ковь не рассматривает инославные общества как вовсе чуждые ей, ибо иначе она бы всех принимала через Крещение и не существовало бы ни второго, ни третьего чинов приема", — пишет ведущий современный канонист прот. Владислав Цыпин».
«По отцу Рафаилу "Границы Церкви определяют вера в Церковь, общность таинств и иерархия как единая система". Верно — но только на страницах учебника для воскресной школы. А в реальной жизни этой "единой системы" порой не бывает».
Приводя пример с патриархом Никоном, о. А. Кураев ставит под сомнение то, что границы Церкви проходят «строго по канонам».
«Не всегда то, что земная церковная власть отделила от Церкви здесь, отделено и для Бога».
И опять сомнение: «Если границы Церкви нам хорошо известны и если эти границы точно совпадают с каноническим Православием…», — так начинает одну из своих фраз диакон А. Кураев.
«У Церкви есть еще и свое видение меры разрушенности связи со Христом у разных христианских общин».
«Вопрос о Традиции не может сводиться лишь к вопросу о ее вершине. Не менее важно для нас знать, где ее нижняя граница… Достаточно хотя бы раз поприсутствовать на экзамене по догматическому богословию в секторе заочного обучения Московской семинарии (где отчитываются в своих знаниях приходские священники, не имеющие возможности учиться на стационаре), чтобы навсегда избавиться от иллюзий легкого и строгого определения границ Церкви».
«Да — "вне Церкви нет спасения". Но где границы Церкви? Можем ли мы сказать, что сразу же за границей канонических православных юрисдикций начинается совершенно безблагодатная пустыня? Или какие–то благодатные токи, которые берут свое начало именно в Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви, пусть ослаблено, но питают собою общины, находящиеся вне Православия — одни в большей мере, другие в меньшей?»
«Вопрос о пределах действия благодати и о границах Церкви не относится к числу очевидных. Доходят ли межконфессиональные "перегородки" до Неба — вопрос не из тех, на которые легко можно выдать ответ (хотя бы потому, что любой ответ налагает весьма серьезные нравственные обязательства на утверждающего)».
3. Выдвигая в начале своей работы тезис: «Вне дискуссии — вопрос о том, можно ли спастись вне Церкви», — диакон А. Кураев на протяжении статьи меняет свою точку зрения. Он пишет следующее.
«Так "спасутся ли католики?" Но мистическая реальность — не наша реальность. Не мы в ней распоряжаемся. Мы сами лишь позваны. Мы сами лишь приглашены, нас самих лишь терпят… Они ушли от нас — ушли ли они тем самым от Христа?… Не похожи ли мы на работников первого часа, не говорим ли мы: "Господи, мы работали больше всех, только нам дай награду. Мы–то постились и подвизались вон сколько, а зачем же Ты, Господи, приемлешь этих ленивых католиков, что постятся лишь час до Причастия?"… Надо искать полноту, но не отвергать неполноту. Может ли быть, что не только совершенная, но и ущербная тяга ко Христу приемлется Им? Если полноту духовного опыта мы обретаем в православии — означает ли это, что остальные — вне Христа? Приемлет ли Христос лишь чемпионов?».
«Так "спасутся ли католики?" В качестве "римо–католиков" — вряд ли. В качестве просто христиан — возможно. Спасти их могло бы не то, что есть в латинстве "специфического", не вера в папскую непогрешимость, в чистилище или Filioque. Их может спасти то, что осталось в западной церкви от древнего ее православного наследия. То есть — западный христианин мог бы быть спасен именно вопреки тому, что он "римо–католик"».
Или, вот, уже цитированное выше: «Да — "вне Церкви нет спасения". Но где границы Церкви?».
Наконец, не в силах согласовать свои положения с учением Святой Православной Церкви, диакон Андрей Кураев находит выход, уличая в противоречии отнюдь не свои построения, а учение и жизнь Церкви: «В истории сложились довольно парадоксальные отношения между теорией и практикой Церкви». «Православная Церковь, — цитирует о. Андрей протоиерея Н. Афанасьева, выражая явное с последним согласие, — и до сегодняшнего дня остается при практике, не обусловленной богословским учением, или при учении, не оправдывающем практику. Эта неудача согласовать одно и другое вызвана неясностью догматического учения о Церкви, в частности, неопределенностью учения о границах Церкви, то есть в какой мере и как нарушается церковная ткань по мере удаления от православия и где она окончательно разрушается». Эти утверждения, цитируемые о. Андреем, не выносятся в раздел, требующий отдельного разбора, поскольку вся данная статья, в той или иной мере, будет посвящена развенчанию тех мнимых противоречий, которые находит о. диакон. Характерно, что, не удовлетворяясь православным догматическим учением о Церкви и ее границах, и потому, вместе с протоиереем Н. Афанасьевым, называя его «неясным» и «неопределенным», диакон Андрей Кураев безоговорочно соглашается с римо–католическим догматическим определением о Церкви, поясняя лишь, что все сказанное в нем необходимо приложить не к Римо–католической, а к Православной Церкви. «Впрочем, сейчас я должен сделать страшное признание, — пишет в характерном для него ироническом стиле о. А. Кураев, — Я согласен не только с деянием нашего Юбилейного Архиерейского Собора 2000 года, но и с одновременной с ним католической декларацией "Dominus Iesus". То, что в ней католики говорят о себе, я лишь прилагаю к Православной Церкви. Выписываю тезисы, вызвавшие мое согласие, правда, с заменой католический на кафолический».[18] Затем цитируется упомянутая декларация с типично латинским учением о том, что таинства, совершаемые в иных конфессиях, совершаются в силу элементов Римо–католической церкви, пребывающих в этих самых конфессиях, а потому эти таинства считаются, как бы, совершаемыми самой Римо–католической церковью за пределами ее собственной ограды. Таким, во всяком случае, представляется современное католическое учение о границах Церкви. Но важна здесь не степень точности его понимания, а то обстоятельство, что для о. А. Кураева оно является куда более подходящим, чем «неясное» и «неопределенное» учение о Церкви православного догматического богословия.[19]
О ГРАНИЦАХ ЦЕРКВИ, ДЕЙСТВИИ БЛАГОДАТИ БОЖИЕЙ И К ВОПРОСУ О СПАСЕНИИ ЕРЕТИКОВ
По общепринятому в православном догматическом богословии учению, к Церкви Христовой принадлежат «все, и притом одни верные, т. е. несомненно исповедующие чистую веру Спасителя Христа»[20].
«Окружное послание Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви ко всем православным христианам» 1848 г. упоминает о «священной ограде соборной православной Церкви»,[21] «священной ограде, которой дверь — Христос, где пасется вся православная паства»,[22] тем самым четко очерчивая границу Церкви Христовой по каноническим границам Православной Церкви.
По вопросу о действовании освящающей благодати Божией православный подход находим в «Догматическом богословии» митрополита Макария (Булгакова): «Называется благодатию особенная сила, или особенное действие, сообщаемая нам ради заслуг нашего Искупителя, и совершающая наше освящение, т. е. с одной стороны, очищающая нас от грехов, обновляющая и оправдывающая пред Богом, а с другой — утверждающая и возращающая нас в добродетели для жизни вечной».[23] Эта благодать является именно освящающей, а не призывающей, благодатью и присуща только истинной Церкви: «Вне Церкви… не обретается Христос, не сообщается Дух Святый, … нет трапезы тела Христова»[24]. Кстати, о таинствах. По учению Церкви, именно через таинства «всякий из верующих получает Божественную благодать».[25] Но таинства «сохраняются и законно совершаются только в Церкви».[26]
В неразрывной связи с верой Церкви в то, что освящающая и спасающая благодать Божия действует исключительно в ограде церковной, стоит православное догматическое учение о невозможности достижения спасения вне Святой Православной Церкви, прекрасно изложенное в «Пространном Катехизисе» святителя Филарета Московского: «Вопрос: Если Кафолическая Церковь заключает в себе всех истинно верующих в мире, то не должно ли признавать необходимо нужным для спасения, чтобы верующий к ней принадлежал? Ответ. Совершенно так. Поелику Иисус Христос, по изречению апостола Павла, есть глава Церкви и той есть Спаситель Тела, то, дабы иметь участие в его спасении, необходимо быть членом Его Тела, т.е. членом Кафолической Церкви (Еф.5, 23). Апостол Петр пишет, что Крещение спасает нас по образу ковчега Ноева. Все, спасшиеся от всемирного потопа, спаслись единственно в ковчеге Ноевом. Так все, обретающие вечное спасение, обретают оное в Единой Кафолической Церкви».[27] ««Догматическое богословие» митрополита Макария: «Вне Церкви… смерть Спасителя не доставляет спасения».[28]
Все эти, теснейшим образом между собою связанные, догматические истины нашли отображение в Священном Предании, в творениях святых отцов Церкви, в том смысле, что представляют собой не частное богословское мнение, но именно согласие отцов.
Прежде всего, следует упомянуть знаменитое 1–ое каноническое правило святителя Василия Великого: «И так относительно вопроса о кафарах, и речено прежде, и ты благорассудительно упомянул, яко подобает последовати обычаю каждыя страны, потому что о их крещении различно думали, разсудившие о сем предмете в свое время. Крещение пепузиан, по моему мнению, не имеет ничего в свое защищение: и я удивился, как не приметил сего великий Дионисий, будучи искусен в правилах. Ибо древние положили приимати крещение, ни в чем не отступающее от веры: посему иное нарекли они ересию, иное расколом, а иное самочинным сборищем… Почему, от начала бывшим отцам, угодно было крещение еретиков совсем отметати: крещение раскольников, яко еще не чуждых Церкви, приимати: а находящихся в самочинных сборищах исправляти приличным покаянием и обращением, и паки присоединяти к Церкви. Таким образом даже находящиеся в церковных степенях, отступив купно с непокорными, когда покаются, нередко приемлются паки в тот же чин… Однако угодно было древним, как то Киприану и нашему Фирмилиану, единому определению подчинити всех сих: кафаров, енкратитов, идропарастатов, и апотактитов. Ибо, хотя начало отступления произошло чрез раскол, но отступившие от Церкви уже не имели на себе благодати Святаго Духа. Ибо оскудело преподаяние благодати, потому что пресеклось законное преемство. Ибо первые отступившие получили посвящение от отцев, и чрез возложение рук их, имели дарование духовное. Но отторженные, соделавшись мирянами, не имели власти ни крестити, ни рукополагати, и не могли преподати другим благодать Святаго Духа, от которой сами отпали. Почему приходящих от них к Церкви, яко крещенных мирянами, древние повелевали вновь очищати истинным церковным крещением. Но поелику некоторым в Асии решительно угодно было, ради назидания многих, прияти крещение их: то да будет оно приемлемо. Подобает же нам усмотрети злоухищрение енкратитов… Мню, яко прилично нам отвергати их крещение: и аще кто приял от них оное, таковаго приходящего к