Равена шмыгнула и утёрла глаз, отвернувшись от огня.
— Когда в себя пришла, ни серых, ни Корвина уже не было. Отец ещё жив был. Подползла к нему, а он попросил, чтобы вложила ему в руки меч. Я тогда решила, что он хочет умереть с оружием в руках, как подобает рыцарю, а он вдруг приподнялся и стал что-то едва слышно хрипеть. Я сразу узнала эти слова. Он столько раз об этом рассказывал…
— Посвящение, — тихо проговорил Таринор, и Равена кивнула в ответ.
— Он успел прикоснуться клинком только к правому плечу. Потянулся к левому и… меч выпал из его руки. Клятву я приносила уже мёртвому телу.
Наступило недолгое молчание, которое нарушал только треск костра. Почти весь лагерь Равены уже отправился спать. Наверняка многие из них уже не раз слышали эту историю.
— Тем вечером мы похоронили погибших, — продолжила девушка, — и я поклялась на могиле отца, что сделаю всё, чтобы вырвать из лап серых сволочей Корвина и всех остальных, кого они схватили. Собрала тех, кто не был сильно ранен, и мы отправились в путь. Мы обошли многие деревни и сёла, к нам присоединялись люди, нас становилось всё больше. Сколько же раз я рассказывала свою историю… Будто снова и снова переживала этот день. Наверное, это и придаёт решимости двигаться дальше. Хотя даже если бы я захотела отступить… — Равена опустила взгляд и грустно улыбнулась. — Люди теперь видят во мне какой-то… символ что ли. Символ надежды. Притом этим символом стал ворон, вестник беды. Будто чья-то мрачная шутка. Я ведь отцовский щит ношу, с вороном. Кто-то увидел, придумал такое прозвище, и пошло-поехало… Иногда мне даже кажется, что я недостойна такого внимания. Я ведь всего лишь девушка с мечом, которую отец не до конца посвятил в рыцари.
— Но ты полностью этого заслуживаешь! — воскликнул оруженосец Оливер, взяв в руки лютню. — Ты принесла рыцарскую клятву, а значит ты рыцарь! Славься дева-ворон!
— Тише, Оливер, — шепнула Равена. — Все уже спят.
— Разве я не прав? Ты дала людям надежду. Они могли пойти за кем угодно, но выбрали именно тебя. Справедливо ли отнимать у них веру?
— Вот вроде сын дроворуба, а лепит не хуже бродячего проповедника, — тихо усмехнулся усатый. — Пора и нам спать, завтра снова топать целый день. Помнится, в былые годы я мог всю ночь с обозной девкой кувыркаться, а потом весь день маршировать. А теперь старость не радость, уж лучше высплюсь…
— Вы ложитесь, дядюшка Вернер. Я дождусь, пока не вернётся сир Доррен со своими людьми.
— Что за сир Доррен? — спросил Таринор.
— Они присоединились к нам не так давно, с неделю как. Ваш командир-иноземец отказался делиться с нами припасами, и нынешним вечером они вызвались купить пропитания в соседних деревнях. Взяли немного денег, ушли и до сих пор не вернулись. Как бы чего не случилось, о нас уже достаточно хорошо знают. Вдруг они попали в засаду… Нет, я не могу вот так сидеть здесь и ждать. Нужно отправиться за ними.
— Тогда со сном можно и повременить, — вздохнул усатый и крутанул локтями в сторону, разминая спину.
Таринор мрачно вздохнул.
Глава 18
Серый конь Равены, размеренно шагал по густому травяному ковру, неся черноволосую всадницу с щитом за спиной. Позади неё сидел суровый Вернер. Он освещал путь фонарём на длинной палке и сосредоточенно вглядывался в темноту. Рядом же неохотно плелась гнедая кобыла Грета, на которой ехал Таринор с хмурой миной на лице. В его голове роились мысли.
Какой-то рыцарь со своими людьми отправился за припасами в деревню? Деревенские и без того к пришлым всегда относились с подозрением, а нынче, когда по округе рыщут серые и разносятся слухи о восстании Равены… Когда эти хмыри заявят, что пришли за едой, селяне наверняка озвереют.
Из-за войн в этом году половина полей и без того неубранными стоят. Поэтому между голодной смертью и защитой дома, пусть и с возможностью получить мечом в бок, найдётся немало тех, кто предпочтёт второе.
Где-то за густыми тучами сверкнула молния, послышался глухой раскат грома.
— Далеко ещё? — спросил Таринор, поёжившись. — Только дождя сейчас не хватало.
— Помню, что нет, — ответила Равена. — Мы проезжали ту деревню по пути сюда.
— Ага, сир Доррен тогда ещё сказал, надо бы сюда вернуться, — донеслось из-за спины наёмника.
Таринор вздрогнул. Он почти забыл, что Оливер напросился с ними. Оруженосец сидел позади и всё это время не издавал ни звука.
— Думаете, они отправились туда, миледи? — добавил он.
Наёмник сдержал улыбку и взглянул на Равену. Ну какая она «миледи»? В этой грязно-жёлтой стёганке, с неровной мальчишеской стрижкой и ломаным носом… Нет, она совсем не напоминала тех, к кому обычно так обращались.
Вспомнить хотя бы ту фрейлину перед приёмом у короля, с лица которой не сходила улыбка. Наверняка, едва переступив границу военного лагеря, она грохнулась бы в обморок от всех тех ароматов, к которым Таринор уже давно привык.
Равена же — деревенская девица. Она не морщила носа ни от вездесущей вони немытых ног, ни от запаха конского навоза. Она пела солдатские песни под дребезжащую лютню у костра и ела простую походную пищу. Потому люди её и любят. С одной стороны видят в ней равную, с другой же — кого-то, кто обладает именно теми качествами, которых им недостаёт: смелости, решительности и, наверное, толики безрассудства. Шутка ли, девица-рыцарь из крестьян, да ещё и войско за собой ведёт…
— Наверняка именно туда они и поехали, — ответила Равена после недолгого молчания. Морщинки между её бровей сделались ещё глубже. — Только бы им никто не навредил…
— И наоборот, — заметил Таринор и, поймав на себе укоризненный взгляд девушки, добавил: — Или вас прямо в каждой деревушке встречали янтарным пивом и копчёным салом?
— Нет, конечно… — вздохнула Равена и отвела глаза. — В одном местечке повесили мельника, а саму мельницу спалили. Ведь мельник работал на лорда, а значит с королём заодно. И плевать, что будет потом…
— А ещё как на нас напали, помните, миледи? — вновь подал голос Оливер. — Тогда, в Барнсби…
— Тебе поговорить больше не о чем? — проворчал дядюшка Вернер. — Клянусь богами, моя покойная жена трепала языком меньше твоего!
— И что же случилось в Барнсби? — спросил Таринор, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей.
— Они сами отдали серым своих магов, — ответила Равена, поморщившись. — Тамошний священник постарался. А прекословить ему никто не посмел. Мы прибыли на следующий день после серых, нас ещё было не больше дюжины. Рассказали, кто мы и зачем пришли… А святой отец, чтоб ему пусто стало, натравил местных на нас. «Во славу железного владыки!» — вопил он, а люди радостно вторили ему.
— Но вам удалось уйти?
— Не всем, — сказал Вернер. — Одного с коня стащили баграми. Бедняга Ормунд. Мы с ним не один поход вместе прошли, столько солдатского хлеба разделили… Я ломаный-раненый, а на нём за все годы ни царапины! И тут на тебе — забили как паршивого пса! Клянусь, если б не Равена, я б их всех…
Вернер пригладил седые усы и тяжело вздохнул.
— Хотя куда уж мне, — махнул он рукой. — Вместе с ним там бы лежать и остался. Хорошо, что Равена одёрнула, не дала там же сгинуть. Всё-таки солдату, даже старому и опытному, без командира никак. Старина Вилланд дал ей славное воспитание и военной науке подучил. Она, к слову, и придумала разведку вперёд засылать. Мало ли ещё в Хартланде таких деревень? Одним богам известно, сколько жизней уберегла, пока мы сил не набрали. О, глянь-ка! Это случаем не огни впереди?
— Похоже на то, — Равена вгляделась в тёмную даль и добавила: — Такие яркие, будто от костра праздничного… Но не припомню, чтобы нынче был праздник.
Девушка хлестнула вожжами, и конь ускорил шаг. Таринор последовал её примеру. Вскоре они подъехали достаточно близко, чтобы оправдались самые мрачные догадки наёмника. То был совсем не костёр.
Языки пламени вырывались из окна крестьянского дома и тут же задыхались в клубах дыма, который валил в ясное ночное небо. Вокруг собрались стенающие женщины и скорбно молчащие старики.
Четверых путников крестьяне встретили испуганными взглядами. Кто-то бросился прочь, кто-то остался стоять на месте. Лишь одна из них, старушка, закутанная в шаль, осмелилась выйти вперёд и заговорить.
— Вы… Вы тоже с ними? Вон там ваши, у дома старосты…
— Ты о чём, бабка? — нахмурился Таринор. — Мы ни с кем, мы сами по себе.
Глаза старушки округлились. Она опасливо огляделась и заговорила беспокойным шёпотом:
— Тогда езжай отсюда, сынок! Езжай, коли жизнь дорога! А то они и вас тоже, как мужа моего… Добро-то оно наживное, а помирать тебе ещё рано! Никого не пощадят, негодяи-разбойники…
— Разбойники? — недоверчиво проговорила Равена. — К вам должен был отправиться рыцарь с верными людьми, сир Доррен. Вы их не видели?..
Таринор посмотрел на девушку с недоумением. Неужели она… Да, действительно ещё не поняла. Даже после пережитого в ней ещё осталась та незамутнённая вера в людей, которой сам он давно уже лишился.
— Ого! — раздалось вдали. — Глядите, парни, кто заглянул на огонёк!
Со стороны дома старосты приближалось с полдюжины мужчин. Увидев их, селяне вздрогнули и разбежались. Незнакомцев было шестеро, а тот, что шёл впереди, положил меч на плечо и широко улыбнулся.
— Сама Дева-ворон! — громко проговорил он.
— Сир Доррен, что здесь случилось? — спросила Равена, — Нам говорили о разбойниках.
Таринор повидал таких немало. Латанная не раз бригантина с разноцветными заплатками и ржавыми заклёпками, кольчужный капюшон, будто поеденный молью, если бы та была способна грызть металл. Смотрелось это нелепо и совсем не воинственно. Так выглядели безземельные рыцари в первом поколении, урвавшие титул в годы войны, впрочем, то мог быть и выходец из обедневшей рыцарской семьи, чей отец промотал состояние. Наёмнику порой встречались и такие, и выглядели они немногим лучше безземельных.
— Разбойники? Слыхали? — сир Доррен обернулся к своим людям. — Небось, старостиха ругалась? Ну да её муженьку говорили не лезть, а он туда же, за нож схватился. Молодость вспомнить решил, старый козёл…