— Ублюдок! — воскликнул рыцарь-командир, выхватывая меч. — Ничего ты не получишь! Ни ты, ни твои прихвостни!
Грегорион не верил своим глазам. Недавних союзников будто подменили. Эльф с остервенением глядел на рыцарей и солдат, с которыми только что бился бок о бок, и вращал перед собой мечом, будто дразня их.
— Сложи оружие, наёмник! — выпалил второй рыцарь.
— Кто первый поднимет на меня руку, — процедил капитан Айден с плотоядной ухмылкой, — тут же её и лишится!
«Разделяй и властвуй!» — глухо донеслось откуда-то сверху. Грегорион поднял взгляд, но увидел лишь витраж с изображением фигуры в доспехах. Не может ли это быть…
— Стойте! — инквизитор вскинул руки. — Это Калантар сводит вас с ума! Опустите оружие!
— Ещё чего! — рявкнул Айден. — Мы за своим пришли! А эти дурни сбрендили из-за какого-то говнюка, что хотел нас убить!
— Он происходил из древнего благородного дома! Такие как ты не заслужили проливать его кровь!
— Вот как значит! — хохотнул эльф. — Значит сейчас пустим твою. «Терновые клинки», режьте ублюдков!
Грегорион не успел сказать и слова, как на пороге Храма вновь полилась кровь. Ему удалось отпрянуть в сторону и остаться безмолвным свидетелем новой резни. Наёмники и солдаты совсем не обращали на него внимания, они принялись калечить и убивать друг друга столь самозабвенно, что, кажется, даже не замечали ран, и до самой смерти сохраняли на лице безумную хищную улыбку.
Вот один из «клинков» пронзил солдата мечом, но тот, вместо того чтобы упасть, выхватил кинжал и принялся с хохотом колоть противника в шею, пока, наконец, оба не рухнули, истекая кровью. Другой «клинок» остервенело рубил уже лежащего противника, не обращая внимания на собственные выпавшие внутренности.
Но самым чудовищным зрелищем стал капитан Айден. Он орудовал мечом с нечеловеческой ловкостью, сёк и полосовал всех врагов, что подходили слишком близко. Кто-то угодил ему в незащищённую шлемом часть лица, и теперь глаз не было видно из-за хлынувшей крови, однако ослеплённый эльф продолжал сражаться, будто ничего не произошло.
«Смотри, инквизитор! Смотри! — прозвучал в голове Грегориона чужой леденящий голос. — Ты привёл их на смерть! Их кровь на твоих руках!»
Вековые камни покрылись мёртвыми телами, в воздухе стоял тошнотворный запах, а немногие выжившие добивали друг друга из последних сил. Последним на ногах остался капитан Айден. Ран на его теле хватило бы, чтобы прикончить пятерых, одна рука безвольно болталась вдоль туловища, но он всё же стоял, сжимая меч и тяжело дыша.
Он обернулся на Грегориона, обнажая в зловещей улыбке окровавленные зубы, но, сделав несколько шагов, вдруг рухнул на камни с душераздирающим стоном.
— Что⁈ Где⁈ Я не… Я не вижу! Не вижу!
Грегорион присел рядом и осторожно уложил голову эльфа на колени. Снял с него шлем, увидел чёрные провалы вместо искалеченных глаз, полностью залитое кровью лицо и губы, дрожащие от невыносимой боли и ужаса. Айден судорожно ощупал руку Грегориона и вцепился в его рукав трясущимися пальцами.
— Кто? Что?..
— Это я, — вздохнул инквизитор. — Грегорион.
— Ин… инквизитор? — прохрипел эльф, захлёбываясь кровью. — Что… что случилось? Я помню… О боги… Я их… И они все…
— Теперь всё позади. Теперь твоя душа обретёт покой.
Капитан Айден, прославленный командир «Терновых клинков» лежал в кровавой луже, изувеченный и слепой. Его речь стала неразборчивой, он всхлипывал и хрипел, но вскоре и эти звуки затихли навсегда.
Грегорион остался один посреди груды мёртвых тел. Решивший было, что потерял способность к сильным эмоциям, он ощутил подлинный, ничем не приглушённый гнев. Гнев этот наполнил тело силой и решимостью, жаждал выхода, желал обрушиться на тех, кто повинен в гибели всех этих несчастных.
И пусть до самого Калантара инквизитору было не добраться, но до его пророчицы — вполне.
Молот с лёгкостью разбил дверь Храма, и инквизитор ворвался внутрь, где под арочными сводами раздавался гулкий звон колоколов и ждал отряд серых братьев, освещённых приглушённым светом серых витражей. Они наверняка слышали звуки битвы и ожидали отряд до зубов вооружённых наёмников, но, увидев одного лишь инквизитора, некоторые даже засмеялись и опустили палицы.
Грегорион пропустил мимо ушей их насмешки и предложения «убраться, покуда кости целы». Он не собирался препираться с фанатиками, а видел в них лишь препятствие на пути к цели. Препятствие, вроде кирпичной стены.
Он перехватил молот поудобнее и принялся бить, пока от этой стены не осталась лишь груда кирпичей. Некоторые обратились в мелкое крошево, другие — в груду обломков. Кому-то удалось улизнуть через входную дверь, но Грегорион не преследовал их, хотя и слышал глухой вой на задворках сознания, призывающий убить всех до единого. Но никакому злобному божеству не смутить разум, закалённый сотнями сражений и ныне устремлённый к единственной цели.
Покончив с врагами, инквизитор принялся разыскивать матриарха. Он открывал одну дверь за другой, пока не наткнулся на запертую. Размахнувшись, он одним ударом сшиб её с петель, но внутри обнаружились лишь горстку испуганных стариков. Совет епископов.
— Во имя Троих, пощади нас! — воскликнул один из них дрожащим голосом, выйдя вперёд, но тут же замолчал и побледнел: — Нет, не может быть… Это же… Грегорион Нокс?
Инквизитор узнал в нём епископа Альвина. Того самого, что некогда часто отправлял его в скрипторий в качестве наказания за излишнее рвение в работе. Глаза святого отца сделались влажными, в них засияла надежда.
— Да, — кивнул Грегорион, — это я.
— Что здесь произошло? Где Агна?
— Её святей… — начал было епископ, но осёкся. — Нет, не осталось в этой девке ничего святого! Эти братья железной руки, она заперли нас здесь по её приказу.
— Где остальные? Священники? Чтецы?
Губы епископа задрожали.
— Не знаю, сынок, — прошептал он. — Но накануне она велела привести сюда белых сестёр, и эти, в сером, приволокли их за волосы… Потом Агна отправилась в колокольную башню. Часть осталась здесь, внизу, остальные наверняка охраняют путь наверх… Сколько с тобой людей? Если вы пробились сюда, то сумеете добраться и до неё.
— Нисколько. Я остался один.
Взгляд епископа на мгновение потух, но тут же вспыхнул праведным гневом:
— Тогда я благословляю тебя, Грегорион Нокс. Милосердием Холара, силой Тормира и мудростью Сильмарета. Пусть Агна получит то, что заслужила!
Грегорион знал путь в колокольню. Туда, на вершину башни, вела узкая винтовая лестница, на которой его встретили серые братья, но уже облачённые в доспехи и шлемы. Будь на его месте отряд солдат, они могли бы долго удерживать этот узкий проход, но инквизитора им хоть и удалось задержать, но ненадолго.
Колокольный звон звучал всё ближе и вот, расправившись с последним из противников, Грегорион пнул дверь и оказался на крыше башни. Колокола тут же замолчали. Инквизитор вышел вперёд под медленно затихающий гул и увидел то, что заставило его остановиться.
Белые сёстры лежали на каменном полу. Неподвижные, бледные, мёртвые. Кровь из перерезанных шей заливала их белоснежные одежды, а над ними стояли семеро серых братьев, облачённых в доспехи и закрытые шлемы. Они напоминали фигуру с витражей и, как и она, оставались неподвижными, будто бы не заметив появления инквизитора.
Позади них стояла та, кого Грегорион некогда знал смиренной послушницей. Ныне же, перед ним предстала Агна Пречистая, облачённая в белое с серебром, с серебряным венцом на челе. Матриарх церкви Железной длани и королева Энгаты. В руке девушка сжимала скипетр, похожий на тот, которым прежде владел патриарх, вот только теперь на его вершине красовался железный кулак, окружённый треугольником и кругом, прежними символами церкви Троих.
Подле неё находился некто, облачённый в полный доспех с густым серебряным тиснением. В руке он сжимал палицу в виде покрытого шипами кулака, а серый плащ развевался на ветру. Грегорион вгляделся в лицо незнакомца и вспомнил, как видел его на казни: страшный ожог на половину лица был хорошо заметен даже через шлем.
— Грегорион Нокс, — провозгласила Агна. — Ты прибыл, как и предсказал Владыка. И стал свидетелем его силы там, у подножья храма. Я говорила, что эти стены неприступны, и вот — твои союзники обратились друг против друга по воле Владыки. Это ли не свидетельство его силы?
— Все эти сёстры… Зачем?..
— Человечность — это цепь, не дающая добраться до истинной силы. Лишь тот, кто сумел её разорвать, перешагнуть через грань человечности, достоин стать чем-то большим, чем человек. Перед тобой самые стойкие и верные из железных братьев. Те, что осмелились вкусить невинной крови. Моя новая железная стража!
— Ты чудовище… — процедил инквизитор. — И сделала из них таких же чудовищ. Я положу этому конец, пусть даже заплачу за это жизнью. Ради королевства, ради Церкви… Ради Марты.
— Ты станешь достойной проверкой их силы. Железная стража! — и все стражи как один обернулись на Агну. Она горделиво оглядела их и медленно произнесла, смакуя каждое слово: — Убить Грегориона Нокса.
Раздался громкий лязг: железные стражи одновременно выхватили мечи из ножен и двинулись на Грегориона. Тот по привычке замахнулся и обрушил всю мощь молота прямо на голову одному из воинов, но, к его изумлению, противник не только не упал замертво, но даже не сбавил шаг, а продолжал идти вперёд с головой, свороченной набок.
«Прямо как солдаты у храма» — мелькнуло в разуме Грегориона. Тогда он переместился ближе к краю башни и, подгадав момент, ударил так, что один из железных стражей потерял равновесие и упал вниз, перевалившись через ограждение.
Так же он поступил ещё с одним, а следующего сумел сбить с ног и размозжить ему голову. Его не раз отправляли сюда помощником звонаря в наказание, поэтому он помнил расположение колоколов наизусть и мог двигаться так, чтобы его не окружили, ловко заманивая противников к самому краю.