михайлович (1861–1929), позволил себе недопустимое: влюбился и женился по любви в 1891 году на внучке А.С. Пушкина графине С.Н. Меренберг, что вызвало гнев его кузена, императора Александра III, заявившего: «Этот брак заключенный наперекор законам нашей страны, требующих моего предварительного согласия, будет рассматриваться в России как недействительный и не имеющий места». Возмущенные таким решением супруги навсегда поселились в Англии, и хотя через десять лет Николай II их простил, в Россию они уже больше не вернулись.
Много неприятностей доставляли последнему царю семейные дела брата Михаила и сестры Ольги. О выборе первого вскользь уже говорилось выше. Николай Александрович был солидарен с матерью в неприятии этого выбора, который, как они были убеждены, умаляет достоинства высшей власти. После получения известия о тайном венчании брата в Вене царь писал матери 7 ноября 1912 года: «Я собирался написать Тебе по поводу нового горя, случившегося в нашей семье, и вот Ты уже узнала об этой отвратительной новости… Между мною и им сейчас все кончено, потому что он нарушил свое слово. Сколько раз он сам мне говорил, не я его просил, а он сам давал слово на ней не жениться. И я ему безгранично верил!.. Ему дела нет ни до Твоего горя, ни до нашего горя, ни до скандала, который это событие произведет в России.
И в то же время, когда все говорят о войне, за несколько месяцев до юбилея дома Романовых!!! Стыдно становится и тяжело». Через несколько дней уже более спокойно продолжал: «Бедный Миша, очевидно, стал на время невменяемым, он думает и мыслит как она прикажет и спорить с ним совершенно напрасно… Она не только читает, но и снимает копии с телеграмм, писем и записок, показывает своим и затем хранит все это в Москве вместе с деньгами[601]
Это такая хитрая и злая бестия, что противно о ней говорить». Михаилу был воспрещен въезд в Россию, он был уволен от службы, лишен званий, а над его имуществом была учреждена опека. Доброта и отходчивость Николая в этой истории довольно быстро дали о себе знать. После начала Первой мировой войны брат императора был прощен и вернулся в Россию.
Отметим еще два случая, имевшие в свое время большой резонанс и сильно занимавшие последнего самодержца. В 1905 году высшие круги России помимо революционных потрясений волновала и интересовала еще одна тема: брак кузена Николая II, великого князя Кирилла Владимировича (1876–1938), женившегося в том же году без разрешения на своей двоюродной сестре Виктории Федоровне (1876–1936), урожденной принцессе Саксен-Кобург-Готской, которая в 1894 году вышла замуж за брата царицы Эрнеста-Людвига Гессенского, а в 1901 году развелась с ним.
Бравый морской офицер Кирилл Владимирович, участник вой-ны с Японией, в октябре 1905 года был лишен звания флигель-адъютанта (звание члена императорской свиты), исключен со службы, и ему было приказано в 24 часа покинуть Россию. Царь и царица настолько были возмущены поступком родственника, что Николай II даже неофициально обсуждал вопрос о лишении его великокняжеского достоинства. Правда, через несколько лет император сменил гнев на милость. Кирилл был прощен, восстановлен в службе, ему были возвращены звания и должности, а его с женой стали принимать при дворе (после революции, находясь в эмиграции, этот великий князь провозгласил себя императором).
Много лет слухами и сплетнями была окружена личная жизнь дяди Николая II, великого князя Павла Александровича (младшего из шести сыновей императора Александра II), входившего в последние годы монархии в ближайшее царское окружение.
Этот великий князь заметной политической роли не играл, но имел престижные посты командиров лейб-гвардии Конного полка и Гвардейского корпуса. Первым браком был женат на греческой принцессе и имел двоих детей: Дмитрия (1891–1943) и Марию (1890–1977). Павел овдовел, когда ему было всего 31 год. В 1893 году он увлекся женой гвардейского офицера Ольгой Валерьяновной Пистолькорс (урожденная Карнович). В доме Пистолькорсов на Большой Морской в Петербурге и на даче в Красном Селе часто собирался тогда цвет дворянских фамилий из числа чинов гвардии. Бывал здесь и цесаревич Николай Александрович, питавший симпатии к хозяйке этого салона. Приведем выдержку из одного его письма к ней, относящегося к лету 1893 года: «Милая Мама-Леля! Очень прошу простить меня, но ввиду более раннего моего отъезда в Англию, я не буду иметь удовольствия завтракать у вас в городе, как было условлено раньше. Я тем более сожалею, что завтрак у вас мог бы служить продолжением того прекрасного вечера 8‑го июня, который так весело прошел у вас в Красном».
Со временем «дядя Павел и замужняя «Мама-Леля», презрев светские условности, стали появляться вместе на людях. Все это служило темой бесконечных пересудов, но внешне не вызывало нареканий, так как «романтические отношения» сами по себе были в порядке вещей; надо было лишь только блюсти матримониальные каноны. Положение изменилось тогда, когда влюбленные, имевшие к этому времени сына Владимира, «рожденного во грехе», решили узаконить свои отношения.
Все вышеуказанные истории, как и ряд других, волновали придворные круги и так или иначе затрагивали династические интересы, к чему последний царь был очень внимателен. Чувство долга и общественная обязанность стоять на страже престижа власти были для него превыше всего и здесь личные симпатии не играли определяющей роли. Будучи примерным семьянином и образцовым отцом, он и в душе не одобрял, как казалось, легкомысленное отношение к супружеским узам и считал такое поведение предосудительным.
Николай II был искренне счастлив в своей семейной жизни, и хотя вокруг императорского дома носилось множество сплетен и слухов, значительная часть которых беззастенчиво фабриковалась «приличными господами» из либеральной среды, он никогда не позволял себе ничего, что могло бы бросить хоть тень на добропорядочный образ его как мужа и отца.
Ранее, в молодости, Николай Александрович вел обычную жизнь для столичных гвардейских офицеров, большая часть которых происходила из известных дворянских семей. Здесь были и пирушки в дружеском кругу, и посещения различных зрелищ, и непременные романтические увлечения. Он любил театр, особенно музыкальный, и его искренне восхищала музыка П.И. Чайковского, почитателем которой остался навсегда. Любимыми сценическими постановками были оперы «Пиковая дама», «Иоланта» и «Евгений Онегин», а балетами – «Щелкунчик», но в первую очередь «Спящая красавица». Эти спектакли он смотрел много раз и всегда испытывал радостное чувство. Интерес к балету сохранил на всю жизнь. В молодости этот интерес носил особый характер: в начале 90‑х годов он испытывал серьезное увлечение прима-балериной Императорского Мариинского театра Матильдой Феликсовной Кшесинской (1872–1971).
Это был серьезный роман в жизни цесаревича. Продолжался он около двух лет и довольно длительное время служил темой оживленных пересудов в столичном обществе. Хотя встречались возлюбленные скрытно, большей частью на частной квартире «Великолепной Матильды», но сохранить эти встречи в тайне не могли.
Об увлечении своего старшего сына скоро узнали родители. Но какое-то время Александр III и Мария Федоровна смотрели на них как на обычные «шалости» молодого человека и не придавали им особого значения. Однако по мере роста сплетен и слухов царь и особенно царица стали проявлять признаки беспокойства.
Состоялось несколько неприятных объяснений, после которых Николай Александрович прекращал свои визиты и все как будто успокаивалось. Однако через какое-то время отношения цесаревича с танцовщицей, приобретшие характер скандального «моветона», возобновлялись.
Окончательный разрыв наступил лишь в самом конце 1893 года, после категорического требования родителей и их согласия на брак сына по его выбору.
Николай Александрович женился по любви в двадцати шестилетнем возрасте, причем руки своей избранницы, Алисы Гессенской, добивался долго, преодолевая множество препятствий, в том числе и стойкое отсутствие интереса у отца с матерью к этой партии. Симпатии двух молодых людей развивались «крещендо» десять лет: познакомились они на свадьбе Сергея Александровича и старшей сестры Алисы Эллы в 1884 году.
Через пять лет уже возникли разговоры о помолвке, которая тогда не состоялась. Характеризуя свое состояние в то время, цесаревич писал своему «дорогому Сандро»: «Ты разумеется слышал, что моя помолвка с Аликс Гессенской будто состоялась, но это сущая неправда, это вымысел из ряда городских и газетных сплетен. Я никогда так внутренне не страдал, как эту зиму; даже раньше, чем они приехали в город, стали ходить слухи об этом, подумай, какое было мое положение перед всеми на вечерах, в особенности когда приходилось танцевать вместе. Она мне чрезвычайно понравилась, такая милая и простая, очень возмужала, если можно так выразиться…»
В течение последующих нескольких лет циркулировали всевозможные предположения о невесте для цесаревича. Назывались и обсуждались потенциальные претендентки чуть ли не из всех владетельных домов Европы (одно время, например, настойчиво говорили о Маргарите Германской, сестре императора Вильгельма).
Брак наследника российской короны – это было крупное политическое событие, затрагивавшее интересы не только России, но и многих других государств. Оно могло внести коррективы в расстановку сил на мировой арене. Сам цесаревич был готов к браку и признался Сандро в 1891 году: «Я знаю, что мне пора жениться, так как я невольно все чаще и чаще начинаю засматриваться на красивенькие лица. Притом мне самому ужасно хочется жениться, ощущается потребность свить и устроить свое гнездышко».
Однако всех претенденток отвергал, кроме той, с которой был уже так давно знаком. Отец и мать в конце концов уступили.
В апреле 1894 года наследник поехал в Германию, в Кобург, на свадь