е магистра! — зачастила блондинка. — Только когда у тебя лихорадка спала ушёл к себе и попросил меня побыть с тобой. Он какие-то травы заваривал, чтобы ты выздоровела. Ещё там на Перекрёстке твоё тело начало разрушаться, у тебя кожа шелушилась. На Айлисе ты бы уже умерла. Куратор тебя спас. Только не знаю, как ему это удалось.
Девушка снова пытливо уставилась на меня, но мне нечего было ей ответить. Фара разочарованно вздохнула и, взяв со стола тетрадь, углубилась в чтение своего конспекта по Магической привязке, как гласила надпись на титульном листе. Интересно, что это за предмет?
Я лежала разглядывая Оплот хранителя, искра в его глубине билась и сияла ровным тёплым светом, гипнотизируя и заманивая в свои глубины.
Стук в дверь прервал мою медитацию, а Фара бросилась открывать.
— Как она? — раздался обеспокоенный шёпот Минара из-за двери.
— Проснулась, — девушка отступила вглубь комнаты, открывая проход.
Я села на кровати, поправляя длинную ночную рубашку и улыбнулась. Минар и Сайн с радостными воплями ворвались в комнату, устроив в маленьком помещении настоящий хаос, а следом за ними настороженно вошёл Сарастэль. Мальчишки уселись на полу рядом с кроватью, в то время как Фара устроилась подле меня и обняла за плечи. Сарастэль замер возле входа.
— Прости, — буркнули от двери.
— Сарастэль, ты обещал! — заныл Минар и умоляюще уставился на шэдоу, который в ответ закатил глаза и устроился на полу возле воплощённого и молодого дракона.
— Ина, прости меня, — тёмный взгляд совсем не содержал сожалений. — Я не подумал, что у берсерков по началу сохраняются чувства и… Ты же Целитель душ! У тебя нет эмоций! Откуда у тебя чувства? Ты бы всех здесь порезала и даже не ужаснулась!
Слова разъярившегося Сарастэля впивались в душу раскалённым железом, а слёзы незаслуженной обиды брызнули из глаз.
— Какой же ты… Ты же обещал! — Фара неожиданно расплакалась и вылетела из комнаты, шэдоу бросился за ней, а Минар и Сайн, пожав плечами, остались где были.
— Ина, — протянул воплощённый. — Ему тоже сложно, берсерк убил его семью, выжил только он и…
— Её семью тоже убил берсерк, — раздался от двери полный ярости голос магистра. — Но она не обвиняет всех подряд из-за этого. И кому, как ни вам, понять, через что она прошла за эти три дня. Каждый из вас ощутил лишь отголоски, а вы скулили как щенки! Ваша связь должна крепнуть, а вы пытаетесь её порвать. Да ни в один дозор не возьмут Стерегущих Грань, которые грызутся друг с другом по любому разногласию! А теперь пошли прочь и приведите в чувство своего контролёра!
Сайн Дарэ и Минар, извинившись и склонив головы перед разъярённым магистром, скрылись за дверью. Кайрис Тейлин подошёл ко мне и сел на стул, на котором ещё недавно сидела саана.
— Ина, как ты себя чувствуешь? — устало спросил бывший телохранитель.
— Всё хорошо, лорд Тейлин, — нельзя показывать чувства, если знают что у тебя на душе — знают куда бить. Улыбаюсь через силу, пряча внутрь слёзы и боль.
— Ина! Забери тебя Великий Тёмный! — магистр подскочил и встряхнул меня так, что даже клацнули зубы. — Ты как была глупой девчонкой, так и осталась! Прячешь всё в себя и думаешь, что так делаешь легче другим? Никакой Целитель не сможет исцелять чужие души, пока свою не вылечит!
Кайрис прижал к себе и что-то ещё шептал о боли, о Целителях, а я вцепилась в него как в солнечный луч в холодной воде и впервые за эти годы разрыдалась, ни от кого не таясь. Постепенно всхлипы стали тише, а объятья разжались, отпуская меня на волю.
— Ина, — Кайрис Тейлин усадил меня на стул возле кровати, а сам устроился на полу напротив. — После сильного личного потрясения Целители выгорают дотла и погибают в течении полугода. В них что-то отключается, наверное, это желание жить. Но иногда, мы сильнее обстоятельств, мы сильнее боли. Ты сильная девочка. Запертая память лишь защитная реакция. Исчезновение дара — попытка выжить любой ценой. Не запирай в себе свою боль, позволь твоим друзьям быть рядом, когда тебе тяжело. Твой дар проснётся снова, когда ты победишь свой страх и свою боль. Дай время своему кольцу привыкнуть к тебе, принять тебя, стать друзьями. Только вместе вы сильны, по одиночке каждый слаб. Всё наладится, только не сдавайся, ладно?
Я кивнула бывшему телохранителю. Слова закончились вместе со слезами. Лорд Гейд всё время говорил о том, что наши эмоции и чувства — наша слабость. Тот, кто знает нас — наш враг. Я верила ему. Верила, что он знает больше меня. То, что говорил Кайрис, было совершенно другим.
Весь мой привычный мир разрушен до основания. Вся моя жизнь умещается в коротком временном промежутке. Вся моя вера — слова других людей. Сейчас я не чувствовала ничего, кроме опустошения и греющего мою руку кроваво-красного рубина.
— Сегодня отдыхай, а завтра утром начнёшь заниматься.
Магистр обернулся на выходе, но, не увидев никакой ответной реакции, закрыл дверь и оставил одну.
Я встала со стула и подошла к окну. Снаружи догорал закат и ало-чёрные тени окрашивали Магистериум, придавая ему мрачный, даже жестокий вид. Розовый кварцелин в зареве последних солнечных лучей казался покрытым спёкшейся кровью. Какой будет моя жизнь здесь?
Там, в доме деда, всё было расписано по часам: ничего нового, ничего лишнего. Распорядок заведён единожды и навсегда. Я привыкла к тому, что всё время нужно бояться Айрека Торану и его притязаний на меня, что нужно идеально выполнять свои обязанности леди, привыкать носить маску добродушной хозяйки и терпеть постоянные унижения в будущем. Что если я сделала ошибку, поверив, что могу сбежать от судьбы, что так же, как и другие достойна свободной жизни и счастья? Что могу жить, не ведая больше страха?
— Тёмной ночи, Таэши, — прошептала, проведя рукой по гладкому камню в форме крупной слезы.
«Тёмной ночи, Ина» — прошелестел в моей голове улыбающийся голос хранителя.
Глава 7
Утром меня разбудил удивительной красоты напев. Помимо воли к глазам подступили слёзы. Я не знаю того языка, на котором она поёт, но боль и отчаяние в её пении напоминают о моих бедах и ощущение растущей связи с хранителем стихии лишь крепче. Гнетущее чувство одиночества и беззащитности окутывает подобно одеялу и душит во тьме. Но всё плохое смывает чувство безудержной надежды и веры… В кого?
— Ой, прости, я тебя разбудила — вздрагивает Тень и порывается вернуться в Оплот.
— Подожди, мне всё равно пора вставать, — за окном уже видны слабые розовато-жёлтые полоски рассвета. — О ком ты пела?
— О своей судьбе, — Таэши опустила глаза и отвернулась. — В моём мире поют душой. Раз в жизни мы поём, когда встречаем того, с кем проживём всю жизнь.
— Ты… — я не находила слов произошедшему. — Ты пела мне?
Девушка улыбнулась и… растаяла, а в глубине рубина вновь загорелась тёплая искорка. Такая же, как та, что засияла сейчас в моём сердце. Хранитель приняла меня. От этого почему-то хотелось обнять всё Межмирье.
Рассвет всё сильнее напоминал о себе, и как бы я не оттягивала это событие — меня ждали полигон и Фарейн. Время позволило немного укрыться от мира в своей стихии, которая отреагировала на моё прикосновение к ней по-новому. Вода легко отзывалась на малейшую мысль, крохотные рыбки, сотворённые из воды, скользили в её глубине, вызывая у меня улыбку своей потешной игрой в догонялки. Устроившись под водой, пыталась создавать водяные жгуты и гоняла ими рыбок, казалось, что стихия радуется вместе со мной. Я дома.
Когда оделась и вышла из комнаты, Фара и Минар уже ждали. Сайн, широко зевая, выполз из своей комнаты и плюхнулся на стул возле входа.
— Ясного света, — улыбнулась ребятам, впервые не почувствовав смущения.
— Ясного света, — Фара внезапно кинулась ко мне и крепко обняла. — Мы, действительно, хотим извиниться, Ина. И Сарастэль — тоже, просто не может сейчас.
— Всё в порядке, — обняла саану в ответ и пропустила момент, когда за моей спиной возник шэдоу.
— Всё равно я буду присматривать за тобой, — процедил контролёр и смерил меня колючим взглядом. — Сделаешь хоть попытку обратиться — умрёшь.
— Сарастэль! — блондинка залепила своему парню знатную пощёчину, но тот лишь перехватил её руку и поцеловал в ладонь.
Я изумлённо взирала на ссорящуюся парочку, в то время как молодой дракон и воплощённый лениво пережидали вспышку эмоций. Кажется, здесь это частое явление. Но вот Сарастэль дал знак к выходу и мы устремились к полигону. Желание сбежать крепло с каждым сделанным шагом, но Оплот хранителя согревал тело под рубашкой, и я невозмутимо шла вперёд. По крайней мере, мне казалось, что невозмутимо. Буря эмоций ощутимо билась в теле. Он провёл со мной три дня, выхаживал, вытащил из-за Грани. Как смотреть ему в глаза?
Фарейн обнаружился на полигоне. Дракон прислонился к опоре одного из орудий пыток и разглядывал нас хмурым, многообещающим взглядом. Идея побега впилась в разум и кричала, что будет лучшим выходом — бежать. Но желаниям не суждено сбыться…
— До меня дошли слухи, что ваше кольцо совершенно не хочет сотрудничать друг с другом, — процедил куратор и вперил свой ярко-горящий взгляд в контролёра, на долю секунды задержавшись на мне. — За вами это наблюдалось и прежде, но сейчас это перешло все границы. Вы должны быть крепче, чем семья. Каждый из вас должен знать, что другой не предаст и не бросит. Адепт Вайнэлион, думаешь, на поле боя адептка Айвери тебе поможет, если будет бояться и ненавидеть тебя сейчас?
Шэдоу отвёл горящий праведным гневом взгляд от наставника и принялся увлечённо разглядывать песок под своими ногами.
— Адептка Фарот, — от рыка девушка вздрогнула и испуганно уставилась на куратора. — Твоя личная жизнь не касается остальных из кольца. Учись себя сдерживать, иначе рискуешь на передовой вместо защиты указанной вам зоны, не вылезать из-за спины любовника и оставить без поддержки напарников, отдав предпочтение ему.
Саана молча глотала слёзы уже с первых слов дракона, но тот, похоже, и не думал униматься.