Я видел, как банда избивает и пытает своих, даже убивает их. Но я видел и то, с какой преданностью и уважением ребята из банды относятся к своим друзьям.
Пляж гудит; здесь собрались парни из моего братства, мой народ. Практически никого из них я ни разу и не встречал с самого возвращения в Фейерфилд, а теперь они выбрались из своих убежищ и пришли на вечеринку в честь Чуи Сото.
Мы развлекаемся тем, что гоняем мяч по пляжу. Через какое-то время разгоряченный Марко подходит к холодильнику, вытаскивает оттуда банку пива и принимается глотать его, так что жидкость бежит у него по щекам. Прикончив банку, он утирает рот тыльной стороной ладони, отшвыривает пустую жестянку прямо на песок и хлопает себя по коленям, словно только что заработал тачдаун[45] для своей команды. Потом достает из холодильника еще одну банку и кидает мне.
— Твоя очередь.
Открываю пиво и одним махом опустошаю банку — в надежде, что алкоголю удастся стереть из моей головы образ мокрой Никки в красном бикини. Не помогает. Иду к холодильнику за новой банкой, пью крупными глотками и жду, когда алкоголь хоть как-то даст о себе знать. Обычно я не стараюсь набухаться в стельку, но и девушки обычно не терзают мой мозг одним своим видом.
Вижу, что Марко машет мне.
— Луис, иди сюда! — орет он.
Подхожу к группе парней, с которыми он болтает.
— Чего надо?
— Вон Чуи Сото. — Он кивает в сторону только что появившегося на пляже чувака.
Этот парень огромный, как медведь. Его руки и шея полностью покрыты татуировками, ходит он вальяжно-угрожающе, будто предупреждает: «Не действуй мне на нервы, а то я тебя пристрелю». И, словно внешнего вида кому-то может показаться мало, в углу рта у Чуи тлеет сигара.
Все замолкают. Сото подходит ко мне и останавливается. Если бы все мое детство не прошло рядом с членами банды, я бы сейчас, наверное, уже наложил в штаны от страха.
— Слышал, что младший Фуэнтес удостоил Фейерфилд своим присутствием, — говорит Чуи и протягивает руку.
— Я привез его, — встревает Марко, явно гордясь своей заслугой.
Пожимаю Чуи руку — сильно и уверенно. Такие парни уважают тех, кто не дрожит, как осиновый лист, от одного их присутствия.
— Caballeros[46], дайте нам с Фуэнтесом поговорить с глазу на глаз, — командует Чуи.
Не проходит и пары секунд, а вокруг нас уже становится пусто. Марко присоединяется к остальной ganga[47] — парни толпятся вокруг огромной кучи палок и поленьев, явно собираясь превратить ее в полыхающий костер.
— Я специально попросил Марко привезти тебя сюда сегодня, — говорит Чуи.
Бессмыслица какая-то. Если верить слухам, что до меня дошли, с тех пор как Алекс расплевался с бандой, Чуи считает его предателем. А к младшему Фуэнтесу, стало быть, внезапно воспылал любовью? Если для Сото мой брат — враг, то с чего он так спокойно ко мне относится?
Объяснение могу придумать только одно. Чуи хочет, чтобы я занял в банде место Алекса.
— Думал, ты в тюряге, — отвечаю.
Он улыбается. Сигара каким-то непостижимым образом приклеилась к его губе.
— Скажем так, я сумел воспользоваться юридическими формальностями. — Чуи наклоняется ближе ко мне и понижает голос: — Слушай, я хочу восстановить «Мексиканскую кровь», и ты мне в этом поможешь.
— Почему я? Я даже не связан с бандой.
— Вот тут ты ошибаешься, Луис. Ты рожден для «Крови». — Он хлопает меня по плечу. — И будешь в «Крови» до конца своих дней.
Луис Фуэнтес. «Если бы я был животным, то это скорее всего был бы…»
Вообще-то мне нравится писать эссе. В прошлом году я целую статью накатал о том, почему некоторые аспекты мексиканской культуры так глубоко проникли в жизнь американского общества. Мне, разумеется, поставили пятерку. Мистер Хейлманн даже умудрился как-то протащить мою работу в местную газетенку, и это было здорово.
Но сейчас я в ступоре, что со мной случается очень редко. Зуб даю, большинство парней в классе напишут о льве, короле джунглей. Я не король и никогда им не был. Если кто и похож на короля, то это Чуи Сото.
Ручка зависла над бумагой. Пытаюсь сообразить, то ли я вчера так надрался, то ли Чуи в самом деле сказал, что я должен помочь ему возродить «Мексиканскую кровь». Поднимаю глаза на фотку на стене — это снимок Алекса, Бриттани и Пако.
У mi’amá выходной. Я вдруг понимаю, что она вовсе не занимается готовкой, как я думал, она стоит, прислонившись к раковине, и в пальцах у нее дымит сигарета.
— Терпеть не могу, когда ты куришь, — говорю я.
— Меня это успокаивает. — Она затягивается и кончиком пальца сбрасывает пепел в раковину. — Мне вчера предложили вакансию администратора. В больнице, где Елена работает.
— Ну здорово же.
— Да, и деньги приличные, и со здоровьем, если что, разбираться легче. — Она снова подносит сигарету к губам.
— Мам, с тобой все нормально? Такое ощущение, что ты до смерти напугана.
— Estoy bien. — Она выдувает дым. — Вообще-то нет. Мне сегодня позвонили, сказали, что Карлос ранен.
Чувствую, что начинаю паниковать. В мозгу крутятся ужасающие картины — солдаты в инвалидных колясках, с отрезанными руками и ногами.
— Что произошло? Скажи все как есть, нечего тут утаивать.
— Ничего смертельного. Но ранение достаточно серьезное, поэтому его отправляют домой долечиваться.
— Как это понимать — «ничего смертельного»? — уточняю я. — Если его отправляют домой, значит, там ничего хорошего.
— Он ногу повредил. Пришлось делать операцию, поэтому Карлос не смог присоединиться к своему под разделению и ему пришлось взять больничный. Теперь он должен еще решить, хочет ли возвращаться в армию. Я, конечно, только рада буду, если он будет дома, но…
— Но ты знаешь, что Чуи Сото выпустили из тюрьмы.
— Елена только что узнала от Хорхе. — Мама указывает сигаретой в сторону двери. — И ты, пожалуйста, держись от него подальше. Не хочу, чтобы мои дети связывались с ним или с «Мексиканской кровью».
Поздно уже, мама. Тру узелок, образовавшийся на затылке. Как бы это сказать? Я нервничаю, ладони становятся влажными.
— Мам, я правда, типа, благословлен «Мексиканской кровью»?
— Ты где такое услышал?
— Чуи Сото сказал, что я вроде как рожден для «Крови», ну и я, в общем, не понял, о чем это он.
Мама наставляет на меня указательный палец.
— Не вздумай слушать Чуи, Луис. Слышишь меня? Держись от него подальше.
— Он теперь снова всем заправляет, мам. И хочет возродить «Мексиканскую кровь».
Я знаю в себе эту черточку, сумасшедшую и, может быть, вредную — стремление поиграть с опасностью. Обычно мне удается контролировать это желание, но когда вчера вечером я встретился с Чуи… Показалось, я чувствовал, как выплеснулся в кровь адреналин от возможности, которая мне открылась. Я заставлю его заплатить за то, что Алекс едва не лишился жизни, когда захотел выйти из банды.
Mi’amá затягивается еще раз.
— Просто держись от него подальше и не задавай лишних вопросов.
— А разве я не имею права знать, почему новый главарь «Крови» считает, что я один из них? — закипаю я.
Она гладит меня по щеке.
— Нет, Луис. Не спрашивай меня об этом. Нам вообще лучше никогда не задавать вопросов. Тебе ничего не грозит. И нам всем тоже, пока ты держишься от Чуи подальше.
Не стану ей говорить, что не хочу держаться от Чуи подальше. Как минимум я должен знать, что именно Сото замыслил. Ведь чем сильнее он будет, тем меньше сил противостоять ему останется у жителей Фейерфилда. Если Сото рулит бандой, он может захотеть отомстить Алексу. А если моей семье грозит опасность, я должен об этом знать.
Значит, надо оказаться как можно ближе к Чуи Сото. Другого выбора у меня нет.
20. Никки
НА СВОЙ ДЕНЬ рождения Дерек всегда устраивает вечеринку, потому что его родители как раз в это время всегда уезжают на ежегодную конференцию по продажам. И этого события с нетерпением ждет практически весь Фейерфилд. И я тоже — и волнуюсь едва ли не сильнее остальных гостей. С тех пор как две недели назад мы с Луисом оказались вместе на яхте, я больше не открывалась ему — ни физически, ни эмоционально. Но все равно думала о нем каждый день.
Мы с Кендалл приезжаем пораньше, чтобы помочь украсить дом. Дерек слямзил у старшего брата документы и купил несколько бочонков пива. Вообще-то я не любительница алкоголя, но Луис написал, что совершенно точно заявится сегодня на вечеринку, и…
— Что ты делаешь? — изумляется Дерек, наблюдая, как я до краев наполняю пивом пластиковый стакан и принимаюсь пить — жадно, большими глотками.
— Сношу на фиг внутренние запреты, — отвечаю я. — А ты что подумал?
— Ты же не пьешь, Никки.
Салютую ему стаканом.
— Теперь — пью.
— Кендалл! — зовет Дерек, явно отчаявшись меня урезонить. — Иди сюда!
Подруга заглядывает на кухню.
— Что стряслось?
Дерек указывает на меня.
— Твоя лучшая подруга решила устроить себе одиночный разогрев.
Я делаю еще один глоток. Кендалл смеется.
— М-м-м… Не очень хорошая идея, Ник.
— Не согласна. Вечером припрется Луис. — Чем больше я наливаюсь пивом, тем меньше меня пугает перспектива оказаться с ним один на один.
Кендалл с Дереком обмениваются понимающими взглядами.
— Это не то, что вы подумали, — говорю я. — Просто хочу понять, каково это — прикидываться, что мы встречаемся.
— Прикидываться? Ну ты даешь… Просто признайся самой себе, что он тебе нравится, — возражает Кендалл. — С этими чувствами и разбирайся. А напиться — это все равно что глаза себе завязать: и мешает, и толку никакого.
— Я уже говорила, нет у меня к нему никаких чувств. — От этой мысли меня пробивает истерический смех.
Кендалл хлопает Дерека по груди.