— Да. — Лютенко опустил голову.
— Когда вы последний раз встречались с Галицкой?
— Двадцать девятого июня.
— А когда узнали о ее смерти? — Минхан в упор смотрел на него. — Ведь не сегодня же, верно?
— Да, не сегодня, — прошептал Лютенко, — третьего июля.
Это была ошеломляющая новость!..
— Время? — чуть ли не крикнул Полковник.
— Я пришел в десять часов вечера. У меня был свой ключ. Я вошел в комнату и увидел ее. Господи, я чувствовал, что сойду с ума. Ксения лежала лицом к двери. Сначала я подумал, будто ей плохо, и приподнял… тело. И только тогда я понял что она убита. Под ней натекла лужа крови. Я зачем-то попытался перенести ее на диван, но потом опустил и увидел, что мои руки в крови. Я почти ничего не соображал и все делал машинально. Меня жгла мысль что сейчас кто-нибудь войдет и застанет меня и ее. Я побежал в ванную комнату, вымыл руки, потом намочил тряпку и вытер на полу кровь, у дверей. Мне казалось, что я уже коснулся всех вещей, и начал тряпкой протирать мебель.
— Этой же тряпкой? — уточнил Минхан.
— Нет, что вы. Я взял другую, белую. Мне стало дурно, я подошел к окну, но испугался, что меня увидят с улицы.
— Вы опирались руками на подоконник?
— Не помню… Возможно… А что?
— Нам придется снять у вас отпечатки пальцев.
— Зачем? — в ужасе крикнул Лютенко. — Разве я преступник?
— На подоконнике остались следы. Важно узнать, чьи они.
— А-а…
— В каком состоянии вы нашли квартиру? — спросил Веня.
— Как обычно. Все находилось на своих местах.
— Но вы осмотрели хотя бы, не исчезло ли что-нибудь из вещей? — спросил Полковник.
— Не-ет, — промямлил Лютенко. — Мне это не пришло в голову.
— Но вы помните, какие вещи находились в квартире?
— Да, разумеется.
— И поможете нам установить что похищено?
— Конечно, конечно!
— Да-а, — удрученно протянул Минхан, — удружили вы нам.
— Но я же… Я так растерялся… Товарищи!..
— Вы любили Галицкую? — неожиданно спросил Веня.
— Она была для меня самым дорогим и близким человеком?
— Почему же вы не развелись с женой, с которой, по вашим словам, порвали отношения.
— И не женился на Галицкой? — грустно перебил Лютенко. — Я три раза делал ей предложение, но Ксения отказывалась.
— Почему?
— Не знаю, — развел руками Лютенко — Однажды она сказала: “Сева, не всегда, к сожалению, можно сделать то, что, казалось бы, следует сделать”.
— Когда она так сказала? — заинтересовался я.
— В декабре прошлого года…
— А при каких обстоятельствах вы познакомились с Галицкой и когда?
— Два года тому назад. Мы гастролировали в Новосибирске. Познакомились… случайно, пожалуй После концерта. Начали переписываться. Я предлагал Ксении переехать к нам, но она не соглашалась. И вдруг однажды позвонила и сообщила, что вышла замуж и будет теперь жить здесь.
— Вы, знали ее мужа? — спросил Полковник.
— Видел один раз, — ответил Лютенко. — Она пригласила меня к себе, он был дома. Ксения сказала: “Игорь, это мой старый друг”. Он что-то пробормотал и. вскоре ушел. Знаете, меня поразило то, что она даже не представила меня, ну, не назвала ни по имени, ни фамилии… По-моему, у них был фиктивный брак. Ксения не раз мне намекала на это. После развода он оставил ей квартиру, не требуя никаких денег в компенсацию.
Мы все переглянулись, но Лютенко ничего не заметил.
— Я хотел бы сказать еще вот о чем… Сначала не хотел говорить, но, думаю, лучше будет, если скажу. — Он закурил. Мы молчали, выжидательно поглядывая на него. — Я сказал, что пришел к Ксении третьего июля. Так и было. Но я не упомянул, что незадолго до этого… дня мы поссорились..
Полковник потянулся к пачке, которую достал из кармана Минхан, вытащил сигарету и начал разминать в пальцах. Полгода назад Кирилл Борисович бросил курить. Неужели закурит?..
— Да, — словно подстегнул себя Лютенко, — мы поссорились. Последний раз я ночевал у нее двадцать девятого июня… Вот. Я случайно увидел на туалетном столике Ксении записку, которую взял. — Он вынул из кармана аккуратно сложенный листочек и протянул Полковнику. Тот развернул его и вслух прочитал:
— “Последний раз предупреждаю — верни! И знай: или мы вместе, или… С.”
— Когда я сказал Ксении, что прочитал записку, она испугалась и потребовала, чтобы я немедленно вернул ее. Я ответил, что верну, если она скажет, кто такой “С.” и что он от нее требует. Ксения крикнула. “Ничего я тебе не собираюсь говорить! Не нравится, убирайся ко всем чертям!.” Я ушел. В тот же вечер она сама позвонила мне, чего никогда не делала прежде, и начала извиняться. Я снова стал настаивать, чтобы она сказала, кто ей написал записку. Ксения опять разозлилась и закричала в трубку “Всеволод! Не будь ребенком. В этой записке вовсе не то, о чем ты думаешь. С тебя довольно? Твоя ревность — это уже какое-то безумие…” Но ее слова меня не успокоили. Скорее “завели” еще больше. Когда вам под пятьдесят, это все не так просто
— У вас были основания ревновать Галицкую? — спросил я.
— Особых, наверное, не было.
— Скажите, — подал голос Веня, — Ксения Эдуардовна легко сходилась с людьми?
— Нет, — покачал головой Лютенко, — Ксения была замкнутым человеком. Правда, иногда на нее нападали приступы безудержного веселья. Она дурачилась, мистифицировала… Знаете, таких минут в ее настроении я почему-то боялся. Все это напоминало какой-то приступ.
— И часто с ней подобное случалось? — спросил Минхан.
— При мне раз пять было, — подумав, ответил Лютенко. — Должен сказать, — продолжал Всеволод Константинович, — в последнее время в ней что-то изменилось, это бесспорно. Понимаете, она не хотела выходить из дома. Два раза подряд она брала бюллетень, хотя была скорее всего здорова, Я предлагал ей пойти в ресторан, в кино, на ипподром, но Ксения всегда отказывалась.
— На ипподром? — переспросил Полковник. Он встал и начал медленно расхаживать по кабинету.
Лютенко как зачарованный следил за каждым его движением.
— Да, — наконец, ответил он. — Я с ней даже сам один раз съездил. Ксения часто любила там бывать.
— Не понимаю, — Полковник удивленно взглянул на него. — Значит, она обычно без вас бывала на ипподроме?
— Да… — пробормотал Лютенко.
— Простите, — вмешался Веня, — а вы откуда знаете, что она там бывала, если сами с ней не ездили, кроме одного раза?
Всеволод Константинович смущенно вертел в пальцах спичечный коробок.
— Вы что же, следили за ней? — догадался Веня.
— Да, да! — вдруг выкрикнул Лютенко. — Я подсматривал за ней! И видел, как она дважды садилась на площади Свободы в такси. Ну… Я тоже сел… в другое такси… И поехал за ней. За ними, — неожиданно поправился он. — Понимаете, она не одна ездила на ипподром, а с мужчиной…
— Оба раза с одним и тем же? — уточнил я.
— Да.
— Вы обратили на него внимание? — спросил Полковник — Ну, на какие-либо отличительные приметы в его внешности? Маленький или высокий? Размахивает руками?.. Что-нибудь в этом роде..
— Так, постойте, ведь он хромает, — удивленно сказал Лютенко, — конечно же, хромает! Знаете, волочит правую ногу. Я много лет работаю на сцене Я привык обращать внимание, как люди ходят. Вот вы, например, идете, прижимая левую руку к боку, Верно?
Полковник действительно так ходит..
— Всеволод Константинович, — сказал я, — вы думаете, что Галицкая обманывала вас с этим человеком?
— Вы имеете в виду нечто интимное? — уточнил он, краснея. — Нет, что вы! Он же совсем старый, седой!..
Здрасьте вам! Седой… Вот уж большая рыба в маленькую сетку!
— Ну, если ревность вас не мучила, — равнодушно протянул я, — вы могли бы и поинтересоваться у Ксении Эдуардовны, кто был этот человек и почему она предпочитает ездить на ипподром с ним, а не с вами?
— Нет, — вздохнул Лютенко. — Ксения тогда подумала бы, что я слежу за ней.
Гм… странная логика… Как будто так не было на самом деле.
— А вы не могли ошибиться?
— На ней был клетчатый плащ, — помолчав, грустно ответил он.
— Ну и что? — возразил я.
— Видите ли, этот плащ я сам подарил ей. Такого больше я ни разу не видел у нас в городе. Я привез его из Москвы, купил в комиссионном магазине.
— Всеволод Константинович, — заговорил Полковник. Он уже вернулся к столу, сел. — В квартире Галицкой мы обнаружили тайник…
— А-а, — небрежно перебил он, — в шкафу?
— Да.
— Я его сам сделал! Я же вам говорил, что Ксения отличалась некоторыми странностями в поведении. Однажды она пристала ко мне: “Сделай мне тайник! У каждой женщины должен быть свой тайник”. Я и сделал, я вообще люблю делать всякие там пустячки своими руками Ксения знала об этом, вот я и сработал ей этот тайник. Но он такой простой, элементарный! Разве это тайник? Так, действительно для пустяков, для всяких женских дел. Крупную вещь туда положить нельзя было, даже книга большая вряд ли уместилась бы!..
— Как вы считаете, Ксении Эдуардовне и в самом деле мог понадобиться тайник для каких-то целей? — спросил Минхан.
— Не знаю, — пожал плечами Лютенко. — Как-то я пришел к ней, открыл дверь своим ключом, она не слышала, как я вошел. Увидела меня и что-то быстро спрятала под подушку, помню, рассердилась и даже прогнала, заставила уйти на кухню. Верно, ей что-то не хотелось показывать мне. Не знаю… Честно говоря, я этому не придал значения, мы с ней тогда не ссорились. Я и не вспомнил бы, не спросите вы меня.
— А когда этот случай был?
— Примерно месяц назад…
— Всеволод Константинович, — снова вступил я, — а с Клычевым Ксения Эдуардовна разговаривала по телефону при вас?
— С кем? — удивился он. — Какой Клычев?
— Клычев — родственник Галицкой, — не моргнув соврал я.
— Нет, — недоверчиво покачал он головой, — у нее не было родственников. Она же сирота!,
Мы все же знали больше, чем он. Нам было известно, что у Галицкой имелся родственник, которого звали Эдуардом Тимофеевичем Колесниченко Впрочем, за прошедшие двадцать пять лет с того дня, когда он взял малолетнюю Ксению из детского дома, много воды утекло — Эдуард Тимофеевич мог и умереть, И поэтому ничего удивительного в том, что Галицкая вообще не говорила о нем Лютенко. С какой стати?.