В параллель. Из отчёта Совета по делам религии за 1974 г.:
«В целях патриотического воспитания будущих пастырей используются и другие возможности. Уполномоченные Совета с помощью местных органов власти проводят систематическую политическую работу среди преподавателей и учащихся духовных школ, используя для этого индивидуальные и доверительные беседы, оказывая содействие руководству школ в подборе лекторов, кинофильмов, проведении других массовых культурно-просветительных мероприятий.
Так, например, в Одесской семинарии проведены следующие лекции:
– «Успехи КПСС и Советского правительства в борьбе за осуществление программы мира, выработанной XXIV съездом партии»,
– «В.И. Ленин и культурная революция»,
– «Коммунистическая мораль об отношении к труду и социалистической собственности»,
– «Воспитание нового человека – важнейшая задача коммунистического строительства»,
– «Ленинское учение о коммунистической морали и основных принципах нравственного воспитания»,
– «Единство партии и народа – ключ всех побед коммунистического строительства»,
– «Внутренняя и внешняя политика КПСС – выражение насущных интересов народа» и др.» [557] .
А мы всё причитаем: Штрих-код! Число зверя!.. И всё это было на «канонической территории» тогдашнего экзарха Украины – митрополита Филарета (Денисенко; в расколе – монах Филарет, агентурная кличка – Антонов). В те годы в актовом зале Одесской семинарии висели друг против друга портреты Щербицкого и митрополита Филарета (Денисенко). Коммунистический вождь Украины и её православный архипастырь смотрели один на другого с полным пониманием.
Правда, жизнь потом посмеялась над одесскими партайгеноссе. В конце 1980-х годов их начали, как волков, обкладывать красными флажками. Многое стало можно, но осторожно. В потоке разоблачений органов советской власти стала попадаться информация о коррупции в госбезопасности. Но всегда – в извинительной форме: «… не удалось узнать, на какие деньги бывший работник Одесского областного КГБ Бобовский… уволенный из органов госбезопасности, устраивал пышные застолья с коньяком и икрой прямо в тюремной камере» [558] . Автор настаивает: «бывший сотрудник», «уволенный из органов»…
Но после 1991 г. «волков», обложили уже не «красными флажками», а «жевто-блакитными». Вот что сообщалось об этом в «перестроечной» прессе.
Одесса – второй город на Украине после Львова, где местные власти повели самую решительную борьбу с советским монументальным искусством, в частности, с памятниками В.И. Ленину. Сколько памятников Ленину – так и хочется почему-то сказать: действующих памятников – находится в небольшой Одессе? Как оказалось, ни много ни мало, а ровно 104! Об этом в интервью киевской газете «Час-Тайм» сообщил одесский мэр Эдуард Гурвиц.
Ещё в середине февраля 1996 г. господин Гурвиц направил официальное письмо премьер-министру Украины Евгению Марчуку, в котором испросил разрешения убрать стоящий в центре Одессы, на нынешнем Куликовом Поле – бывшей площади Октябрьской революции, возле здания бывшего обкома компартии Украины гигантский памятник вождю мирового пролетариата.
При этом мэр Одессы напомнил главе украинского правительства, что ещё в 1992 г. тогдашний президент Украины Л. Кравчук распорядился демонтировать в республике всю символику бывшего СССР. И вот теперь городские власти твёрдо решили выполнить никем не отменённое распоряжение. В связи с чем они планируют перенести скульптуру Ленина на территорию бывшего парка Ленинского комсомола, а ныне Савицкого парка. Здесь будет создан своеобразный музей под открытым небом, экспонатами которого станут одесские монументы, бюсты, мемориальные доски эпохи развитого социализма.
В вышеупомянутом интервью киевской газете «Час-Тайм» мэр Одессы Э. Гурвиц также отметил, что в городе продолжается изгнание с улиц советских названий. Им возвращаются прежние исторические имена. В частности, господин Гурвиц рассказал, что улица Бебеля, где находится здание бывшего областного управления Комитета государственной безопасности УССР, а ныне – Службы безопасности Украины, была переименована в улицу Еврейскую. Однако новое название вызвало у начальника Одесской СБУ генерал-лейтенанта Кожемякина столь сильное раздражение, что он приказал запереть главный вход в здание и открыть боковой, расположенный в переулке Грибоедова, и на бланках Одесской СБУ появился новый адрес: переулок Грибоедова.
Однако, по словам Э. Гурвица, в ближайшее время улица Ботева станет улицей Грибоедова, а переулок Грибоедова решено переименовать в переулок Романа Шухевича, близкого соратника Степана Бандеры, числившегося в советские времена нашим заклятым врагом. Таким образом. Одесская СБУ, на здании которой, кстати, городские власти намерены установить мемориальную доску в память жертв репрессий КГБ, окажется перед серьёзным выбором: то ли находиться ему официально на улице Еврейской, то ли – в переулке Шухевича [559] .
Расположенный на уютной Греческой улице, Одесский русский драматический театр долгое время носил имя Иванова. Одесситы шутили в том смысле, что таким образом подразумевался зашифрованный Рабинович. Но на самом деле речь шла о вполне конкретном Андрее Иванове, революционере, особо отличившемся в ходе «окаянных дней». Эту именную прибавку никто, собственно, не отменял, но «символическая» фамилия постепенно просто-напросто стыдливо улетучилась с афиш и программок.
… Экзарху всея Украины оставалось ждать благоприятного часа, чтобы архиерейский жезл сменить на патриарший – и в 1990 г. Его Блаженство оказался как никогда близок к исполнению заветного помысла. Когда скончался патриарх Пимен, митрополит Филарет был избран Местоблюстителем престола Патриарха Московского и всея Руси, что по принятому в Русской православной Церкви в советскую эпоху обыкновению истолковывалось как окончательное подтверждение неоспоримого права на патриаршее достоинство. Случилась, однако, осечка: Поместный собор выбрал другого, и Его Блаженству пришлось оставить намеченный переезд из Киева в Москву, с Пушкинской улицы – в Чистый переулок.
Свою верность советскому режиму «блаженнейший» сохранял до самой его агонии. В день путча 19 августа 1991 г. в проповеди «агент влияния Антонов» сказал, что в стране «началась нормализация жизни». И это в то время, как шёл распад партийно-гебистского монстра, который поразила гангрена – «Антонов огонь».
Но порой и в Ленинграде счёт складывался в пользу системы. Вторая половина 1960-х годов. На должность инспектора Ленинградской духовной академии владыка назначил доцента-протоиерея Иоанна Белевцева – честного и порядочного человека. Будучи человеком прямолинейным и резковатым, о. Иоанн не желал идти на «доверительный контакт» с уполномоченным и общался с ним с явной неохотой. «Гриша» начал давить на владыку, требуя заменить непокладистого инспектора на «позвоночного» – выполняющего его команды по телефонному звонку. «Позиционное преимущество» было на стороне Жаринова, и митрополит был вынужден сделать «рокировку». Накануне летних каникул о. Иоанн подал владыке прошение об отпуске. Резолюция была такова: «Прошение удовлетворить, с освобождением от должности инспектора ЛДА». С точки зрения формальной логики – абсурд. Но есть ещё и неформальная. Блестящий специалист в области истории Русской православной Церкви был сохранен для науки, вскоре получил звание профессора. А на должность инспектора («мальчика для битья») был поставлен более контактный, начинающий молоденький о. Владимир Сорокин…
Вскоре семинаристов начали «прокачивать» через крейсер «Аврора» и в плановом порядке учить патриотизму. А кто уклонялся от «корабельной повинности», тот попадал в чёрный список. Наивные экскурсанты с крестиками на шее робко спрашивали; как корабельные орудия могли помочь восставшим в ходе боев, ведшихся в уличных лабиринтах? Разве что бабахнуть по Зимнему? (Рекорд, достойный книги Гиннеса: один выстрел – и 70 лет разрухи.) И только в эпоху гласности был получен ответ: «Аврора» стояла под парами на случай подавления большевистского переворота. Взяв на борт Ульянова, Троцкого, Зиновьева и К°, крейсер должен был свалить в Швецию, к тамошним социал-демократам…
«Шум – шир» («снят – назначен»)
В начале 1970-х годов ректором ЛДАиС был епископ Тихвинский Мелитон (Соловьёв). Участник Великой Отечественной войны, он к тому времени уже достиг преклонного возраста, и руководить сложным академическим хозяйством ему становилось всё труднее и труднее. Реальную административную власть сосредоточил в своих руках инспектор-протоиерей Владимир Сорокин, и владыка Никодим должен был мириться с этим. Но всему есть предел, и осенью 1974 г. последовал «шум – шир». (Так наши студенты-эфиопы говорили об очередном перевороте: «снят – назначен».)
Мне довелось быть невольным свидетелем этого события. В то время митрополит Никодим находился в своей подмосковной резиденции на излечении от очередного инфаркта. Но и из Серебряного Бора он руководил «кадровыми перестановками».
… Слышу звон колокольчика и поднимаюсь на второй этаж. Владыка просит набрать ленинградский номер и соединить его с викарным епископом Мелитоном. Передаю трубку архиерею и деликатно направляюсь к выходу. Но святитель делает знак рукой: можно остаться, особых секретов нет.
Начинается диалог: мягко, но настойчиво владыка даёт понять епископу Мелитону, что «ресурс исчерпан», и ради пользы дела нужно подать в отставку. По всему чувствуется, что на другом конце провода – некоторое смятение: вроде бы и пора отдать часть нагрузки, но, как-никак – это если и не удар, то щелчок по самолюбию. Минут десять ушло на уговоры, прежде чем владыка Мелитон «сломался». (Ещё несколько лет, вплоть до своей кончины, он по-прежнему был викарным архиепископом, и оставил у всех знавших его добрую о себе память.)