Мне эта фраза казалась безнадёжной и унылой: мы не в силах никому и ничему противостоять? Всё определено заранее? Но кем, как и почему?
Неужели от нас совсем ничего не зависит?
«Не ищи причин в ком-то, сначала разберись в себе. Разберись в себе, поможешь родным, затем друзьям. Представляешь, как изменится мир?
Понимаешь, каким может стать?»
Каноны, установки, афоризмы, прочая словесная эквилибристика.
«Цитаты из Библии, Данте, Шекспир, – все это разрушило маленький мир».
А ведь был «маленький» мир. Была жизнь, любовь, какое-никакое понимание происходящего…
«Многие думают именно так. А ведь мысль материальна и её отрицательная направленность, уныние и истекающая из них безысходность несут в себе такой негатив, который вряд ли поможет этому миру измениться».
Если мысль материальна, то, что говорить о Слове? Слово… сказал и – звук – исчез, уже не вернёшь, не поправишь, не изменишь.
Мне, с шестнадцати лет работающему со Словом, казалось, что я о нём знаю ВСЁ… Ну, если и не всё, то – очень многое.
И знал, что написанное слово можно исправить, неверное – заменить на иное, но не задумывался, что сказанное однажды уже нельзя – никогда – не поправить, не изменить.
«Вот именно: не поправить, не изменить. Поэтому к словам надо относиться особенно трепетно, считая их – законом».
2
Так мы беседовали. Разговоры утомляли, казались беспредметными. Честно говоря, поначалу я терпел все эти словоизлияния только из-за того, что она моя землячка из города целинников. По-нынешнему говоря, из столицы.
Она – то исчезала, то появлялась и никогда не объясняла причин. А если я спрашивал, отвечала:
– Просто так надо.
От неё пахло сиренью. Запах завораживал, потому что не был искусственным, и это только усиливало магию восприятия.
В своем непреклонном стремлении кое-что вдолбить в мою голову она проявляла изрядные усилия, но никакой беды в этом не наблюдалось. Скорее наоборот, меня умиляли её попытки.
Я тоже что-то знал, считал себя эрудитом, сносно оперировал цитатами из Библии. Иногда подтрунивал и ёрничал, иногда напускал на себя важный вид и нёс откровенную чепуху.
Многое мне тогда было недоступно.
А для неё не существовало пустых разговоров, пустых фраз и пустых слов. Ко всему – отношение вдумчивое и серьёзное, всё надо обсмотреть со всех сторон и подвергнуть фонетическому анализу.
Шуток не признавала, комплименты воспринимала почти враждебно.
Чуть позже все эти рассуждения, словопрения стали менее захватывающими.
Времени на беседы оставалось всё меньше. Я – то утопал в редакционной суете, то делал вид, что утопаю.
Она всё поняла и перестала приходить.
У меня отлегло от сердца. Отлегло, потому что я не понимал истинной цели её приходов.
А потом мне привиделось.
Я шёл по прихожей и вдруг впереди себя в полной темноте, но очень отчетливо, увидел человека: взгляд безумен, редкие волосы взлохмачены, руки трясутся.
«Господи! – подумалось с ужасом. – Как он оказался в моей квартире?»
А он поглядел на меня почти снисходительно, подошел ближе и упёрся пальцем в мою грудь.
– Сюда попало? – гнусаво спросил он. – Да, ещё бы чуть правее…И никогда, никогда ничего подобного не переживаешь…. А при сегодняшнем раскладе – будет. Обязательно, и ещё как будет! Успеешь хлебануть выше ноздрей.
Шаркая подошвами, отошел в сторону, продолжая разглядывать меня с крайним любопытством.
– Кого это пророчат в…
Внезапно закашлял, будто кто-то ему сжал горло.
– Значит, я полностью прав, – добавил удовлетворённо. – Грозит подобное, ой, как грозит…
Отдышался, как бы в забывчивости указал рукой в мою сторону.
– Страшно? – спросил участливо. – Вижу, боишься. Скажи, а почему ты там не боялся, а здесь стал трусом?
«Где это там?» – с шумом пронеслось вдруг по сознанию.
– Там это там, – ответил он жёстко. – И как можно было решиться на такое? Кто отказывается от своих воспоминаний?
Он опять подошёл ближе.
– В самом деле, стало невмоготу? Видимо, так и есть…Весь вопрос в том. Успел ли ты сделаться подлецом? Да, вопрос…Но подлецы не страдают вообще ничем, а бессонницей, тем паче. Значит, не подлец…
Он прошел в залу. Остановился посредине и воздел руки кверху.
– Там ищи ответы, – грянул его голос. Там и только там! А меня не бойся, я – это ты. Тебе неизвестный ты.
Он сузил глаза и вдруг спросил: – Хочешь узнать дальнейшую свою судьбу? Вижу, хочешь, но опасаешься. Так слушай…
И стал говорить. Его рассказ сопровождала музыка Грига. Мне вообще нравится Григ, но здесь он был некстати. Аккорды звучали всё грознее и настойчивей, голос визави всё тише и неразборчивей.
А он говорил, вещал, предупреждал, пророчил.
Но я ничего не разобрал. Ничего…Только предчувствие, глухое предчувствие поселилось в разобранной душе. И уже больше никогда не давало покоя…
Сердце подкатило к горлу и глухими толчками в нём колотилось.
Нащупал выключатель и, теряя силы, включил свет.
…Это я стою напротив разбитого зеркала.
_________________________
В своё скорое и неумолимое «приближение к полтиннику» я считал невозможным пересмотр установок на жизнь. Поздно. Она либо состоялась, либо нет. Да и стыдно: был таким, стал меняться; а человек должен быть упорным, твердым и…Должен! – и всё тут!
А если всё было ошибкой?
Если взгляды были порочны?
Если думал, что бодрствуешь, а спал?
Если душа покрылась чирьями и стала нарывать?
Если сердце и кровь переполнил гной, и ты уже начинал чувствовать его отвратное влияние на мозг, а выхода к исцелению не находил?
А если смешные, наивные утверждения этой женщины о добре и зле, о конечном торжестве справедливости, о возобладании духовного над материальным, всё-таки своевременны и современны?
Ведь не всё утонуло в деньгах и роскоши, мишурном блеске и призрачной славе. Должно же за всем этим внешним скрываться внутреннее.
Вечное. Не подверженное тлению.
«…Когда ты останавливаешься, или желаешь остановиться, в своём развитии, стремлениях, – тогда и наступает смерть. Постепенная. Вначале духовная….Страшно, неизбывно страшно, когда душа умрет раньше тела».
Я всегда над этим смеялся.
А может быть не всегда?
А может быть, не смеялся, а просто хотел быть как все?
А что значит «быть как все»?
Кто они – «все»?
Она – тоже «все»?
3
«Когда вы уходите из этого мира, вы ничего с собой не берёте, даже своё физическое тело. ТУДА уходит только душа, прошедшая горнило земной жизни, очищенная, освобождённая, полностью подготовленная для встречи с Создателем.
И, что самое чудесное, эта встреча непременно состоится. И человек, наконец, оценит всю тщету и суету земной жизни и сможет понять то, чего ему здесь понимать не полагается: где же правда?
Посмотри на звёздное небо, вдохни чистый воздух и представь себя в нездешнем краю: нет корысти, зависти, всегда звучит чудная музыка; чистота помыслов и стремлений – норма.
Так в чём истинный смысл?»
– Истина в том, что надо воспитывать и обеспечивать детей, выводить их в люди. А для этого необходимы и деньги, и имущество, и много-много всего.
Я был раздражён.
– Вы-то выдаете себя за этакую бессребреницу, но одеваетесь со вкусом и выглядите как светская дама. Кто вы на самом деле?
– Я – целитель, – ответила она твёрдо. – Это и только это имеет значение. Всё остальное – мираж, фантом, утренний туман…В том, что ты говоришь, есть смысл, но не надо его ставить во главу угла, бесконечно усердно поклоняясь. В погоне за всякими благами находится пол мира, а средств для всех не хватает, и люди начинают воровать друг у друга, обманывать ближнего; решать, кто главнее. А ведь из этого самого «кто важнее, кто главнее» произошло первое преступление на Земле. С тех пор их число бес конечно множится, чернота вокруг планеты неспроста.
– Очевидное нельзя отрицать, каждый выживает, как может, – ответил я, всё более распаляясь. – Вам хорошо, вы одна и всё ваше имущество умещается в дорожной сумке. Сегодня вы здесь, а завтра неизвестно где.
– Я понимаю, что ты хочешь сказать. Тогда послушай. У меня всё это было, – она повела рукой вокруг. – И всему этому я знаю настоящую цену: рухнуло в одночасье, зыбким оно оказалось. И ты запомни раз и навсегда и передай другим, как человек, владеющий Словом: зыбко всё это. Однажды я пережила… Быть зависимой от внешних обстоятельств, то есть от кого-то, я никогда более не соглашусь.
Она задышала часто, словно в приступе. Но быстро пришла в себя и продолжила уставшим голосом.
– Меня предал муж, которого я любила многие годы, и которому хранила верность. Тогда со мной было по-настоящему плохо, я испытала и поражение и потрясение. Я хотела умереть. Но вместо этого на меня снизошел Дар.
Пришлось вздрогнуть мне. Я трепетно отношусь к словам, некоторые произношу редко и осторожно. К их числу относится и слово «дар».
Но она сказала «снизошел Дар» так легко и просто, будто говорила о том, что пошел дождь.
– Мне приснился Святой Целитель Пантелеймон. И Он сказал: «Ты дошла до определенной степени понимания». То есть определенная граница мной уже пройдена. Возможно, даже имела место клиническая духовная смерть. Но я смогла выжить и остаться человеком разумным. Разумеется, не без помощи Высших Сил, – человек слаб. И в благодарность за это, приняв на себя Их Дар, я стала просто обязанной помогать другим людям, стоящим на грани, или уже эту грань перешедшим.
Она вновь вздохнула, вспоминая. Но этот вздох был целебным, и её глаза засияли мне непонятными лучами Света.
– С тех пор я иду по этому пути… Училась, получала лицензии, сертификаты, хотя все эти бумажки имеют значение лишь для власть предержащих. Всё имущество я отдала детям, благо, они уже взрослые и смогут толково им распорядиться. Да, у меня всего лишь пара сумок… Дело вовсе не в них, имущество мне ни к чему… Лишнее, я имею в виду. Я призвана помогать людям! И знаешь, получается. В этом смысл моей теперешней жизни. Мне легко и просто помогать людям, потому что и делать-то ничего особенного не надо. Я объясняю им очевидное, чтобы они поверили в себя. Естественно, беру за это небольшую плату, мне тоже надо жить на что-то, хотя потребности мои невелики.