В принципе, меня все устраивало. Конечно зарплата в 15–20 тысяч за полный рабочий день для нашего города была не пределом мечтаний, но этих денег, если их сложить с ежемесячным пособием по болезни, должно теоретически хватать и на оплату квартиры, и на еду.
Судя по всему, выбор кандидатов оказался невелик. Поэтому, несмотря на скептицизм принимающей меня на работу девушки, должность курьера я получил. И уже на следующий день выслушивал первые распоряжения от своего непосредственного начальника: Одинцова Василия Павловича — лысеющего толстячка лет сорока, занимавшего должность начальника отдела снабжения.
Мужичок оказался довольно забавным. Я старательно скрывал улыбку, пока тот, смешно окая, объяснял куда сегодня нужно съездить и какие документы кому передать. В целом, ничего сложного. Мне распечатали список адресов и фамилий, а также выдали временный пропуск.
Жизнь пошла своим чередом. Месяц меня не отпускала эйфория. Я буквально растягивал каждый день. Работа, что удивительно, доставляла удовольствие. Даже в первый день моей карьеры, когда ноги гудели, а сил осталось только на то, чтобы залезть в ванну, я был счастлив. Как же хорошо жить.
Силы понемногу восстанавливались. За пару недель я набрал килограмм пять, и стал меньше походить на скелет. Голова обзавелась коротким ежиком русых волос и даже бледно-желтый цвет кожи сменился на более здоровый. Да что говорить, люди в общественном транспорте, где я проводил большую часть своего рабочего времени, перестали вздрагивать, бросив на меня взгляд.
С момента, когда в мою дверь позвонил Вильгельм, прошло чуть больше месяца. Ноябрь, видимо, решил, что к осени он относится чисто номинально, и к концу своего правления засыпал улицы снегом. Холод сковал землю, люди переоделись в пуховики и шубы. И запотевшие окна намекали, что по вечерам на улице делать совершенно нечего.
Каждое поколение занимало свой досуг по-своему. Мои родители вечерами смотрели телевизор, обсуждали новости или сериалы, перемывали кости соседям. Бабушка с дедом, наверное, делали тоже самое, только возле радио, но тут я не уверен. Люди моего возраста к телевизору испытывают если не отвращение, то неприязнь точно. И свободное время проводят в сети. Исключением я не являлся, и вечер пятницы проводил около потрепанного временем ноутбука.
Мелькнувшая на улице тень привлекла внимание. Повернув голову, я замер: На запотевшем стекле, кривыми буквами виднелась надпись: «Завтра».
Сердце бешено застучало, на негнущихся ногах я подошел к окну, но больше ничего нового для себя не увидел, все тот же двор, тот же снег, и та же долбаная надпись. Вот как они это сделали?
— Суки, могли бы и позвонить! — В сердцах выругался я.
В том, что это дело рук компании «Возрождение», сомнений не возникало. Других знакомых, которые могут написать что-то на внутренней стороне закрытого окна, у меня не было. Хорошо, хоть подгадали удачно — завтра суббота, не надо с работы отпрашиваться.
Испорченное настроение до ночи так и не пришло в норму. Отвлечься не получалось ни сериалами, ни ютубом, ничем. Мозг постоянно пытался сосредоточиться на завтрашней встрече. Строил какие-то наигранные диалоги, в которых я убеждал Анастасиуса оставить меня в покое, искал решение проблемы и не находил.
На меня постепенно накатывал нервный срыв. Более-менее помогли успокоиться только несколько банок пива, припасенные на черный день, который, судя по всему, настал.
Мыслей отказаться, убежать, спрятаться не возникало. Не видел смысла. Меня найдут, в этом я был уверен на сто процентов. А раз так, надо идти.
Ровно в 9:00, не выспавшийся и злой, я стоял возле резной двери компании «Возрождение». Кажется, судьба снова делает финт ушами, надеюсь не последний. Боже, как же хочется жить!
Глава 2
Знакомое фойе, та же девушка, в строгом деловом костюме, мягкие кресла, элегантные столики. Отвратительное место. Мне хотелось сбежать, уйти, исчезнуть отсюда. Возможно, я бы так и сделал, позволил позорной слабости взять над собой верх, но не успел.
— Алексей, мы вас ждали. — Улыбнулась секретарь, стоило мне оставить за спиной дверь, и утопила незаметную кнопку возле монитора. — Пройдите пожалуйста к лифту, вам нужен пятый этаж.
— А разве в здании не три этажа? — Наивно поинтересовался я, глядя в сторону левого прохода, на который указал наманикюренный пальчик.
— Три, — наклонила голову девушка, — но вам нужно вниз.
Произнеся это, секретарь замолчала, видимо, сочтя свою миссию выполненной, и потеряла ко мне интерес. А я, после секундного колебания, потащился к двери лифта.
Пол мягко толкнул в ноги, стоило нажать кнопку 5. Скорость почти не ощущалась, и я вдоволь насмотрелся на свое отражение в зеркалах стен. И испуганный молодой человек, смотревший на меня оттуда, мне совершенно не понравился.
— Надо взять себя в руки, — прошептал я.
Лифт привез меня в небольшую комнату, из которой выходило три коридора, возле одного из которых ждал Вильгельм в своем неизменном наряде.
— Доброе утро, — я постарался выдавить из себя улыбку.
— Доброе, пойдемте, нас ждут.
— Подскажите, а вчерашняя надпись на окне — это ваших рук дело? — Я попытался догнать мужчину, который уверенно шагал по коридору, не заботясь, идет за ним кто-то или нет.
— Нет, — прозвучал краткий ответ. И больше комментариев не последовало. Возможно, Вильгельм не счел мою персону достойной разговора, а может просто не любил болтать.
Через несколько десятков метров коридор уперся в массивную дверь, обитую железом. Стандартной ручки не было, вместо нее имелось массивное кольцо, тускло блестевшее в свете желтых ламп.
Вильгельм остановился и молча указал, на дверь. Намек был красноречивей некуда. Пришлось идти.
— Ну что, мой юный друг, — Станислав Михайлович широкой улыбкой встретил меня, стоило мне перешагнуть порог, — вот мы и встретились. Очень рад тебя видеть в добром здравии. Вижу лечение не пропало зря, выглядишь ты гораздо лучше.
Радостный настрой своего собеседника я не разделял, но вдолбленная в детстве вежливость не позволила ответить резко, или хотя бы съязвить. Ну и чувство самосохранения сыграло не последнюю роль.
— Здравствуйте. — Выдавил я. Попутно разглядывая помещение, в котором оказался, а посмотреть было на что. Такое не часто увидишь: комната в форме полусферы метров десять диаметром, каменный пол, на котором разместились два диска из непонятного материала, изрезанных символами и геометрическими фигурами. В противоположной от двери стороне притаился небольшой деревянный стол. Освещением комнаты служили развешанные по стенам лампы с живым огнем, память подсказала название — керосинки.
— Думаю, пора прояснить кое-что, — довольно улыбнулся Анастасиус. — То, что ты видишь — это портальная комната. На полу два диска, один для отправки, другой для возвращения.
— А почему здесь лампы такие? — Задал я, наверное, самый глупый вопрос из всех возможных.
— Серьезно? — Брови Станислава Михайловича полезли вверх. — Тебя это интересует в первую очередь? Ну пускай. Электрические лампы не выдерживают энергию порталов — взрываются или перегорают. Удовлетворил я твое любопытство?
Судорожный кивок был ответом.
— Тогда продолжим. Плата за твое лечение будет следующей, — Анастасиус не спеша подошел к столу и поднял с него массивный нож, которого, я готов поклясться, мгновение назад там не было. Под ложечкой у меня неприятно заныло.
— Этот нож, — продолжил мой собеседник, возвращаясь в середину комнаты, — твое главное орудие на ближайшее время. Как я уже говорил, ты отправишься в один мир, называется он Сехмет. Место не самое приятное, но выжить там можно. Нож пригодится для возвращения. Им необходимо убивать существ, которые тебе встретятся…
— Я не буду убивать людей! — Вырвалось у меня.
— Там нет людей! — Навис надо мной Анастасиус. — И больше никогда меня не перебивай!
Он не кричал. Возможно даже не повысил голос, но легче от этого не стало. Власть и сила, звучащая в словах, подавляла волю, сминала сознание.
— Пройдя через портал, — уже обычным тоном продолжил мужчина, возвращаясь в образ радушного хозяина, — ты попадешь в случайный участок мира, и чтобы вернуться, нужно прийти в место, куда спроецируется точка возврата, для этого поначалу будешь пользоваться компасом, позже, если выживешь, научишься определять это место сам.
Анастасиус замолчал, и я понял, что мне разрешают задать вопрос, чем незамедлительно воспользовался:
— Почему я смогу сам определять точку возврата?
— Ты чужд миру Сехмет, метка смерти позволяет там находиться, но душа будет рваться обратно. Теперь про нож. Для работы портала нужна энергия, здесь ее обеспечиваю я, там — накопит нож, но получает он ее, убивая существ того мира.
— Я не хочу никого убивать. — Конечно глупо было думать, что со мной тут же согласятся, похвалят за гуманизм и отпустят домой, но я не мог этого не сказать.
— Посмотрим, — усмехнулся Анастасиус, и начал меняться.
Я подумал — будут бить, но ошибся. Фигура в балахоне повернулась к, лежащим на полу дискам, один из которых тут же начал светиться. Постепенно исходящий от него свет стал разрастаться и концентрироваться в виде луча, направленного вверх, будто разгорающийся авиационный прожектор.
Завороженный, я, не моргая, смотрел на творящееся действо, пока не услышал тихий шуршащий голос Анастасиуса:
— Иди в свет.
И опять же, сопротивляться прямому приказу не получилось. Ноги будто сами понесли меня вперед. Как в моих руках оказался нож и маленькая коробочка с компасом, так и осталось для меня загадкой.
Первой мыслью, после того как я проморгался и зрение вновь вернулось в норму, была: «Б…ть, надо было пуховик снять».
Картина мира оказалась удручающей. Низкие, красного оттенка, облака закрывали небо от горизонта до горизонта. Их тусклого свечения хватало, чтобы разглядеть, тянущуюся во все стороны, череду пологих холмов, покрытых редкими кустиками. Трава отсутствовала, вместо нее я увидел россыпи разнокалиберных грибов, разбросанных то тут, то там, а между камней, колыхалась на легком ветру полупрозрачная паутина.