— А какая специальность у Варвары, знаешь? — спросила Настя.
— Кардиолог…
Настя кивнула.
— А умер ее отец, знаешь, где? — И, выдержав паузу, ответила: — По пути в районную больницу… И это мужик, который, по отзывам друзей и родственников, никогда не жаловался на здоровье.
— Черная вдова? — усмехнулся Савушкин.
— Ты попал в точку… — мрачно похвалила Настя. — Я наводила справки. Есть препараты, которые в сочетании, например, даже с небольшими дозами алкоголя вызывают острую сердечную недостаточность. Любой кардиолог назовет тебе эти дьявольские таблетки. А своевременно не оказанная медицинская помощь приводит к гарантированному летальному исходу… Отец Маши — Олег Лихолетов — умер в день своего рождения. Человек малопьющий в этот день гарантированно должен был выпить хоть пару рюмок спиртного. И выпил…
— Откуда ты все это знаешь? — Савушкин отложил вилку.
— Четыре года назад я проводила собственное расследование. — Настя взяла фужер с вином и, посмотрев на свет, оценила его багрянец. — У меня было несколько материалов по «черным риэлторам». У тебя, наверное, тоже были такие дела: исчезали хозяева квартир, вместо них заселялись новые.
— Было несколько дел, — кивнул Савушкин. — Банда в восемь человек, всех посадили. Трое хозяев квартир до сих пор — без вести.
— А я работала в соседнем районе по заданию одной серьезной газеты. Раздобыла списки проданных за последние годы квартир. И решила установить: живы ли прежние владельцы? Каторжный труд, скажу тебе! Выезжала в заброшенные деревни, где опустившимся старикам давали с мизерной доплатой развалюхи в обмен на их весьма приличные городские квартиры. И вот наткнулась на эту Варвару Шпонку. Восемь лет назад она по завещанию получила четырехкомнатную квартиру, принадлежавшую отцу и матери ее мужа Василия Лаптева. Он скоропостижно умер девять лет назад. Угадай причину смерти.
— Та же?
— Да — острая сердечная недостаточность. У меня буквально волосы дыбом встали, когда я узнала, что с интервалом в полгода умирает свекор, а через три месяца — свекровь. Инфаркт, ишемическая болезнь… Со стариками было проще. Заставила их написать на свое имя завещание. И она завладевает элитной квартирой, как сейчас помню, на улице Пионерской. Хотя на квартиру мог претендовать и их старший сын. Но не стал. Я встречалась с ним. Пожилой уже человек. Варвара, оказывается, сказала ему: «Смотри, чтоб никаких поползновений на квартиру. А то сдохнешь от инфаркта!»
— И кто сейчас в этой квартире живет? — спросил Савушкин.
— Ее сын от самого первого брака. Ему около двадцати лет. До этого он жил у своего отца.
— А этот-то, первый, муж жив?
— Жив… Обитает в коммуналке…
— Не женщина, а просто вампир, — хмыкнул Савушкин. — Но вот зачем ей надо было устраивать такой спектакль в подвале?
— Смерть от инфаркта девятнадцатилетней девушки вызвала бы тучу подозрений, — пояснила Настя.
— Ты права, — согласился Савушкин. — Поэтому она и организует этот кровавый римейк, уже по-взрослому. Смерть девушки всех потрясает. Под подозрение попадают практически все, кто видел, делал этот фильм и знал Машу: начиная от съемочной группы, кончая садистами-одноклассниками и соседями.
— Вот все вроде бы склеивается, кроме одного нюанса. — Настя сделала эффектную паузу. — Мы не знаем, где Маша: живая, полуживая или мертвая. Всю правду знает только Маша. Или убийцы…
— Ты сохранила документы расследования по квартире на Пионерской?
— Да, они у меня в редакции. Завтра можешь заехать и забрать.
Настя и Никита молча допили вино. Савушкин призадумался. Вспомнил про время, попросил расчет.
— Спасибо за ужин, — поблагодарила Настя.
— Спасибо и тебе. — Савушкин погладил Настю по руке. — С тобой так уютно…
По пути к выходу Савушкин опрометчиво достал телефон и тут же увидел массу неотвеченных вызовов. Пришлось наскоро просмотреть их.
— Ждут? — поинтересовалась Настя.
— Подождут, — отмахнулся Савушкин.
Молча сели в машину. Савушкин позабыл открыть ей дверцу: устал. Настя села рядом. Не проехали и ста метров, как Настя потребовала:
— Останови здесь, я дальше пешком пройду, воздухом подышу.
— Давай подвезу тебя к подъезду, — стал не очень уверенно настаивать Савушкин.
— Не надо! — твердо оборвала его попытки Настя и кратко, как точку в конце поэмы, обозначила поцелуй. — Звони.
Савушкин удрученно проводил ее взглядом и поехал домой, предчувствуя, что случится какая-то гадость.
А Настя тем временем шла по подворотням к себе домой, размышляя о полной бесперспективности завязавшегося романа с милиционером Никитой. Она не заметила силуэтов мужчины и женщины, как бы приклеенных к стене ее дома. Женщина тенью тотчас торопливо исчезла за углом, а мужчина в надвинутой на глаза большой кепке не спеша направился к Насте. Когда он подошел ближе, Настя с ужасом увидела, что у незнакомца к тому же на голову был натянут капроновый чулок. Так, в бытность школьниками, развлекались ее одноклассники: лишь вблизи видишь жуткое лицо со смазанными чертами. Настя решила не паниковать, тем более мужчина не проявлял агрессивности, поравнявшись, прошел… Но удар стал неожиданным, уже в затылок, потом, ослепляющий, сильный, в лицо, потом еще один. Настя рухнула на землю, как во сне, издалека услышала голос с еле выраженным кавказским акцентом:
— Не суй свой нос куда не надо, журналюха…
Сюрприз таки поджидал Савушкина. Дверь родной квартиры ему открыл озлобленный полувыбритый коротышка.
— Ну, чего тебе? — с ненавистью спросил он.
Савушкин отшвырнул мужичка, вошел в комнату и остолбенел: в квартире орудовала съемочная телегруппа. На штативе возвышалась видеокамера, на диване с парадным выражением на лицах сидели теща и жена Наталья, в руках они гордо держали грамоты в рамках — «Благодарности» от заместителя министра внутренних дел. Коротышка оказался оператором. Худая мадам в крупных очках, как видно, режиссер, вовсю костерила его:
— Саврас, ну, что там опять возишься, десятый уже дубль снимаем! И все без толку!
В комнате также находился человек с микрофоном в руке. Он записывал интервью у «отблагодаренных» женщин.
— Что в тот момент у вас превалировало, — вопрошал он, — осознание гражданского долга, инстинкт охотника или обостренное чувство справедливости?
Никита догадался, что грамоты вручены за давний уже эпизод задержания карманника на рынке, но не подал виду.
— Никита, Ники, выйди, выйди, пожалуйста, у нас съемка! — затрясла грамотой Матильда Жановна и, повернувшись к камере, елейным голоском ответила: — Я бы сказала, обостренный инстинкт гражданина и охотника.
Никита, пожав плечами, повернулся, и… уже было пошел на кухню.
— Стойте, назад, назад! — всплеснула руками режиссер. — Вы — муж? Сейчас все будет по-другому! Вы входите, видите награжденных маму и жену, радуетесь вместе с ними, подхватываете обеих и начинаете кружить их. Они у вас типа — под мышками.
— Что это за грамоты? — сурово спросил Никита.
— Никита, — хмыкнув, горделиво ответила теща, — нам объявлены благодарности заместителя министра внутренних дел Российской Федерации.
— За задержание особо опасного преступника! — пискнула Наташа.
— И проявленные при этом мужество, инициативу и силу духа, — добавила теща.
— Наконец-то… — порадовался Савушкин. — И полгода не прошло. Поздравляю! Я горжусь вами…
Никита подошел к теще, поцеловал ее в щеку, затем чмокнул и жену.
— Не так, не так, не так! Не верю!!! — взвилась режиссер.
— Хотите, чтоб я разрыдался? — мрачно глянул на тетку Савушкин.
— Нет! Вы входите в квартиру…
— Юлиана, а как же мои синхроны? — раздался обиженный голос человека с микрофоном. — У меня еще целый перечень прикольных вопросов…
Режиссер отмахнулась:
— От твоих приколов, Петя, только уколоться и забыться!.. — Она повернулась к Савушкину. — Итак, вы входите в квартиру. Вам открывает жена, в руке у нее — грамота, проходите в комнату — там ваша теща, в руке у нее — тоже грамота!!! У вас буря чувств, вы обхватываете жену, тещу, приподымаете и начинаете кружиться с ними. У вас хорошая фактура, вы здоровенный мужик, именно так бурно и должны выражать свои эмоции. Репетируем?
— Может, сразу снимать будем? — устало вякнул оператор. — Матушка тяжеловата. На десять дублей не потянем…
Теща тут же возмутилась:
— Какая я тебе тяжеловатая? Худосок! — Она вскочила, подбоченилась. — У меня 44, от силы — 45 килограммов. Я просто воздушная!!!
Матильда Жановна изящно подпрыгнула на цыпочках. Паркет простонал от этого экспромта.
— Хорошо, все готовы? — властно произнесла режиссер. — Как вас? Никита? На исходную, за дверь.
— Какая-то клоунада… — игнорируя команду, мрачно выразил свое отношение Никита.
— Ну, Никиточка, ради нас с мамой, ты же у нас сильный… — взмолилась Наташа.
— Мы жизнью рисковали, а ты — кочевряжишься! — поддакнула теща.
— Ладно, затейники! — со значением произнес Никита. — Только держитесь крепче…
— Готовы? — громко спросила режиссер.
Никита с каменной рожей ушел за дверь, через пять секунд позвонил.
— Мотор! — крикнула дама-режиссер.
Открыла ему жена, в руке у нее — грамота. Никита изо всех сил выпучил глаза.
— О как!
Потом вслед за супругой прошел в комнату, а там — теща, и в руке у нее (какое совпадение!) — тоже грамота!
— О как!!! — еще более выпучив глаза, оценил Никита.
— Снято! — недовольно произнесла режиссер. — Надо, чтоб все было естественно… Вот, как в вашей семье выражают удивление, восторг, чувство счастья?
Никита пожал плечами:
— О как!
— Ну, а самый всплеск эмоций? — уже выходила из себя режиссер.
— Ну… — Никита подумал и убежденно ответил: — Каково!
— Ну, хорошо… — сдалась режиссер. — Эмоциональную скудость фразы компенсируем выражением глаз… Саврас, глаза давай — на крупняке!.. Теперь, с другой точки — снимаем женщин… Вы обе бурно поясняете мужчине, что за рамки у вас в руках. Типа: «Николай! Мы получили благодарности от зама министра!» И сразу без паузы — буря чувств, вы хватаете жену, тещу, приподымаете и начинаете кружиться с ними. Кружиться и кружиться, пока я не скажу: «Снято! На исходную!»