Вы не могли понять, почему они ругают вас, и считали себя причиной их недовольства. Если они мало обращали на вас внимания или, напротив, слишком контролировали, вы думали, что все из-за вас, что вы не достойны внимания, все делаете «не так» и поэтому вас нужно контролировать.
Если семья была бедной, вы старались ничего не просить. Если родители плохо себя чувствовали и грустили, вы могли не просить их внимания – им же тяжело. Или вовсе начинали решать их проблемы.
Вы выработали определенную стратегию поведения – спрятались или стали такими, какими было быть безопасно. И вы не думали, что причина происходящего – не в вас. Но причина действительно была не в вас. Вы были зависимы и вынуждены вписаться в предлагаемые условия, которые создавали взрослые вокруг вас. Но день за днем, раз за разом вы привыкали к тому, что с вами что-то не так, что вам нужно прятать свои чувства, нужно подавлять непринимаемые качества характера. Все это стало глубоко укоренившейся привычкой, которую мы даже не считаем привычкой. Мы считаем, что мы действительно плохие и виноватые.
Наша задача – вспомнить, как все начиналось. И снова посмотреть на себя, теперь уже другими глазами.
А что же происходит с родителями? Они тоже пытаются «обслуживать» свои дефициты. У них тоже есть травмы и сложившиеся модели выживания. И в свое время они относились к вам настолько тепло, насколько позволял их личный ресурс. Возможно, вам вообще не досталось тепла.
Психологические травмы требуют большого количества ресурса на обслуживание. На их вытеснение, на нейтрализацию злости, вины нужно много сил. На переживание жажды любви нужен ресурс. Например, если вы страдаете от того, что вас не ценят, вы теряете силы. Самоограничения и самонасилие требуют гигантских ресурсов. Если мы сопротивляемся самонасилию, мы тоже тратим силы. Ребенку достается то, что остается. Именно поэтому, если мы любим своих детей, нам нужно заниматься своими травмами и остановить слив ресурса.
Одна моя клиентка была очень зла на свою маму за отсутствие не просто теплоты, но даже любых эмоций по отношению к себе. Она никогда не была собой, она даже не знала, какая она на самом деле. Всю свою жизнь (а ей уже за сорок) она ассоциировала себя с тем образом, который она создавала для других, – с хорошей девочкой. Она была опутана стыдом и виной – это, кстати, верный признак того, что человек не принимает себя настоящим.
Когда она рассказывала про мать, я со стороны чувствовала, что ее мама – сломленный человек. Женщина, которая просто играла роль матери и хозяйки при вспыльчивом и властном муже. У нее было трое детей, но ей было не до них. Она очень старалась угодить мужу, чтобы не оказаться раскритикованной или даже побитой. То есть мама моей клиентки не повзрослела и тоже была «хорошей девочкой».
Другая женщина тоже очень злилась на свою мать из-за невнимания с ее стороны. Мама развелась с мужем-дебоширом и впоследствии пыталась выстраивать отношения с другими мужчинами. В доме появился один мужчина, потом другой… Мать все свое внимание уделяла своим новым партнерам. Девочка очень страдала из-за этого. Она всячески старалась заработать хотя бы каплю внимания. Она хотела делиться с матерью, рассказывала истории из своей детской жизни… А та ссылалась на работу и на необходимость готовить.
Вы можете сами вспомнить у себя такие эпизоды. Когда у вас не было сил заниматься детьми, вы говорили, что вы заняты, вам нужно готовить, работать, убирать… Ресурс уходил «на сторону», но никто раньше об этом не думал, не размышлял.
Но вернемся к истории клиентки. Девочка старательно подавляла свою злость, потому что боялась совсем «потерять» мать. Злость появилась впоследствии, когда она сама стала матерью. Испытывая теплоту и нежность к своим детям, она осуждала свою незрелую мать, которая искала любви у мужчин.
Со стороны мне было видно, что мать моей клиентки удовлетворяла свой детский дефицит в любви и внимании. Если ваш собственный дефицит не удовлетворен, вы будете искать того, кто его может наполнить. И это, скорее всего, не дети, потому что они сами нуждаются в вас и на них нужно тратить ресурс.
Все это формирует у детей таких родителей страх и недоверие к миру, неверие в то, что его «могут любить просто так», таким, какой он есть, и страх «не понравиться, быть отвергнутым, наказанным за плохое поведение».
Коллективный опыт небезопасности и недоверия
Рано или поздно мы попадаем в коллектив детей. Детские сады, школы, кружки и секции, дворовые компании. Мы не просто оказываемся в чужой среде, к которой нужно приспособиться. Мы оказываемся в большом эмоциональном котле: дети переживают эмоции, воспитатели тоже находятся под влиянием своих чувств, они могут быть уставшими, раздраженными, на них влияют личные убеждения, которые могут быть неосознанными.
Маленькому человеку, безусловно, нужна теплая среда, чтобы выдержать такую лавину чужих эмоций. И помощи, как правило, у него нет. Он чутко сканирует среду, чтобы занять наименее затратную позицию. У него так же, как и в семье, развиваются навыки удобного, послушного человека. Он может играть любые роли, которые подходят для обеспечения себе безопасности. И, помимо всего прочего, он не понимает, что чувствует, и поэтому ему сложно свои чувства назвать, принять и прожить, чтобы они не застревали внутри.
Если в коллективе есть дети, проявляющие лидерство и агрессию, то у других детей возникает страх перед ними, так как они могут проявить насилие или спровоцировать группу на проявление насилия. В таких обстоятельствах все ресурсы ребенка начинают работать на выживание, и о свободном самовыражении не может и быть речи.
Я слышала множество историй про детское насилие: драки, избиения, групповое высмеивание, унижение. Такие травмы могут сформировать глубокое недоверие к миру людей и недоверие себе – появляются сомнения, все ли «со мной хорошо», «потому что если бы я хорошо себя вел, со мной бы такого не случилось».
Но насилие случается не потому, что кто-то себя плохо вел, а потому что общество все еще не уделяет должного внимания тому, как необходимо выстраивать атмосферу в детских коллективах, как работать с эмоциональными состояниями детей, как готовить педагогов, чтобы они не вносили в среду оценки, осуждения или требования, исходящие из личных предпочтений.
Также на нас могут влиять травмы рода, поколений, войны. Несмотря на то что мы не жили во времена раскулачивания или репрессий, мы все равно несем в себе опыт страха перед насилием, попрания прав, беспомощности перед лицом силы. Опыт травм передается генетически – это последние данные науки эпигенетики. Нам необходимо освободить себя не только от собственного опыта переживаний, но и отпустить застарелый болезненный опыт, которые тоже влияет на наше восприятие реальности, создавая негативные переносы.
На своих терапевтических группах я помогаю людям вернуть себе ощущение ценности и освободиться от старого страха. Я это делаю в технике глубинной медитации, которая позволяет эмоционально погрузиться на уровень травмы и отпустить старую боль и страхи, заставляющие нас бояться.
Одна женщина почувствовала, как на нее влияет опыт бабушек и прабабушек, страдавших от того, что они – женщины, менее ценный и значимый пол, нежели мужчины. Она почувствовала, что несла в себе старые программы – терпеть, подстраиваться, ставить мужа на первое место, а себя – на последнее. В этом опыте было много непрожитой и неотпущенной боли, что влияло на ее отношения с мужчинами.
Отношения были полны страданий, а также были перегружены ожиданиями, что мужчина о ней должен заботиться, что он возьмет ее «на ручки» и понесет на себе. Реальные отношения с партнерами были далеки от этих ожиданий, и поэтому боли и обид становилось все больше. В медитации мы признали боль и страдания поколений бабушек, прабабушек, и также женщина как будто дала им возможность «высказаться». У нее спонтанно возникали слова горечи, и она их проговаривала. Интересно, что работа шла с ней, но все присутствующие женщины тоже освобождались от установок, связанных с униженностью и неравноправием, и им становилось легче.
Вопросы к размышлению
•Говорите ли вы себе: «Ничего страшного», «Потерпи», «Возьми себя в руки», «Хватит ныть»?
•Как часто вы заставляете себя делать то, что вам не нравится?
•Насколько часто вы позволяете себе плакать, чувствовать себя уязвимыми, несправляющимися?
•Ругаете ли вы себя за это или позволяете себе прожить чувства?
•Прислушиваетесь ли вы к себе или ориентируетесь на то, что делают другие люди?
Это ключевые вопросы, которые отражают ваше состояние: можете ли вы проживать свои «чувства уязвимости» или нет.
Какие разрешения нам необходимы, чтобы доверять себе
Возможно, вы бы и хотели побыть уязвимыми, но вам кажется, что этого не позволят окружающие. Они вас раскритикуют, или посмеются, или разочаруются в вас. Если вы так думаете, значит, сами себя подавляете. Вам кажется, что это делают другие, но на самом деле это ваших рук дело – вы хотите избежать критики, отвержения и насмешек.
Одна женщина написала мне: «У стоматолога в кресле я жалела себя, но потом приказала себе взять себя в руки». Я спросила ее, когда ей было легче – когда она жалела себя или когда приказала себе взять себя в руки? Она ответила, что легче было себя заставить. То есть ей более опасно чувствовать себя уязвимой (живой), чем замороженной (контролирующей).
Если ребенку больно, то ему нужно признание права чувствовать боль. Это право ему необходимо разрешить. «Тебе больно, потому что ты упал и ударился» – это легализация права на чувства. Потом важно проявить сочувствие: «Мне очень жаль, что тебе больно». Так родитель разрешает сочувствие к себе и последующее проживание неприятного опыта. И потом он может выразить веру в своего ребенка: «Я верю, что ты сильный, и верю, что справишься». Так он разрешает верить в себя.