Лысый наёмник что-то проговорил, но Эдвальд не обратил внимания. Он велел рыцарям осторожно положить лорда Раурлинга на пол и убраться прочь. Тут же в дверях появился запыхавшийся мастер Уоллес.
— Ты! — король указал пальцем на отца Дормия. — Спаси этого человека! Немедленно!
Исхудавший священник поднялся с места и подполз к неподвижно лежащему хранителю клинка. Лицо Джеррода Раурлинга, ещё недавно бывшее лиловым, теперь походило на бледно-серое лицо мертвеца.
— Быстрее, чёрт тебя дери! — не унимался Эдвальд. — Он умирает!
Но отец Дормий не отвечал ни слова. Он положил ладони на грудь лорда Раурлинга и прикрыл глаза. С посиневших губ хранителя клинка донёсся едва слышный хрип, а священник нахмурился.
Мгновения, которые только что неслись стремительным потоком, теперь тянулись мучительно медленно. В камере повисла мёртвая тишина. Единственным, что напоминало Эдвальду о ходе времени, осталось гулкое биение собственного сердца.
Король не сводил взгляда с помертвевшего лица Джеррода Раурлинга. Сейчас его глаза распахнутся, изо рта вырвется кашель, по венам вновь потечёт жизнь. Да, он уже не раз видел, как Дормий делает это. Сейчас, вот-вот, ещё немного…
— Мне жаль, ваше величество, — нарушил тишину печальный голос священника. — Отец милосердия способен раздуть пламя из единственной искры, но… Нельзя вновь зажечь то, что безвозвратно угасло. Этот человек умер. Да упокоится его душа с миром.
Слова прозвучали похоронным набатом. Лорд Джеррод Раурлинг, хранитель клинка, верховный командующий королевских войск, верный друг и надёжнейший из соратников… мёртв. Нет, этого не может быть. Владыка Калантар не допустил бы такого!
— Нет… — проговорил Эдвальд, прислонившись к холодной стене. — Нет! Он не может умереть! Не может!
Позабыв обо всём на свете, король упал на колени и принялся трясти лорда Раурлинга за плечо. В глубине души ещё теплилась надежда, что в этот раз возвращение жизни могло пройти медленнее, что Джеррод сейчас очнётся и откроет глаза… Но этого не произошло.
Душу Эдвальда охватили леденящий холод и ядовитая злоба. Если бы отец Дормий, лысый анмодский ублюдок или даже мастер Уоллес издали хотя бы единственный звук, он бы обрушил эту злобу на них. Но все трое были ему нужны и, что хуже, благоразумно молчали.
По телу короля прокатилась волна тошноты. Со лба стекла капля холодного пота. Кулак сжался до хруста.
— Ты… — сорвалось с его губ. — Если бы ты был быстрее…
— Увы, ваше величество, — ответил отец Дормий. — Жизнь покинула этого человека незадолго до того, как он попал сюда. Я ощутил это, едва вы открыли дверь.
— Этот человек… Был хранителем клинка… Отважным воином… Моим другом… Он не заслужил… Такой смерти…
Священник промолчал, но Эдвальд и без того знал, что он мог бы сказать на это. Что судить о таком могут только боги. Но не боги убили Джеррода, его жизнь оборвал человек. Величайшего воина убил яд, оружие трусов.
— Я выясню, кто это сделал… — прохрипел Эдвальд, вкладывая в каждое слово горький яд, заполнивший его душу. — Буду сдирать с него кожу живьём, наслаждаясь криками… Медленно, лоскут за лоскутом, пока он не предстанет передо мной так же, как душа перед богами: не прикрытый ничем, кроме собственных деяний. Он отправится на Горький холм и будет висеть там, пока вороны не вырвут его глаза и язык, а сознание целиком не обратится в боль…
Сказав это, король поднялся на ноги и, бросив последний взгляд на бездыханное тело, покинул проклятую камеру.
В этот вечер его величество не был на свадебном пиру. Не пил вина и не делил ложе с молодой женой. Он наблюдал закат солнца, стоя у окна своего кабинета, когда ему сообщили, что прибыл верховный книжник Илберн с донесением.
Вскоре послышался звук открывающейся двери и знакомый вздох тучного человека.
— Не тратьте время на соболезнования, Илберн, — холодно ответил король, не оборачиваясь. — Мы оба знаем, что вы явились не для этого.
— Да, ваше величество, — послышалось в ответ. — Я заручился помощью господина Эльдштерна и выяснил, какой яд унёс жизнь лорда Раурлинга. Багровый закат.
Эдвальд обернулся через плечо.
— Так его называют в Ригене, — поспешил пояснить книжник. — Там он известен лучше. Симптомы совпадают в точности. Кашель, удушье и…
— Не нужно, — оборвал король. — Я видел это собственными глазами. Это всё, что ты хотел сообщить?
— Нет, ваше величество. Есть ещё кое-что, что вам стоит знать. Противоядием для этого яда является сладкое вино. Очень сладкое. Такое же, как…
— Как церковное вино, — закончил фразу Эдвальд.
— Верно. Лорд Раурлинг, да упокоят боги его душу, не любил вин, а к сладким винам испытывал истинное отвращение. Однако из уважения к вашему величеству, он не решился нарушить традицию и попросил заменить напиток на сухое вино. Отравитель, несомненно, знал о предпочтениях хранителя клинка. Либо имел знакомство с тем, кому это известно.
Эдвальд молчал. Верховный книжник выждал паузу, чтобы ненароком не перебить его величество, и добавил:
— Смею предположить также, что отравлено было не вино, а сами кубки ещё в замке. Злодей не мог знать, какой именно из них достанется лорду Раурлингу, поэтому отравил их все, зная, что сработает лишь тот, в который нальют сухое вино вместо сладкого. Признаться, я ощутил першение в горле после первого же глотка, но я слишком редко пью вино, чтобы придать этому значение.
Король продолжал молчать, и верховный книжник добавил:
— Можно было бы предположить, что… кхм… кубки отравили уже в Храме, но допустить, чтобы служитель богов взял на душу подобный грех…
— Это ещё предстоит выяснить, — наконец, сказал король и снова отвернулся к кроваво-красному закату. — Я недостаточно рьяно вычистил семена неверности, и вот одно из них дало всходы. Ступай. Я услышал достаточно.
Эдвальду не пришлось надолго оставаться в одиночестве. Вскоре в кабинет явился Отис из Одерхолда, верховный маг.
— Ваше величество, — начал он, — у меня донесение насчёт Ока короля.
— Говори, — процедил Эдвальд, не оборачиваясь.
— Разведчики подтвердили взрыв. Но человек, которого вы просили выделить, к сожалению, не вернулся. Полагаю, он погиб, выполняя приказ. Последний из магов огня, что был в нашем распоряжении.
— Аккантиец-командир мёртв?
Отис медлил с ответом.
— К сожалению, нет, — выдохнул он, наконец. — Эмилио Сфорца разместил своё шатёр в крепости, но в момент взрыва его самого там не было. Он будто предвидел…
— Я не верю в предвидение, — ледяным голосом проговорил Эдвальд. — Случайная догадка. Или же ему донесли и отправленный вами человек оказался предателем. В любом случае, с приказом он не справился, поэтому его брат останется под стражей. Это всё?
— Нет, ваше величество. Я хотел поговорить о магах, которых обучаю. Дело в том, что они… Как бы выразиться… Вряд ли смогут кого-то убить.
— Они слабы?
— Вовсе нет. Некоторые даже очень способные, но… Мы тренировались на мишенях и проблем не было, но когда я поставил их парами, то увидел, что они не сражаются в полную силу. В Академии из нас делали боевых магов не торопясь, чтобы мы не боялись применять наши силы против людей, но и не стремились делать это при любом удобном случае. Однако за те сроки, что вы отвели…
— Сроки достаточны. Новобранцев обучают и быстрее.
— Но ведь колоть копьём совсем не то же самое, что…
— Пусть тренируются на людях, — сказал король.
Отис снова замолчал.
— Простите, ваше величество?
— В городских темницах достаточно преступников, чтобы ваши подопечные отточили боевые навыки. Заодно можете наказать брата вашего неудачливого лазутчика.
— Не уверен, что им такое подойдёт…
— Какой прок от меча без клинка? От оружия, которое не может никого убить? Уговаривай их, угрожай, трави собаками — делай что угодно, но мне нужны боевые маги. Я рассчитываю на тебя, Отис.
Верховный маг покинул кабинет, не сказав ни слова.
Эдвальд простоял у окна весь вечер, наблюдая за наступлением темноты. Город уже рассыпался сотнями огоньков, когда слуга сообщил, что короля ожидают в темнице.
В душе вспыхнула неожиданная надежда. Вдруг священник-чудотворец всё же сумел пробудить жизнь в лорде Раурлинге…
Но нет. Спустившись в подземелье, он встретил лишь мастера Уоллеса, который пригласил его в пыточную. Там его ждал сир Гильям, а подле него на столе лежало окровавленное и грязное тело в чёрном бархатном камзоле с вышитым золотой нитью драконом. Эдвальд похолодел.
— На карету напали оборванцы, — проговорил командующий гвардией. — Выкрикивали что-то про самозванца, должно быть, решили, что в карете вы. К слову, одного из них доставили в замок, так что скоро мастер Уоллес скажет наверняка. Мы с железными братьями отбились, но ублюдки швырнули в окно факел. Мальчишка испугался и убежал. Королева не пострадала.
Эдвальд глядел на мёртвое тело. Маленький рост, светлые волосы. Он догадывался, чем кончится рассказ сира Гильяма.
— Я прочесал полгорода, нашёл его неподалёку от Висельной, — продолжал тот. — Местные говорят, мальчишка бежал сломя голову, тут за ним собачья свора и погналась. Споткнулся, упал — и всё, разорвали. Горло, лицо… Когда я его нашёл, свиньи успели отъесть руки и ноги, глядите.
Действительно, у тела недоставало кистей и ступней, а лицо, хоть и было изуродовано до неузнаваемости, будто бы сохранило знакомые черты. Делвин Рейнар, наследный лорд Драконьей долины, был мёртв.
Король покидал темницу будто в тумане, а добравшись до покоев, велел оставить его одного. Он отказался от ужина и вина, отказался идти в опочивальню королевы. Вместо этого он сел на край кровати и уставился в стену.
Стены королевских покоев были завешаны алой тканью с золотыми узорами. Цвета королей, цвета дома Одерингов, цвета власти и крови, пролитой ради неё. Эдвальд прикрыл глаза и события минувшего дня проносились перед глазами вереницей, одно за другим, складываясь в жуткую бесконечную карусель.