Просим рассмотреть.
Председатель Комитета госбезопасности АНДРОПОВ [267]
Кто-то спросит: какое право имело кремлёвское руководство вмешиваться в дела суверенного государства? Ответим. В юриспруденции есть понятие «естественного права»; Маркс ввёл понятие «жизненного пространства» («лебенсраум»), а Гитлер воплощал марксистскую идею в жизнь. И на определённом этапе интересы нацистов и марксистов начали совпадать.
Из беседы Риббентропа с Молотовым 12 ноября 1940 г. Берлин.
Имперский министр иностранных дел интересуется, не повернёт ли в будущем на юг и Россия для получения естественного выхода в открытое море, который так важен для России … Может ли Советская Россия извлечь соответствующие выгоды из нового порядка вещей в Британской империи, т. е. не будет ли для России наиболее выгодным выход к морю через Персидский залив и Аравийское море, и не могут ли быть в то же самое время реализованы и другие устремления России в этой части Азии, в которой Германия абсолютно не заинтересовано? [268]
На следующий день обсуждение «индийского вопроса» было продолжено. Место беседы: бомбоубежище в доме Имперского министра иностранных дел. Проект соглашения, статья 3: «Центр тяжести интересов Советского Союза предположительно лежит южнее территории Советского Союза в направлении Индийского океана» [269] (Привет Жириновскому!).
… В 1975 г. в Найроби (Кения) проходила V Генеральная ассамблея Всемирного совета церквей (ВСЦ). Владыка Никодим возглавлял делегацию Московского патриархата на этом форуме. На повестке дня были разные вопросы – острые и «так себе». Во время дебатов по «горячим» темам владыка брал ответственность на себя, и все члены делегации должны были голосовать единогласно, глядя на святителя. По второстепенным вопросам – вразнобой, демонстрируя свободу мнений. А как определить «уровень вопроса»? Очень просто. Владыка сидит впереди, и все смотрят на его длани. Если вверх пошла правая рука, значит все – «заединщики». Если левая – полный плюрализм. Домой вернулись, как тогда говорили, «с победой», – на V Ассамблее ВСЦ митрополит Никодим был избран одним из президентов ВСЦ. Но часть здоровья владыка оставил в Найроби.
Как вспоминала Фэри фон Лилиенфельд, владыка прислал ей открытку из Найроби, где проходила V Ассамблея ВСЦ. На открытке были изображены огромные толстокожие слоны. Владыка написал ей: «Вот такую кожу надо иметь, чтобы всё это выдерживать»…
… 1995 г. Уже два года как выезд из России безвизовый. При въезде в Кению виза оформляется за пять минут прямо в аэропорту. Иду по Харамби-стрит, поворачиваю на Парламентскую и выхожу на Сити-сквер. Передо мной – Центр конференций им. Джомо Кениаты. Здесь в 1975 г. проходила работа V Генеральной ассамблеи ВСЦ. Центр, с примыкающей к нему круглой высотной башней, – своеобразный конвейер. Одна конференция сменяет другую, и вот уже чёрные бои меняют растяжки-транспаранты: «Привет участникам такого-то конгресса!».
Но мне не надо суетиться у стойки регистрации делегатов, искать своё имя в списках комиссий, подкомиссий; единиц, подъединиц; секций, подсекций; «кластеров», «драфт-групп». А потом биться за каждую строчку в результативном документе: «Выражаем озабоченность…», «Новый аскетизм – экуменический вызов самообеспечивающегося общества всеобщего участия…» и т. д. и т. п. Сегодня, когда у нас в стране все разбежались по «конфессиональным квартирам», этот экуменический жаргон может вызвать только улыбку. «Отшелестела роща золотая…» Но, путешествуя по кенийской саванне, бороздя воды озера Виктория, поднимаясь на Килиманджаро, осматривая закоулки арабских кварталов на Занзибаре, иногда с грустью вспоминаю владыку Никодима: «За что боролись?»
Прага-68
Делегации Московского патриархата крупно повезло на IV Генеральной Ассамблее ВСЦ. Она состоялась в Упсале (Швеция) весной 1968 г., в «мирное время», и у владыки Никодима особых стрессов тогда не было.
Митрополит Никодим был решительным противником столь модного на Западе в «прогрессивных» католических и протестантских кругах синтеза между христианством и марксизмом, всякого «христианского атеизма», богословия «смерти Бога» и т. д. Диалог между марксизмом и христианством он отвергал, считал его нечестным взаимным обманом. Об этом он открыто говорил на IV Ассамблее Всемирного Совета Церквей в Упсале в 1968 г. и во многих других местах на Западе. Нужно сказать, что держаться так твёрдо такой позиции ему было не трудно. Помогало то обстоятельство, что и советская власть настроена тоже против всякого диалога между марксистами и христианами. Вернее, там, где марксисты ещё не у власти, они стоят за диалог с христианами. А там, где они уже захватили власть, они и слышать не хотят ни о каких сравнениях и параллелях [270] .
А между тем наступала Пражская весна. Чехословакия окончательно порывала со «сталинизмом брежневского розлива». Вплоть до 1960 г. на левом берегу Влтавы возвышался массивный постамент; на нём стояла статуя Сталина. Она поражала воображение своими размерами. За «вождём всех народов» тянулась – в соответствии с классовой табелью о рангах – высеченная из камня цепочка людей. Естественно, рабочий, крестьянин, представитель «прослойки» – интеллигент. В 1960 г. было решено скульптурную группу убрать. С тех пор и сохранился опустевший, прочно вросший в землю постамент.
Надо полагать, убрать статую Сталина особого труда не составляло. Труднее оказалось освободиться от сталинизма. К тому же из года в год ситуация осложнялась ещё и тем, что на него – на «местный сталинизм» наслаивались последствия советского застойного периода. А в сторонниках брежневских методов правления здесь недостатка не было.
Вспоминает Владлен Кривошеев, с 1965 по 1968 гг. собкор «Известий» в Праге.
– Не буду повторять про «социализм с человеческим лицом», порыв к демократизации – это общеизвестно. Напомню то, что забылось. Например, что до 1968 г. Чехословакия была единственной соцстраной, где не стояли советские войска – так повелось со времён Готвальда и, естественно, смущало наших генералов. Одновременно чехи были традиционно очень расположены и к России, и к СССР в целом. Исторические русофилы. С давних пор у них бытовало поверье: освобождение от немцев придёт с Востока, когда казацкий конь омочит копыто во Влтаве. Символическим подтверждением этого – бросок войск маршала Конева в мае 1945-го на выручку Пражскому восстанию.
Уважение к СССР доходило до нелепостей: помню надписи в пражских ресторанах: «Советский ресторан – образец для нас!» (это для чехов-то!). Конечно, в 1960-е свободнее стали границы, усилился туризм, чехи ездили к нам, на всё уже смотрели трезвее, преклонение сменилось шутками, подковырками – но не более! До 1968-го на моей памяти – единственная неприятная выходка: какие-то юнцы раз сожгли советский флаг (их вывешивали везде и по любому поводу); скорее, дурное ухарство, чем политический акт.
И вот – 1968-й. Восторженная атмосфера – как у нас в начале перестройки. «Антисоветские настроения»? Глупости, пражское руководство как раз рассчитывало, что Москва всё одобрит. Реформы? «Известия» публиковали материалы о них под рубрикой «Опыт друзей». В соседней Венгрии Кадар без лишнего шума реформы проводил куда более глубокие. «Атаки против СССР»? Дальше мелких газетных шпилек дело, поверьте, не доходило. Но чехам не повезло ещё и в том, что советским послом у них в то время сидел человек ограниченный и трусоватый. И из посольства летели в Москву панические, всё преувеличивавшие донесения… [271]
4 марта 1968 г. во всех католических храмах Праги было прочитано послание апостолического администратора городской епархии епископа Франсиско Томашека. В этом послании чешское церковноначалие требовало отмены существующего законодательства о религии и принятия новых законоположений, которые обеспечивали бы действительную свободу совести и свободу действия для Церкви.
Во-вторых, требовалось ликвидировать государственные органы, осуществляющие контроль над деятельностью Церкви.
В-третьих, – расширить возможность использования в религиозных целях радио, телевидения, прессы, издательств, обеспечить широкое распространение в стране религиозной информации.
В-четвёртых, – предоставить Церкви право беспрепятственно воспитывать в религиозном духе детей, школьную молодёжь.
В-пятых, – осуществлять неограниченную подготовку священнослужителей [272] .
Франтишек Томашек, кардинал и до конца 1991 г. пражский архиепископ, умер 4 августа 1992 г. в возрасте 93 лет. Он родился в 1899 г. в моравском городе Студенка в семье учителя, в 1922 г. стал католическим священником, позже – профессором теологического факультета в Оломоуце. В 1949 г. он был возведён в епископский сан и назначен в Оломоуцскую епархию. Однако даже этот высокий сан не остановил коммунистов: в 1950-е годы Франтишека Томашека арестовали, как и сотни других священников. Три года он провёл в концлагере.
Франтишек Томашек не поколебался и в трудные времена после возвращения из концлагеря, когда коммунистическая власть толкала католиков к компромиссу; некоторые епископы и священники, сотрудники организации «Pacem in terris», стали тогда ближе к коммунистам, чем к Церкви.
После оккупации Чехословакии в 1968 г. Франтишек Томашек требовал от имени чешских епископов освободить представителей тогдашнего чехословацкого правительства, насильно увезённых в Москву.
В 1977 г. Франтишека Томашека возвели в сан кардинала; в том же году он стал 34-м (с 1344 г.) пражским архиепископом. Во времена коммунизма кардинал Томашек активно защищал священников и прихожан, требовал соблюдения свободы вероисповедания, уважения человеческого достоинства. На Пасху 1987 г. о