Отец и Артур восторгались — надо же, какой сильный отряд у Цезаря получился, а никто не задумывался над тем,
Какая воля и сколько сил понадобилось, чтобы удержать этот отряд в подчинении... Это ведь не бессловесная сила, это живые, сообразительные и своенравные люди. И очень гордые. Всех их надо объединить, всем и каждому доказать, что командует Цезарь не по праву сына босса, а по праву самого способного. Последнее время он следил не за своими людьми, а за тем, как бы не ошибиться самому. Свои же ошибки, как известно, замечать куда сложнее чужих...
Зазвенел телефон. Саша направился в гостиную, где у него стоял АОН, глянул на табло. О боги, опять Вика... Как же она его задолбала! Танька хоть глупее, зато в крутые не рвется и не пытается разобраться во всех тонкостях его двойной жизни. Поколебавшись, он поднял трубку. - Да?
— Привет, Сашуля, — раздался приторный голос. Почему Вика считала, что ему нравится этот тон?
— Привет.
— Я надеюсь, что оторвала тебя не от важных дел.
Он засмеялся.
— Ты оторвала меня от одного из самых важных в жизни каждого человека дел.
— Никак ты не один?
— Один, как перст. Я занят уборкой своего жилища. У меня неделю руки не доходили, так что я воспользовался первым свободным вечером.
— А-а... — Она не то на самом деле была разочарована, не то под разочарованием прятала радость, что «ее» обожаемый Цезарь не дал ей повода для ревности. Второе вернее. — А я мечтала, что мы сходим куда-нибудь вечером...
— Ничего не выйдет, Вика. У меня нет прислуги, я сам себя обслуживаю, и если я пойду развлекаться, то никто за меня не уберется. А у меня еще стирка.
— Послушай. — Она оживилась. — Давай я помогу тебе? Я все-таки женщина и с домашними делами справиться могу.
Да уж, валютная путана — в роли бесплатной уборщицы; Саша еле удержался, чтобы не фыркнуть. Надо быть Цезарем, чтобы позволить себе такую роскошь. Но вслух, разумеется, сказал другое:
— Вот именно потому, что ты женщина, я и не могу позволить тебе делать за меня грязную работу.
— Работа не бывает грязной, грязными бывают люди, сам говорил, — не отставала Вика. — Что ты каждый раз упираешься, в самом деле?
— Вика, сегодня я Намерен заниматься домашними делами, а потом по-человечески выспаться, — резко ответил он. Последнее время она позволяла себе слишком много. — В твоих услугах на эту ночь я не нуждаюсь.
Как он сейчас жалел, что год назад подпустил ее слишком близко... Хотя, надо отдать ей должное, в постели она просто великолепна. Может, пусть приедет? Хоть ужин при-готовит, пока он с уборкой и стиркой покончит. Ага, а потом он на лекциях спать будет?
— Вика, ты готовить умеешь?
— Н-ну, как... Я, конечно, не шеф-повар...
— Ты можешь что-нибудь сообразить на ужин, чтобы мне на кухне не возиться?
— Могу.
— Тогда приезжай.
Наверное, Вика была счастлива. Все мужики — от отца до его парней — удивлялись: как он может так обращаться с женщинами? А Саша удивлялся — как женщины это терпят? Сам он не стал бы даже разговаривать, услышав такой тон. А они — ничего. Пожалуй, это был один из немногих случаев, когда Саша был согласен с Хромым: если люди позволяют себя унижать, значит, им это нравится.
Нет, конечно, в мире существовали женщины, достойные уважения, Саша знал нескольких таких, но ни с одной из них ничего не имел. Из девушек, близких ему по возрас-ту, это, во-первых, была Галя Дал матова, во-вторых, Ира Сормова, Мишкина любовь. А в-третьих, Снежана, секретарша начальника гаража в отцовском кооперативе, которую Валерка зазывал на роль шпионки. У нее, кстати, неплохо получаюсь. Снежана была лесбиянкой, что не мешало ей принимать приглашения в ресторан чуть ли не от всех мужчин, работавших в кооперативе. К некоторым она теряла интерес сразу же, после первой попытки поцеловать ее, а с некоторыми — как с Сашей - - у нее завязались дру-жеские отношения. Саше нравилось болтать с ней, нравилось перебрасываться колкостями и остротами, нравилось
То, что она не воспринимала его как объект сексуального влечения...
Трель дверного звонка. Ага, это Вика явилась. Саша открыл тяжелые двери; золотистые волосы Вики были припорошены снегом.
— На улице опять метет?
— Да. Мокро, грязно — фу. И снег сыплется... Боже, на кого ты похож?
— А что такое? — искренне удивился Саша.
Он непонимающе разглядывал свое отражение в большом зеркале, висевшем в коридоре. Вид как вид: футболка, старые драные шорты, шлепанцы. Ноги волосатые, это да, но ведь он мужчина, и было бы странно, если бы у него шерсть не росла решительно повсюду. Волосы, достигавшие уже середины спины, повязаны банданой — чтобы не пачкать их лишний раз, в руке — пыльная тряпка. Самый рабочий вид. Но Вике было смешно. Сама она приехала в таком платье, будто они в американское посольство на ужин собрались. Это она на кухне возиться в вечернем туалете станет.
— Что за пиратский платок у тебя на голове?
— Бандана. Валеркины панки подарили ее мне летом вместе с курткой.
— У тебя курток мало, что ты принимаешь такие подарки?
— Вика, — проникновенно сказал он. — Я до такой куртки даже додуматься не мог, а в продаже их точно не бывает. Это не куртка, это шедевр. Ты видела, в какой Витька летом щеголял? А у меня еще круче.
Валерка приспособил наиболее шустрых и сметливых панков, в том числе и своего старого приятеля Виктора, в качестве осведомителей. Панки мотались по всей Москве, собирали слухи, сообщали Валерке. При Организации они состояли «внештатными сотрудниками», о группировке не знали ничего, зато вся группировка знала о них, и все по-ражались: как Яковлев ухитряется выжимать из них кучу полезной информации? А-а, говорил Яковлев, подход надо знать.
Вика панков недолюбливала. Она тоже непосредственно подчинялась Яковлеву, работая на сборе информации, и не понимала, какая может быть польза от «сброда недоносков». А Саша прекрасно знал, что в богемную среду слухи просачиваются очень быстро и оттуда еще быстрее разлетаются по Москве. Кроме того, панки абсолютно ни у кого не вызывали подозрений, зато сами высматривали решительно все. Бывали, конечно, и у них свои проблемы; Саша как-то снизошел до помощи им, вспомнив, что ему не так уж и много лет и он в своих симпатиях отдает предпочтение далеко не попсе. Тогда была большая запланированная драка металлистов и панков с гопниками у «Горбухи»; ради прикола панки сообразили Саше, Мишке, Яковлеву, Антону и Жорке соответствующий прикид. Помахались от вольного, гопоту, как обычно, разогнали, и панки на радостях оставили им живописные тряпки.
Вика морщилась; что бы она понимала в колбасных обрезках... «С панками, между прочим, оттянуться можно, как доктор прописал, а вот что с тобой делать?» — подумал Саша и отправил ее на кухню, а сам вернулся к уборке.
Когда он через полчаса зашел на кухню, она деловито суетилась у плиты. Нашла передничек, разобралась с продуктами; наверно, ее прикалывало хозяйничать в его квар-тире — создавалась иллюзия, будто жена готовит еду мужу. Саша хорошо знал ее мечты, но держал на своих обычных «трех условиях» — любовь без сплетен, надежд, последствий. Первое условие соблюдаюсь только Таней, остальные обожали делиться впечатлениями от Кровавого Цезаря — как и чем они с ним занимались. Его фантастическое равнодушие никого не удивляло: к нему привыкли и в него не верили. Вика, к примеру, считала, что он стесняется признаться ей в любви, а то бы они давно поженились. Да уж, такая любовь пылает в его робком сердце, что дальше ехать некуда. И без Вики он обойтись не может, как собака без бокового кармана.
За ужином она «прозрачно» намекала, что Саша — как любой другой мужчина — жить не сможет без женского присмотра. «Вот и найди себе любого другого, а меня оставь в покое», — кивал Саша, будто соглашаясь. Они перешли к чаю, и он попросил Вику достать с полки блюдо с маленькими пирожками.
И кто же их пек? — ревниво спросила она.
— А я. Мне утром нечего было делать, вот я и подумал:
«Дай-ка сам себя побалую». Серьезно, я пироги люблю. Только не с картошкой.
— Ты хочешь сказать, что умеешь печь пироги? — изумилась Вика.
— И не только. Вика, .мы, мужчины, конечно, жить без женщин не можем, но только не в плане быта. Мужики все делают лучше женщин, и если не делают, то исключительно из-за собственной лени. А уж я-то, как и мои парни, сам себя обиходить могу запросто, мне иногда просто жаль время терять.
Вика предпочла перевести разговор на нейтральную тему, отложив выяснение животрепещущего вопроса — какой пол лучше? — на более удобный момент. Ей не тер-пелось побыстрее залезть в постель, а Саше не терпелось побыстрее отделаться от нее.
Он, мягко говоря, лукавил, утверждая, что ему не нужны женщины. Как нормальный здоровый мужчина, Саша очень даже хорошо относился к сексу. Но тщательно скрывал свое слабое место — если бы та же Вика знала, сколько ему на самом деле нужно, чтобы насытиться, она бы принялась играть на его инстинктах, не вылезая из постели. Саша вовсе не стремился давать женщинам оружие против себя — он же не пропускал ни одной юбки, — поэтому притворялся, будто в ночных забавах заинтересована одна Вика, а он вроде как жалеет ее. Впрочем, его сильно выручала неспособность привязаться к какой-то одной девушке — если она начинала показывать норов, про нее можно было забыть. Других желающих хватало, и звать не надо — сами напрашивались.
Институт он едва не проспал. Вика с утра передвигалась, как сонная муха, Саша извелся, подгоняя ее. Она не против была бы остаться, но он не позволил: ее потом не выгонишь вообще. Едва ли не силой вытащил ее из дома, довез до стоянки такси — времени завозить по месту жительства у него уже не оставалось. Но, несмотря на спешку, на первую пару он все-таки опоздал.
Опоздания у него случались гораздо реже, чем прогулы, и Таня Кудрявцева, его бессменная соседка, шепотом удивилась, что это с ним случилось.
— Да у меня хватило ума поехать на машине, — также