ют весьма рационально: какая польза от тела, если оно уже не нужно самому покойнику? По всему Лондону в моргах лежат тела матерей, мужей, детей, таких же, как я, которые нужны для того, чтобы извлечь печень или селезенку, просверлить череп, распилить кости, вытащить многометровый кишечник.
– Мы боимся не того, что мертвые мертвы, – сказал Полидори. – Скорее, нас пугает, что усопшие могут быть не мертвы, когда мы помещаем их в последнее пристанище. И тогда они проснутся в темноте, начнут задыхаться без воздуха и умрут в страшных мучениях. Я видел следы подобной агонии на лицах некоторых недавно погребенных, тела которых доставили мне в морг для вскрытия.
– Неужели вас не мучает совесть? – воскликнула я. – А как же моральные принципы?
– А разве вам не интересно будущее? Факел науки горит ярче, если фитиль пропитан кровью.
Ночное небо расколола раздвоенная молния. На мгновение возник электрический силуэт исполинской человеческой фигуры, а потом все опять погрузилось во мрак. Над озером грянул гром, небо прошил огненный зигзаг. Гигантская тень, будто сраженный воин, рухнула на землю. Да, теперь я вижу! Это дерево, в которое ударила молния. И вновь хлынул дождь – застучали миллионы крошечных барабанщиков.
Муж шевельнулся, но не открыл глаз. В свете очередной вспышки вдалеке возник отель – белые стены с черными глазницами окон, словно дворец мертвых. «Тьмы чуждых образов живут в тебе»… Наверное, я легла, потому что проснулась, сидя в кровати: волосы падали на лицо, пальцы судорожно сжимали простыню. Я видела сон. Но сон ли?
«Передо мной возник бледный ученый, последователь темных искусств, склонившийся над существом, которое он собирал воедино. Я увидела отвратительного призрака, напоминающего человека. Вскоре заработала какая-то мощная машина, и существо ожило, но движения его были скованны и неестественны. Результат эксперимента поверг ученого в ужас, и он убегает прочь от созданного им чудовища. Он надеется, что искра жизни, переданная им существу, угаснет сама собой; что созданная вопреки законам природы тварь снова превратится в мертвую материю. Он ложится спать с мыслью, что мрак могилы навеки поглотит ненадолго оживший безобразный труп, который должен был стать вновь рожденным человеком. Он спит, но что-то прерывает сон. Ученый просыпается и видит возле кровати чудовище, которое раздвигает шторы и внимательно смотрит на него желтыми водянистыми глазами»[14].
Я в ужасе открыла глаза. Утром я сообщила всем, что придумала свой рассказ.
Повествование —
цепь связанных событий,
реальных или воображаемых.
Воображаемых или реальных.
Воображаемых
И
Реальных
Реальность плавится от жары
Я смотрю сквозь зыбкое раскаленное марево на здания; монолитные громады вибрируют, словно звуковые волны. Самолет приземляется. Вот уже виден рекламный щит с надписью: «Добро пожаловать в Мемфис, штат Теннесси». Я еду на международную выставку «Тех-Секс-По», посвященную роботостроению.
– Имя, фамилия?
– Рай Шелли.
– Организатор? Участник? Покупатель?
– Журналист.
– Да, вижу вас в списке, мистер Шелли.
– Вообще-то, доктор Шелли. Научный фонд «Wellcome Trust»[15].
– Вы – врач?
– Да. Меня интересует влияние роботов на психическое и физическое здоровье человека.
– Хороший вопрос, доктор Шелли. И давайте не забывать о душе.
– Это уже не ко мне.
– У каждого есть душа, слава богу! Итак, с кем бы вы хотели побеседовать?
– С мистером Роном Лордом.
(Небольшая пауза, пока идет поиск в компьютерной базе данных.)
– Да, есть такой. Участник выставки, класс А. Мистер Рон Лорд будет ждать вас возле стенда «Перспективные решения для взрослых». Возьмите схему выставки. Меня зовут Клер, обращайтесь по любым вопросам.
Клер – высокая темнокожая красавица. На ней сшитый на заказ костюм: юбка цвета зеленого бутылочного стекла и бледно-зеленая шелковая блузка. Приятно, что она мой координатор на сегодня. Зажав ручку пальчиками с идеальным маникюром, Клер проворно выводит на бейджике мое имя. Надо же, мы на суперсовременной выставке по роботостроению, и вдруг такой непривычный, трогательно старомодный способ идентификации при помощи ручного письма.
– Извините, но меня зовут не Райан, а Рай.
– Прошу прощения, я не знакома с английскими именами. Вы из Англии?
– Угадали.
– У вас приятный акцент.
Мы обмениваемся улыбками.
– Вы впервые в Мемфисе?
– Да.
– Вам нравится Би Би Кинг? Джонни Кэш? А наш главный король?
– Мартин Лютер Кинг[16]?
– Нет, я об Элвисе. Но вы верно подметили, у нас тут и правда много королей. Не зря же этот город назвали Мемфис, в честь столицы Древнего Египта, потому здесь и встречаются фараоны! – смеется Клер.
– В имени великая сила, – с улыбкой киваю я.
– Это Бог и сообщил Адаму в Эдемском саду.
– Верно. «Как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей»[17], – цитирую я и вдруг добавляю: – Вот интересно, а секс-роботы…
– Простите, что? – переспрашивает Клер.
– По-вашему, все названия пошли от Адама? Кошки, собаки, змея, фиговое дерево, секс-роботы?
– К счастью, нет, доктор Шелли.
– Не сомневаюсь, вы правы. Так расскажите мне, Клер, почему этот город назвали Мемфис?
– В 1819 году, когда его основали?
Перед моим мысленным взором возникает девушка, глядящая на озеро сквозь запотевшее окно.
– Да. Кстати, годом ранее появился «Франкенштейн».
– Не понимаю, о чем вы, – хмурится Клер.
– Роман «Франкенштейн». Он был опубликован в 1818 году.
– А, так вы о парне с болтом в шее?
– Более-менее.
– Я видела фильм.
– Вот для чего все мы здесь, – говорю я.
Клер вновь бросает на меня озадаченный взгляд.
– Речь не об экзистенциальном вопросе: «Для чего мы существуем». Я о здешней выставке «Тех-Секс-По», – поясняю я. – Организаторы обожают, когда название города ассоциируется с идеей мероприятия. Мемфису и «Франкенштейну» по две сотни лет.
– И какая между ними связь?
– Технологии, искусственный интеллект. Это очень созвучно роману «Франкенштейн». Книга о том, как можно создать новую, искусственную жизнь. Первая история о нечеловеческом разуме!
– А как же ангелы? – Клер смотрит без тени улыбки.
– Ангелы? – изумляюсь я. Что она такое говорит?
– Конечно. Это же нечеловеческий разум.
– Ах, вот вы о чем! Я имею в виду первый искусственный разум, созданный человеком.
– Ко мне являлся ангел, доктор Шелли, – тихо произносит Клер.
– Это прекрасно, Клер.
– Мне не нравится, что человек вздумал играть в Бога.
– Понимаю. Надеюсь, вы не обиделись?
– Нет, конечно! – Тряхнув блестящими волосами, Клер указала на карту города. – Вы спрашивали, почему в 1819 году нашему городу дали такое название. Здесь протекает река Миссисипи, а египетский Мемфис стоял на реке Нил. Помните Элизабет Тейлор в роли Клеопатры?
– Да.
– На съемках она носила собственные драгоценности. Подумайте об этом.
Я молчу, послушно обдумывая услышанное.
– Так вот, большинство украшений ей подарил Ричард Бартон, – продолжала Клер. – Он был англичанином.
– Точнее, валлийцем. Он родом из Уэльса, – поправляю я.
– А где находится Уэльс?
– В Великобритании, но не в Англии.
– О, как сложно!
– Великобритания состоит из Англии, Шотландии, части Ирландии и Уэльса.
– Ясно. Ну, я в ближайшее время туда не собираюсь, поэтому могу не вникать в эти тонкости, – смеется Клер. – Давайте взглянем на карту Мемфиса. Город расположен в дельте реки, как и египетский Мемфис, который лежал в дельте Нила.
– Вы бывали в Египте? – интересуюсь я.
– Нет, зато ездила в Вегас. Там все очень реалистично. Почти, как в настоящем Египте.
– Говорят, в Вегасе есть аниматронный Сфинкс.
– Есть, – кивает Клер.
– Наверное, его можно назвать роботом.
– Может, вы бы и назвали. Но не я.
– О здешнем Мемфисе вы знаете все?
– Надеюсь, что да, доктор Шелли. Если вам интересна личность Мартина Лютера Кинга, советую посетить наш Национальный музей гражданских прав на территории мотеля «Lorraine», где его застрелили. Вы успели посетить музей?
– Еще нет.
– А «Graceland», поместье Элвиса?
– Еще нет.
– А нашу главную музыкальную улицу Бил-стрит, которую еще называют «Домом блюза»?
– Еще нет.
– Слишком многого в вашей жизни «еще нет», доктор Шелли.
А ведь она права! Я живу в постоянной раздвоенности, где-то в промежутке, ни там, ни тут. Все неопределенно, неустойчиво. Моя жизнь – эксперимент, новый (и, возможно, удачный) проект.
– Одной жизни недостаточно…
– Чистая правда, – улыбается Клер. – Не отчаивайтесь. Там, по ту сторону, у вас будет целая вечность.
Клер смотрит вдаль, глаза ее сияют спокойной уверенностью.
– Не хотите сходить со мной на воскресную службу? – спрашивает она. – В настоящую церковь, не то, что у белых, где скука смертная.
Наушник Клер издает звуковой сигнал, и металлический голос диктует ей какое-то указание, которое я не слышу. Девушка отворачивается к микрофону, чтобы сделать объявление по громкой связи. Пока я жду, в голове возникает вопрос: какова разница между желанием жить вечно и желанием прожить несколько жизней одновременно.
Можно быть собой и кем-то еще. А если сделать собственных двойников – загрузить в них копии моего сознания и напечатать тело на 3D-принтере, – тогда Рай номер один поедет в поместье Элвиса, номер два – в музей Мартина Лютера Кинга, а номер три насладится блюзом на Бил-стрит. А потом все копии встретятся и отправят информацию о прожитом дне в мой мозг, то есть подлиннику (каковым мне хотелось бы себя считать).