Бережнов(Тележкину). Молодец, Петро. (Целует Тележкина.) Обрадовал меня.
Тележкин. Да что вы... Я всегда готов...
Саркисов(Бережнову). Он ловкий у вас... Он храбрый у вас...
Бережнов. На Большую землю отправимся, Петя. Ну, Маша, до встречи... На Большой земле.
Кузина. Посмотрите за ним, товарищ полковник.
Бережнов. Посмотрим, не беспокойся.
Сипягин. До скорой встречи, лейтенант... Боезапас вам полный... И письма бойцам... Еще баян новый...
Новосад. За баян спасибо... Без культурного обслуживания воевать скучно.
Бережнов(прощаясь с Новосадом и другими бойцами). До встречи в Новороссийске!
Саркисов. До встречи!
Коновалов. Скажите, что мы тут в порядке!
Саркисов и Коновалов на носилках несут Нижарадзе. Им помогает Хоботок.
Бережнов(Хоботку). А вы тоже отправляйтесь.
Хоботок. У меня касательное. (Новосаду.) Я не могу отправляться.
Новосад. Правильно, Хоботок... У нас на пулеметчиков дефицит.
Все растворяются в темноте. Слышно, как плещут волны. Берут с места катера. Над насыпью свет ракеты. Удаляющийся клекот катеров. Тихо играет баян.
В луче прожекторов появляются Новосад, Кузина, Коновалов, Хоботок, Саркисов.
Новосад. Оживление на Большой земле... Слышали, оживление?
Звучит уже под два баяна песня:
«У самого синего моря,
Морскими ветрами дыша,
Прошла через кровь, через горе.
Простая морская душа.
Гудит штормовая погодка,
Над морем плывут облака...
А по морю ходит, как лодка,
Шальная судьба моряка».
Плеск моря. Бледные гроздья ракет в небе.
Действие второе
Сцену пересекает белый забор с двумя калитками по краям и воротами посредине. Здесь до войны был дом отдыха. Сейчас слева — вход в полевой госпиталь. В центре — вход на базу торпедных и сторожевых катеров, справа — калитка в штаб бригады морской пехоты, которой командует подполковник Липатов.
Яркий солнечный день. За забором виднеется синее-синее море.
На скамейке возле госпиталя сидят раненые бойцы: Василий Хоботок, Гафур Рахимов, Ираклий Нижарадзе. Возле Хоботка костыли. В руках у него баян.
Хоботок(играет и поет).
Он был из Николаева,
Ходил он по морям,
Война, война несла его,
Как парус, по волнам.
Моряк уходит в плаванье,
Где моря синева,
И слышатся у гавани
Прощальные слова:
— Если скажут,
Если скажут, что погиб я, вы не верьте,
Вы не верьте!
Не пришел еще последний час.
Ах, милый город Николаев,
Николаевские верфи,
Я уверен, мы с тобой еще увидимся не раз!
Я уверен,
Мы увидимся не раз.
Гремят, грохочут выстрелы
Лавиной с темных гор!..
Ах ночь новороссийская,
Суровый разговор!
Лежит моряк израненный,
Разбита голова,
И слышатся у гавани
Прощальные слова:
— Если скажут,
Если скажут, что погиб я, вы не верьте,
Вы не верьте!
Не пришел еще последний час.
Ах, милый город Николаев,
Николаевские верфи,
Я уверен, мы с тобой еще увидимся не раз,
Я уверен,
Мы увидимся не раз.
(Кончил петь, но продолжает играть. Затем кладет баян на скамейку.) Вот так, братушки... Поиграю эту песню, и на душе благодать разливается.
Рахимов. Ты играешь песню про землю, а я свою вспоминаю... Фергану... Ферганскую долину... Кончится война, я тебя приглашаю, Василий... Сейчас там дыни... Фрукты... Поедем, Василий?
Хоботок. А чего ж нет, Гафур?! Поедем... Ираклия с собой возьмем. Поедешь, Ираклий, к Гафуру в Фергану?
Нижарадзе. Сначала в Грузию. У нас тоже достоинства имеются... Виноград... Вино молодое... Шашлык жарить будем. Сациви... Гранаты...
Хоботок. Что такое гранаты, мы знаем... А что такое сациви?
Нижарадзе. Сациви — это еда такая... Курица-индейка под ореховым соусом.
Хоботок. А разве индейки еще остались на свете?
Нижарадзе. Обязательно должны остаться... Без индейки, без курицы сациви не сделаешь.
Хоботок. Тогда безусловно должны остаться. Слушай, Гафур, а у тебя жена есть?
Рахимов. Нет... Жены нет...
Хоботок. Значит, тебя никто не ждет?
Рахимов. Зачем не ждет? Почему Гафура никто не должен ждать? Разве Гафур сирота? Гафура мать ждет.
Хоботок. А папа? Отец то есть?
Рахимов. Папа тоже ждет... Но его дома нет... Он на фронте... Папа Гафура тоже воюет.
Хоботок. Ты счастливый, Ираклий. Маша меня перевязывала и все говорила: «Я люблю Илючку моего, Илючку...» (Рахимову.) Такая тоненькая, как лозиночка... Маша Кузина... (Нижарадзе.) Повезло тебе.
Нижарадзе. А я боюсь... Там смерть на каждом шагу.
Рахимов. Где сильная любовь — смерть отступает.
Нижарадзе. Снаряды там... Бомбы... Гранаты...
Хоботок. Гранаты есть, сациви нет. (Перебирает лады баяна, напевает.)
Если скажут,
Если скажут, что погиб я, вы не верьте,
Вы не верьте!
Не пришел еще последний час.
Ах, милый город Николаев,
Николаевские верфи,
Я уверен, мы с тобой еще увидимся не раз,
Я уверен,
Мы увидимся не раз...
Входит Этери Нижарадзе — мать Ираклия. Она в черном платье, в черном выгоревшем платке, седая, маленькая. В руках у нее мешочек. Мать остановилась, смотрит на сидящих бойцов. Узнает своего сына, но боится разрушить то, что ей, возможно, в эту минуту кажется видением. Она стоит с другой стороны сцены, боясь шелохнуться. Первым ее замечает Рахимов.
Рахимов. Бабушка, кого ищете?
Нижарадзе(кричит). Мама! Мама!
Хоботок. Ты что, Ираклий?
Нижарадзе(рывком поднимаясь). Мама! Моя мама!
Этери(пытаясь бежать к Ираклию). Сын! Сын! Сын! (Упала на землю.)
Нижарадзе(подбежав к матери). Мама, мама... Да что ж ты! Что ж ты?!
Рахимов(подходя к Этери). Не надо так, мама... Не надо... Надо подняться, мама...
Хоботок(прыгая на костылях). Что же вы, мамочка, такой переполох устраиваете?
Все трое поднимают Этери.
Этери. Мой сын! Мой сын! Ираклий! Это... Это ты, Ираклий? Это ты?
Нижарадзе. Я, мама... Я...
Все ведут ее к скамейке.
Рахимов. Садитесь, дорогая мамочка...
Нижарадзе. Как же ты так сюда, мама? Как же ты так?
Этери(гладит Ираклия). Ах ты мой... И жив...
Хоботок. Ваш сын, мамочка, будет всегда жить... Пули в его организме не задерживаются... Тело у него тонкое, они проскакивают сквозь него...
Этери. А я шла... Я ехала... Скажу — у меня сын, я его мама... И они везут... Везут, везут... Через Батуми... Через Сухуми... Везут, везут... К моему сыну везут... Через Сочи... Через Туапсе... Везут, везут... В Геленджик привезли... Сухари давали... Пшенную кашу давали... Полевую почту открыли... Госпиталь показали... Я без сына не могла... Я приехала...
Нижарадзе. Ах ты мама, мама...
Этери. Лейтенанты разрешали... Генералы разрешали... Понимали — не может мать без сына жить. Не может сын без матери жить. Где эта пуля, которая убить хотела тебя? Где эта пуля?
Хоботок. Пуля эта, мамочка, на Малой земле осталась... А сын ваш на Большую землю попал...
Этери. Поедем, сын мой... Поедем обратно... Я тебя молоком буду поить...
Нижарадзе. Этот вопрос, мама, еще рано ставить. Еще война идет. Еще немцы у нашего Черного моря находятся,..
Этери. Тогда я с тобой останусь... Ты в бой пойдешь, и я пойду... Ты стрелять будешь — и я стрелять буду...
Рахимов. Мама, разрешите мне вашу руку поцеловать!
Этери. Что вы, что вы?!
Нижарадзе. Это мои товарищи, мама... Это Гафур из Ферганы, мама... А это Василий с Украины.
Рахимов(целуя руку Этери). Ваша рука — это рука всех наших матерей...
Входит Кузина. Она с узелком в руке. Ее не видят, но она медленно идет к скамейке.
Хоботок. Маша! Маша!
Нижарадзе. Машенька... (Идет навстречу Кузиной. Обнимает, целует ее.)
Кузина. Что ты? Что ты делаешь? Ираклий, что ты делаешь? Тут же... Тут же...
Хоботок. Маша, прекращай сопротивление.
Этери(поднимаясь). Ираклий... Это... Это...
Рахимов(успокаивая Этери). Не волнуйтесь, мама. Главное, не волнуйтесь...
Нижарадзе. Мама, это Маша... Маша... Познакомься, мама... Маша, а это моя мама... Моя мама... Ты помнишь, я тебе говорил... Я тебе часто говорил. Мама, это Маша... Я ее люблю... Она спасла меня от смерти... Она ползла ко мне... Немцы стреляли, а она ползла... Она спасла меня, мама.
Этери(подходит к Кузиной, становится на колени, целует ей руку). Да благословит тебя бог!
Кузина(поднимает Этери). Что вы делаете? Что вы, мама? Зачем так? Ваш сын жив. Вы видите его... Он жив... (Обнимает Этери.)
И стоят они, глядя друг на друга. Из ворот выходит Сипягин. Останавливается, с удивлением смотрит на все, что происходит перед его глазами.