и?
Все кричат: куда милиция смотрит? А туда же, куда и вы. Хочешь жить — соблюдай элементарные правила безопасности. Если знаешь, что воры не стали частью давно забытой истории, ну позаботься сам о себе! Милиция не вездесуща, сам хоть на рожон не лезь. Не пей с кем попало, о своих капиталах, не разгуливай по ночам с «лимоном» в кармане, не суй нос, куда не просят. Или не жалуйся, что тебя ограбили. Или убили (хотя Саша не себе, как можно жаловаться в последнем случае).
То же самое и с мафией. Риск поймать «заказную» пулю существует во всех странах, не только в России и не только в бизнесе. Эта опасность реальна для всех, кто имеет большие деньги и большое влияние. Ну найми себе дельную охрану и не ищи лишних приключений на свою задницу! Мафия, между прочим, окажется бессильна, если человек соблюдает правила личной безопасности в полном объеме. Мафия пользуется промахами, не делай их — и будешь жить долго-долго.
Вот Татьяна. Задумала грандиозную авантюру, а о тылах не позаботилась. И ждала, главное, что с ней все будут честны и откровенны — а ведь речь шла даже не о деньгах, а фактически о жизни. Ну и получила удар с тыла, куда позволила зайти противнику. Какая глупость...
Неприметная бежевая «шестерка» подъезжала к Кольцевой автодороге. А где-то позади, посреди ночной метели, в заброшенном дачном поселке разгорался пожар. И яркие языки пламени отражались в мертвых глазах очень красивой девушки, понадеявшейся на честность и милосердие бандита, которого она любила...
ВОЗВРАЩЕНИЕ БУМЕРАНГА
Отец неторопливо переставил коня на другое поле.
— Твой ход.
Саша любил играть черными фигурами. Отцу шахматные фигурки резали на заказ, а красил и лакировал их он сам, и черные получились лучше — глубокий цвет, блестящие, гладкие. А может, просто из суеверия — ему везло на черный цвет. Он давно стал опытным шахматистом, победа давалась отцу с каждым разом все труднее. Мало того, за Сашей числился десяток «ничьих» — своеобразный рекорд среди постоянных партнеров Маронко. Но выиграть до сих пор не удавалось.
— Как у тебя в институте? — спросил отец.
— В пределах нормы. Васин запугал Акимова, я намекнул, что мог бы обоим помочь с трудоустройством — читай, начать свое дело. Акимов сказал, что не хочет случайно умереть, а мечтает годам к тридцати тихо-мирно сколотить капитал и уехать за границу. Васин просится под «присягу», уверяя, что лучшего коммерческого директора группи-ровки мне не найти. Это при том, что я сказал — несчастный случай.
— Шах.
— Уже?!
— Зевать поменьше надо.
— А если так?
— Все равно проиграешь.
— А вдруг?
— Кто достоверно знает о том, что произошло на даче?
— Только Яковлев. О том, что имел место шантаж — Мишка и Витька Панк, тот, которого ты взял в качестве ученика программиста.
— Да, способный мальчик, не ожидал от него такой прыти. Хакер еще тот.
— Эти двое сомневаются в достоверности версии о несчастном случае, но свои сомнения держат при себе. Остальные сочли версию убедительной. Васин и Акимов тря-сутся по другой причине: считают, что с моей помощью спровоцировали у Тани обострение шизофрении, и она в бреду наложила на себя руки. В принципе, их волнует, не скажется ли это происшествие на отношении к ним преподавателей — защита диплома не за горами. И именно поэтому они отрицают предварительный сговор со мной. В про-куратуре без изменений?
— Пока да. Ты только сам к следователю не лезь. Все их подозрения строятся на ненависти к тебе ее матери да на фотографии. Но по фото они ничего не выяснят — и каче-ство съемки неважное, и в маске ты там. Ну, есть у тебя такая куртка, что с того? Я сказал следователю, что добрая треть работающей в моем концерне молодежи щеголяет точно в таких же. Так что доказать, что снят именно ты, невозможно.
История с Таней Кудрявцевой, как Саша и опасался, получила малоприятное продолжение. Дача сгорела дотла, пожарники так и не приехали, от нее занялись соседние домики. Ущерб был огромен, но это еще не все: на одном пепелище обнаружились человеческие останки. Началось следствие; Танина мать нашла в комнате дочери странный снимок... Один из кадров компрометирующей пленки был отпечатан дважды, и дубликат снимка завалился за кровать. На фотографии просматривался силуэт мужчины в черной одежде, в маске и с автоматом в руках. Определили, что снимок был сделан в районе Павелецкого вокзала приблизительно год назад, когда имела место довольно шумная разборка, участники которой остались неизвестны правоохранительным органам. Мать погибшей уверяла, что точно такую же куртку видела на приятеле ее дочери Александре Матвееве... Ну, и началось.
Ему прислали повестку с приказом явиться в РУВД по месту жительства Татьяны. Он, естественно, приехал — с трехдневной щетиной, немытыми волосами, в мятых брюках. Мало того, он успел перед выходом из дома хватануть стакан водки, так что являл собой вид нормального совершенно убитого горем молодого человека.
Следователю он длинно и путано — складно врать нельзя было, никто не поверит, что человек в таком состоянии способен связно мыслить, — рассказал историю их взаимоотношений с Татьяной, сообщил, что она ему с самого начала страшно нравилась, было в ней что-то оригинальное, но решимости сделать предложение набрался только к пятому курсу, когда понял, что если не женится, то она попросту бросит его, решив, что с нее хватит терпеть
Его измены. А он, хотя и гулял от нее, все же прекрасно понимал, что для него она будет идеальной женой.
Потом он добавил, что лег в больницу на ежегодное обследование по поводу язвы желудка, а выписавшись, узнал от однокурсников, что его любимой не стало. Ну, и запил с горя, и черт с ней, с язвой...
Ясеневская команда мгновенно перешла на аварийное положение — не путать с военным! — их места на контролируемых территориях временно заняли отряды Белого и Слона, оружие было убрано в надежные тайники, все занялись мирным трудом на пользу обществу, любые стычки были запрещены. Переход был обусловлен непосредственной угрозой ареста лидера. И уже полтора месяца команда находилась в законсервированном положении.
— Как настроение у людей? Разброда еще нет?
— Что ты! Дисциплина — выше, чем обычно. Ходят, подбадривают, будто меня вот-вот к стенке поставят.
— А положение серьезное. Менты узнали, что в той разборке с одной стороны принимали участие вологодские ребятки, с другой — ясеневская команда. Плохо уже то, что стато известно о существовании твоей группировки.
— Если ты думаешь, что моих людей поймать легче, чем твоих, то...
— Саша, всегда легче поймать того человека, о котором знаешь. До сих пор менты видели творения рук ваших, но не знали, кому эти творения приписать. Теперь им извест-но, что в Ясеневе есть группировка. И, я думаю, ты хорошо сделал, что с самого начала запретил работу с дельцами твоего района. Уж в Ясеневе тебя искать без толку.
— А что изменится от того, что менты узнали про мою команду? Ничего. Про беляевскую группировку знают, по - моему, все, в любом московском дворе у десятилетнего пацана спроси — он тебе расскажет пару легенд. Хромой в прошлом году из Отрадного армян выгонял, так весь район об этом до сих пор судачит. А Гончара менты вообще в лицо и по имени знают. И что? Все на своих местах.
— Дорогой мой, не надо сравнивать себя и Гончара. Ты тянешь такой же воз работы, если не больше, а людей у тебя вчетверо меньше. Соответственно, в пересчете на головы твои люди при разгроме пострадают значительно сильнее. Не забывай о том, что ты, если будет раскрыта хотя бы
Десятая часть твоих проделок, пойдешь к стенке, и тебя Господь Бог не спасет. То, что ты сделал со своей однокурсницей, — ерунда, тут даже самоубийство трудно доказать, не говоря об убийстве. Алиби у тебя надежное, но я не советовал бы тебе сейчас рвать на себе рубаху и лезть на баррикады. У тебя еще будет время походить по головам. Лучше сейчас какой-то период побыть в тени, чем потом — пятнадцать лет за решеткой.
Пальцы Маронко потянулись за шахматной фигурой, и Саша затаил дыхание. «Ну же, сходи именно так, сходи, пожалуйста!» — мысленно молил он. И, чтобы скрыть на-пряжение, притворился подавленным.
— Сколько же, по-твоему, я должен бездействовать?
— Год, как минимум.
Саша фыркнул:
— Я не волшебник. Через год то, что останется от моей разбежавшейся команды, гроша ломаного стоить не будет.
— Если просто прекратить всякую деятельность — да. А если сильно уменьшить размах работы, то год можно прожить с пользой.
Вот. Вот она. Единственная и неповторимая. Она — крупная шахматная ошибка Маронко. Другой такой нет и никогда не будет.
Отец выжидательно и с любопытством смотрел на Сашу, а тот — на него. Ему пришлось закусить нижнюю губу,- чтобы рот не разъехался до ушей в плутоватой ухмылке.
— Что-то у тебя, дружок, глазки нехорошо заблестели. А? Или мне это кажется?
Осторожным, вороватым движением Саша передвинул ферзя на соседнее поле и вновь оторвал взгляд от шахматной доски. Отец больше не удивлялся — ловушка захлопнулась. Задумчиво потирая подбородок, он просчитывал возможные комбинации, но ни одна из них не вела к победе. Это был верный проигрыш. Если, конечно, Саша не наделает глупостей, но, к сожалению Маронко, тот стал далеко не слабым шахматистом.
— Ай-ай-ай, как же это я проглядел... Хм, но это еще не победа. — Отец сделал вид, будто и теперь ему не составляло труда выиграть. — До победы тебе далеко, как до Луны. Это всего лишь ход, хотя и на редкость удачный. Но, из жалости к твоим внешним проблемам, я могу пойти тебе
Навстречу и предложить ничью, чтобы ты не перенапрягал голову.
— Не-ет, только полная капитуляция, — ехидно пропел Саша и вкрадчиво осведомился: — Так что мы будем делать с моими людьми?
— А если я так пойду?
— Пожалуйста, — Саша, не задумываясь, переставил свою фигуру. Ох, как долго он мечтал о такой игре, где правила диктовал бы он... — Ничего страшного. Говорят, даже компьютер проигрывает. Про чемпионов мира я молчу — они всего лишь люди.