В комнате для сестёр, где теперь жила Рия, было зябко и безлюдно. Все девушки, как и обычно в это время, ушли в Храм на вечерний молебен. Хотя после того, что здесь случилось в последний визит матриарха, монахини шли туда с явной неохотой.
Несчастная сестра Агата, которую матриарх заставила убить раненого рыцаря, не смогла жить с таким грузом вины. Два дня она просидела в лечебнице и молчала, неотрывно глядя на свои руки, а вчера покончила с собой. Матушка Анета, сохранявшая хладнокровие даже в полевом госпитале при Лейдеране, плакала навзрыд, спрятав лицо в морщинистые ладони, когда тело бедной девушки вынимали из петли, свитой из бинтов…
Рия поднесла кружку к губам и отхлебнула. Горько, как и всегда. Шёл третий вечер с того рокового дня. В третий раз сердобольная матушка Анета приготовила ей этот отдающий луговыми травами и обжигающей мятой отвар. От него Рие становилось самую малость спокойнее на душе. То ли дело было в чудодейственных рецептах белых сестёр, то ли ей просто было тепло от осознания, что о ней ещё хоть кто-то заботится в этих холодных каменных стенах. В любом случае, с каждым глотком душевная боль становилась всё менее нестерпимой.
Наверное, во многом благодаря этому отвару в прошедшие две ночи Рие удавалось провалиться в сон. Правда, ближе к утру он становился всё более беспокойным. Ей снился дедушка, дядя, Дунгар и… Игнат. Когда она увидела его во сне позапрошлой ночью, то тут же проснулась от избытка чувств. Солнце ещё не взошло, и она беззвучно рыдала от бессилия, обхватив руками колени. Когда же в окна лечебницы пробились первые рассветные лучи, у неё уже не осталось ни сил, ни слёз.
Вот и теперь, когда Рия вспомнила об этом, в носу начало предательски щипать. Послышался звук открывающейся двери, но монахини не могли вернуться так рано. Девушка осторожно выглянула в зал лечебницы и увидела удивлённо озирающегося гнома.
— Дядя Дунгар, — негромко позвала она, чтобы не разбудить редких больных, дремавших на койках. — Сюда.
— Девочка моя! — всплеснул руками тот, грузно зашагав навстречу. Добравшись до Рии, он крепко её обнял. — Куда все подевались? Обычно как ни зайду, монашки повсюду так и снуют, а сейчас — ни души.
— По вечерам все уходят на молебен в Храм. А я не из белых сестёр, поэтому остаюсь здесь за всем присматривать. Дядя… Что с тобой? — Рия только теперь заметила, что лицо гнома ужасно опухло, а под глазами зияли тёмные провалы синяков. — О боги, что ты делал эти три дня?
— Пил, — горько ответил Дунгар. — Это ж по моей вине…
— Замолчи! — шикнула на него девушка. — Не говори глупостей! Эти ублюдки, король, матриарх, рыцарь с мёртвыми глазами — они во всём виноваты, а не ты!
— Ох, Рия… — вздохнул гном и утёр нос. Голос его начал дрожать. — Я рассказывал тебе о ребятах, с которыми вернулся в столицу? Их подрядили на строительство за Королевскими воротами. И только сегодня выяснилось, что на самом деле они строили всё это время… Виселицу! Огромную, чудовищную виселицу! Она сейчас там… Стоит на холме у ворот. А на ней… Молодые и старые, мужчины и женщины… Маги. Те, что отказались служить королю. Сегодня была казнь…
— Всё время, пока я в этом городе, здесь то праздники, то казни, — мрачно заметила Рия. — Местные, наверное, уже не видят в них разницы.
— Толпа ликовала. Их даже дождь не разогнал… А магов, их дюжина была, всех до одного перевешали. Поэтому, девочка моя, я всё обдумал и пришёл сюда. Хочу помочь тебе покинуть город.
— Что ты! — глаза Рии в ужасе округлились. — Как я могу оставить здесь дядю Карла!
— Послушай, я был у него сегодня, он заперт в одной из комнат замка. Я рассказал ему о виселице этой, о казни… Старик взял с меня клятву, попросил лишь о двух вещах: не верить ни единому слову короля и сделать всё возможное, чтобы ты была в безопасности. И я поклялся. Тогда он попросил меня увезти тебя из замка, из города, сделать всё, чтобы ты добралась домой, в Риген.
— Вы ведь оба не знаете… Мне запретили покидать замок. На следующий день, как всё случилось… Там, в подземелье… Король собрал стражу, всех до единого стражников и гвардейцев, и велел им запомнить моё лицо, чтобы я не смогла уйти. И он сказал… — Рия утёрла глаза, — сказал, что мне лучше оставаться здесь, если не хочу, чтобы с дядей и нашим лысым другом что-то случилось.
— Должно быть, он про Ирмоса… — вздохнул гном. — Но этот проклятый замок… Здесь ведь что угодно может произойти. А этот рыцарь, этот Фолтрейн, будь он неладен… О нём ведь такое говорят…
— Я нужна королю, чтобы дядя продолжал работать. Уверена, если он заупрямится, меня приведут к нему и приставят нож к горлу, но не посмеют причинить мне вред, ведь иначе его величество ничего не получит.
— Но твоё отсутствие не помешало Дериану Рейнару заставить Карла сварить для него то зелье.
— Я… — Рия хотела было возразить, но Дунгар был прав. Она вздохнула и отпила из кружки остывающий отвар. — В этих стенах я в безопасности, дядя Дунгар. А пока в безопасности я, то и дяде Карлу ничего не грозит. Пусть король получит свой эликсир… и подавится им! — последние слова Рия со злостью прошипела, сжав кулаки. — А мы уедем из этой проклятой страны.
— А как же Игнат?
Услышав это имя Рия отвернулась. На глаза вновь навернулись слёзы.
— Даже не знаю, жив ли он теперь… Я верю, хочу верить, что он вернётся, но… Дядя, я просто боюсь потерять ещё больше, чем уже потеряла. Боюсь вообще делать хоть что-то… Просто нужно выдержать, вытерпеть этот кошмар, и тогда он закончится, как заканчиваются все кошмары.
— Увы, это не сон, девочка моя, — печально вздохнул Дунгар. Он оглянулся, будто кто-то мог их подслушать. — Карл взял с меня слово заботиться о тебе, даже невзирая на то, что может случиться с ним. Это ведь он предложил увезти тебя из города. Думаешь, ему хочется, чтобы король обрёл бессмертие? Он готов отравить себя самого, только бы ты была в безопасности…
— Хватит смертей! — вспыхнула Рия. — Здесь мне ничего не грозит. Если это займёт год, два, три, я буду ждать. Ради дяди Карла. Кроме него у меня никого больше нет…
Гном нахмурился и отвёл взгляд.
— Вот как? А ведь я тебя вот такой вот помню. Всё норовила за бороду уцепиться, да только не доставала до неё.
— Прости, дядя Дунгар, — Рия крепко обняла его, — но из родственников у меня и вправду никого нет. Я так боюсь остаться одна… Никому не нужной… В целом мире…
— Ну, перестань, — мягко сказал он, похлопав девушку по спине. — Пока я жив, сделаю всё, что смогу, чтобы уберечь тебя от беды. И дело даже не в слове, данном Карлу. Ты, он, вся семья ваша — вы уже давно стали мне родными. К слову, те парни, что приехали со мной из Могримбара, тоже тебе помочь готовы. Я с ними уже обговорил…
— Прости, дядя, — Рия отстранилась. — Но пока что я не готова принять такое решение. Дядя Карл, видимо, не дорожит своей жизнью, но я им ещё дорожу. Если пойдёшь к нему снова, передай, чтобы обо мне не беспокоился. Он закончит дело, и тогда мы уедем. Вместе.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, девочка… Но если всё же надумаешь, буду в здании банка. Пока что я ещё там, а как погонят… Будет видно.
Гном медленно зашагал к двери лечебницы, а когда он исчез за ней, Рие вдруг стало холодно до дрожи. Она ходила в полумраке между пустых коек, обернувшись в накидку, по ночам служившую ей одеялом, а душа словно сжалась в крохотный беззащитный комочек. Ей не хватало Игната. И дяди Карла. И дедушки Альбрехта… И всех тех, кого она, наверное, больше никогда не увидит. Она устала бояться, устала топить этот страх в работе. Матушка Анета говорила, что ежедневное видение чужой боли помогает заглушить собственную. Так Рие и самой казалось раньше, теперь же она твёрдо поняла, что в её случае это не работает.
Прошло около часа или двух. Монахини всё не возвращались. Рия сменила повязки тем немногим, кто остался в лечебнице, и поставила ночные горшки рядом с койками.
Вдруг дверь тихонько отворилась и в зале оказался щуплый паренёк со свечой в руке. Найдя взглядом Рию, он поспешил к ней. Рыжий цвет его волос в неровном свечном свете казался совсем огненным, так что он сильно напомнил ей Игната. Взгляд у него был взволнованный.
— В-вы Р-риенна Эльдшт-терн? — парень сильно заикался, то и дело озираясь по сторонам.
— Да, это я. А вы кто?
— Меня п-п-прислал ваш д-дядя. К-карл Эльдшт-терн.
— Дядя Карл? — изумилась Рия. — Что с ним?
— Ему незд-доровит-ться. П-п-просил отвести вас к-к-к нему. Идёмт-те.
Услышав это, у Рии ещё больше похолодело внутри. Она не мешкая согласилась следовать за рыжим, и вскоре они уже шли по коридору, соединявшему лечебницу с замком. Освещён он был редкими лампами, так что девушке то и дело приходилось погружаться в кромешную темноту.
— Далеко ещё? — беспокойно спросила Рия. — Где его держат?
— Ск-коро п-п-п-придём… — отозвался из темноты рыжий. Его голос будто дрожал ещё сильнее, чем раньше.
Рия почти не покидала лечебницы и плохо знала устройство Чёрного замка, поэтому в вечернем полумраке он показался ей настоящим лабиринтом. Она неотрывно шла за пареньком, а от вида освещённых пламенем свечи рыжих волос на душе у неё становилось теплее. Они спустились по лестнице, прошли по коридору и, наконец, провожатый остановился у двери, ничем не отличавшейся от тех, что встречались по пути.
— П-пришли, — запинаясь, произнёс он. — Вас ждут т-т-там.
Собравшись с духом, Рия толкнула дверь, и та с тихим скрипом отворилась. Внутри оказалось множество наваленных друг на друга мешков и ящиков, на одном из которых стояла масляная лампа — единственный источник света на всё небольшое помещение. Рия опешила. Она ожидала увидеть привычные алхимические принадлежности, колбы, реторты и горелки. Быть может, здесь хранят ингредиенты, и дядя выбрал это место, чтобы их встреча осталась в тайне? Но разве ему позволено покидать комнату?
Рия вдруг осознала, что не знает ни где находится, ни как вернуться назад. Она хотела было спросить об этом у рыжего парня, что привёл её сюда, но, когда обернулась, всё её тело пронзил холод. Провожатого не было, а на его месте стоял тот, кого с кем Рия больше всего на свете боялась встретиться в ночных коридорах замка. Сир Гильям Фолтрейн, командующий королевской гвардией.