— Откудс! им это известно?
— Наверняка они этого не знают. Лишь подозревают, вот и все. Именно это и заинтересовало ФБР.
— Еще бы им не заинтересоваться. Они рады влезть в это дело, и поэтому ничего удивительного, что меня решили выкинуть из игры.
— Но ведь ты можешь поднять большой шум.
— Шум может подняться и из-за них тоже.
Велда передернула плечами.
— Вот. значит, в чем дело, — произнес я. — Они, видимо, решили, что я замешан в этом деле, но прямо заявить об этом не осмелились. Они задали мне массу вопросов, вероятно, надеясь, что я проболтаюсь. И они этого не скажут, пока не наступит день смерти этих парней, а может, и мой. — Задумчиво покачав головой, я прибавил: — В такой аргумент, как невиновность, они не верят.
— Может быть, это и неплохо, — четко произнесла Велда. — Какой странный и страшный мир, Манъ. Чистейшая невиновность не много стоит в наши дни. Всегда находится такое, что человек пытается скрыть. Если убийцу повесят несправедливо, то кто совершил несправедливость?
— Ты заговорила как-то по-новому, детка.
— Учусь у тебя.
— Тогда покончим с этим разговором.
Велда достала сигарету и закурила. В ее движениях было что-то детское и в то же время грациозное, и я от души любовался ею.
— Теперь невиновные частенько расплачиваются наравне с виновными, — продолжала она свою мысль. — Ты, Майк, будешь наживкой, которую они хотят использовать для своих целей.
— В конце концов, польза от этого будет только людям.
— Да, — ухмыльнулась Велда, — но это не так уж и плохо, Майк. Они украли твой прием. Ведь раньше ты частенько пользовался наживкой.
Я начал перебирать патроны, лежащие в пепельнице. Она молча наблюдала за мной. Затем встала и, не произнеся ни слова, ушла. Я не заметил ее ухода. Все мои мысли были о том, как хорошо было бы работать, будучи невидимкой. Впрочем, можно работать и в открытую, но только тогда, когда- в руке зажат кольт 45-го калибра. Я думал о мафии, о страхе, который она внушала, и о том, как она смеется над нашими законами.
Велда не обиделась на меня. Она знала, что когда я погружаюсь в мысли, то никто и ничто вокруг меня не существует.
Глава 5
Я сидел у окна, наблюдая жизнь, протекавшую передо мной. Звуки, доносившиеся с улицы, напоминали рычание чудовищ. У каждого человека были свои заботы, свои радости, свое горе. Смех снаружи походил на смех десятка миллионов людей. Может быть, они смеялись надо мной?
Я сидел, слушал и думал. Одних людей убивают машины, других — обида и оскорбления, а некоторых — несправедливость. Многие умирают от насилия. Многие, очень многие… Этот список был бесконечным. Но многие ли боятся смерти? Многие ли просыпаются от ужаса по ночам? Многие ли задумываются, где их дети и чем они занимаются? Многим ли из них известно, что армия молчаливых людей лихо делает свое дело?
Я не знаю, что напоминает смех, доносившийся с улицы. Нет, это не смех чудовища, это смех людей. Люди по своей природе добрые, порядочные существа. И очень много прекрасных людей. Но среди них есть и те, которые принадлежат мафии.
Мафия! Грязная, кровавая мафия! Организация, которая держит всех в страхе.
Черная рука? Может быть, кто-нибудь думает, что над этим можно посмеяться? Может быть, думает, что мафия находится под запретом? Многие вдовы могут засвидетельствовать, что думающие так ошибаются. И вдовцы тоже. Да, это весьма трудное дело, как сказала Велда. Суть в том, как найти главаря. Сперва необходимо разыскать человека, который может выступить свидетелем, и если вы не погибнете, пока его ищете, и если он не умрет к тому времени, когда вы его найдете, тогда сможете задать свой вопрос. Только спрашивая его, необходимо быть настороже, не забывая о том, что в любой момент можно схлопотать пулю в живот.
— Гм-м… — хмыкнул я.
Они работают нелегально. Но ведь где-то на верху организации стоит человек, похожий на паука, который вместо паутины источает во все стороны тягучий страх. Он сидит на своеобразном троне и совершает едва заметные движения, а где-то из-за этого гибнут люди. Взмах руки — и кого-то пытают. Кивок головы — и кто-то падает с крыши высотного дома. И всем этим распоряжается только один человек. Это очень мягкий человек. Мягкий в том смысле, что состоит из мяса и крови.
Я улыбнулся свои мыслям, представляя, как может умереть такой человек, несмотря на свою страшную силу. В закрытой комнате наедине с человеком, который его смертельно ненавидит. Я рассмеялся, когда представил себе его окровавленное лицо. Но размышления размышлениями, а мне необходимо действовать. Было уже около часа ночи: город спал. Дождь кончился, небо прояснилось. Я сбежал вниз и направился к Пату.
Он открыл мне дверь и что-то с улыбкой пробормотал. Потом провел в гостиную и взял мои пальто и шляпу.
— Выпьешь? — предложил он.
— Чуть позже.
— У меня только имбирное пиво.
Я качнул головой и сел. Он наполнил свой стакан и опустился в кресло, убрав со стола бумаги.
— Рад видеть тебя.
— Не ожидал?
— Ты лучше меня знаешь, что делать. Только не ругай меня.
— А тебе не жалко меня?
— Нет. — Он похлопал по конверту, в который убрал бумаги со стола. — Конечно, я прекрасно понимаю, как плохо сидеть без работы, но от голода ты не опухнешь.
— Это точно… Но долго ли это продлится?
Пат посерьезнел, опустил глаза, и я догадался, что он что-то от меня скрывает.
— Не раньше, чем они закончат заниматься этим делом.
— У них ничего не выйдет.
— Ты в этом уверен?
Я закурил сигарету.
— Завтра ты можешь напомнить им, что я теперь не связан делом, стал обычным налогоплательщиком. Однако я человек со связями. Мой адвокат возбудит против них дело, и когда они закончат свою работу, то им уже ни в чем нельзя будет меня обвинить.
— Эго слишком большой для тебя кусок, Майк. Ты просто подавишься им.
— Гм-м… Ты понимаешь, о чем я говорю? Ник го, даже ФБР, не имеет права наступать мне на хвост и оставаться безнаказанным.
— Но, Майк, эго же обыкновенное убийство!
— Я знаю.
— И много знаешь?
— Не больше, чем раньше. Просто я еще раз поразмыслил над этим делом.
— Ну, и какие выводы?
— Вывод только один. — Я пристально посмотрел на него и произнес одно короткое слово: — Мафия.
На его лице не дрогнул ни один мускул.
— Вот как?
— Я мог бы оказаться полезным, если бы не отстранили меня. Ты же меня знаешь, Пат. Возможно, я пристрелил бы нескольких человек, но, ей-богу, никто бы и не заметил их исчезновения. Если твои приятели считают, что я не гожусь для самостоятельной работы, то они тупые дурни — им следует изменить свое мнение. Ведь у них там, в Вашингтоне, нет парня толковее меня… ни одного. Если бы они любили свою работу, как люблю ее я, то было бы совсем иное дело. Но, увы, отсутствие любви к работе ограничивает их возможности.
— Ты слишком самоуверен.
— Да, мой друг, я уверен в себе, как никто другой. Кроме того, я занимался подобной работой уже тогда, когда многие из них еще сосали пустышку.
Пат молча допил пиво.
— Майк, — произнес он, наконец, — если бы я мог, я выбрал бы одного тебя, вместо тысячи других. Да, именно столько людей нам надо для этой борьбы, если не больше. Но я — обыкновенный городской коп, получающий от начальства приказы. Чего же ты хочешь от меня?
— Ты и сам это прекрасно понимаешь, Пат.
Он расхохотался, как давно уже не хохотал, — открыто и дружелюбно.
— О'кей, ты хочешь, чтобы я был твоей правой рукой. Ты во что бы то ни стало решил влезть в это дело и предлагаешь нам воспользоваться твоими талантами, не так ли?
Его лицо осветила искренняя улыбка. Так улыбался он шесть лет назад. С тех пор я редко видел его таким сияющим.
— Теперь я тебе скажу кое-что, Майк. Мне не правится, когда парни с золотыми значками ФБР лезут в такие дела. Я не люблю, когда в преступлениях замешана политика. Меня просто тошнит от всего этого. Каждый боится сделать лишний шаг. Я уже столько наслышался о том, что эти ребята нам не под силу, что и сам начинаю понемногу верить в это. Ну ладно… Я поставлю на карту твою работу и посмотрим, что из этого выйдет. Объясни мне конкретно — что ты хочешь. Но только без глупостей, по крайней мере не сейчас. Если есть что-то дельное, возможно, меня не выгонят с работы за такое ходатайство.
— Я всегда видел в тебе надежного партнера.
— Спасибо на добром слове. Лучше скажи, что тебе надо?
— Информация… детали…
Пат, конечно, не собирался заходить так далеко, но теперь отступать было поздно. Он снова достал из конверта бумаги.
— Тут известные преступники, связанные с мафией, — начал он. — Рассказы о мафии всегда нагоняют страх, а роль полиции в них сводится к нулю. Двадцати страниц списка арестованных за убийства едва ли достаточно, чтобы осудить кого-то из мафии. Двадцать страниц — убийцы, воры, торговцы наркотиками, скупщики краденого, — а мы все еще топчемся у подножия лестницы. Мы можем знать имена тузов, но не думай, что к ним так легко подступиться. У многих из них есть второе лицо, живут под другими именами, о которых нам ничего не известно.
— Карл Эвелла значится в этом списке?
Пат с отвращением уставился на листочки.
— Эвеллы здесь нет. Он один из тех, кто получает из неизвестных источников чересчур большие доходы. Похоже, он бы мог многое прояснить в этом деле.
— А Берта Торн?
. — Сейчас мы вернемся к убийству. Оно одно из многих.
— И что же?
— Берта Торн была особым человеком, таким, что они попрятали всех ребят, которые раньше были знакомы или общались с ней. Ничего подобного раньше они не проделывали. Почему же ею заинтересовались в ФБР?
Я пожал плечами и предположил:
— Очевидно, потому, что она что-то знала.
— Верно… Прошел слух, что одно время Эвелла держал ее у себя. Это был период, когда он развратничал напропалую. По тем же слухам, он дал ей пинка, а в полиции показал, будто избавился от нее только потому, что она сошла с ума.