Впрочем, каково бы ни было впечатление, произведенное внешним видом дома на Эндрю и Кристин, они быстро утешились, очутившись внутри. Внутри дома все было в исправности и порядке, обои чистые, пол крепкий. Количество комнат ошеломило новых жильцов. Оба тотчас подумали, не говоря об этом вслух, что скудной мебели Кристин едва ли хватит, чтобы обставить две такие комнаты.
– Ну-ка, сосчитаем, милый, – сказала Кристин, когда они остановились в передней после того, как, не переводя дыхания, обежали весь дом, и принялась загибать пальцы. – Внизу столовая, гостиная, библиотека, или утренняя комната, – называй ее как хочешь – и пять спален наверху.
– Верно, – подтвердил, смеясь, Эндрю. – Неудивительно, что им требовался женатый врач. – Улыбка его сменилась выражением раскаяния. – Честное слово, Крис, мне ужасно совестно, что у меня нет ничего за душой и я пользуюсь твоей хорошей мебелью. Я себя чувствую каким-то паразитом. Принял от тебя все, как будто так и следует, потащил сюда, не дав опомниться, едва только тебе успели в школе найти заместительницу. Я себялюбивый осел. Мне следовало сперва приехать сюда одному и приготовить для тебя все.
– Эндрю Мэнсон! Попробовал бы только оставить меня в Блэнелли!
– Ну, во всяком случае, я намерен как-нибудь загладить свою вину. – Он свирепо нахмурился. – Послушай, Крис…
Но Крис с улыбкой перебила его:
– А я намерена пойти и приготовить тебе омлет по рецепту мадам Пуляр. Во всяком случае, то, что называется так в поваренной книге.
Прерванный в самом начале своей декларации, он смотрел на нее с открытым ртом. Но мало-помалу лицо его разгладилось. Уже снова повеселев, он пошел за Кристин на кухню. Он не мог ни минуты вынести ее отсутствия. Их шаги звучали в пустом доме, как в церкви.
Омлет – Гвиллиам Джон, прежде чем уехать, был послан за яйцами – появился со сковороды, горячий, аппетитный, нежно-желтый. Они ели его, сидя рядышком на краю кухонного стола. Эндрю энергично воскликнул:
– Клянусь Юпитером, ты умеешь стряпать!.. А знаешь, календарь, который они здесь оставили, неплохо выглядит на стене! Она кажется не такой голой. И потом, мне нравится картинка на нем, эти розы. Что, можно мне еще кусочек омлета? А кто эта мадам Пуляр? Забавная фамилия, напоминает курицу. Спасибо, дорогая… Ты не можешь представить, как мне не терпится начать работать. Здесь должны быть большие возможности! – Он вдруг замолчал, потому что глаза его упали на лакированный деревянный ящичек, стоявший в углу среди их багажа. – Послушай, Крис, что это за ящик?
– Ах, этот… – отозвалась она с деланой небрежностью. – Это свадебный подарок… от Денни.
– Денни! – Эндрю изменился в лице.
Когда он примчался к Денни с благодарностью за рекомендацию и сообщением о том, что он женится на Кристин, Филип обошелся с ним сухо и небрежно. А сегодня утром даже не пришел проводить их обоих. Это больно задело Эндрю, он подумал, что Денни слишком сложный и непонятный человек, чтобы быть ему другом. Медленно, недоверчиво подошел он к ящику, ожидая найти внутри что-нибудь вроде старого башмака. Такая шутка была бы вполне во вкусе Денни. Он открыл ящик. И ахнул от восторга. Там лежал микроскоп Денни, чудесный микроскоп Цейсса, и записка:
Мне, в сущности, он не нужен. Как я уже Вам говорил, я костоправ. Желаю успеха.
Что тут было говорить? Задумавшись, почти подавленный, Эндрю докончил омлет, не сводя глаз с микроскопа. Потом благоговейно поднял его и, сопровождаемый Кристин, отнес в комнату за столовой. Здесь он торжественно поставил микроскоп на пол совершенно пустой комнаты.
– Тут у нас будет не библиотека, Крис, и не… утренняя комната, и не кабинет, ничего подобного. Благодаря нашему доброму другу Филипу Денни я окрещу эту комнату лабораторией.
Он только успел поцеловать Кристин, чтобы освятить церемонию крещения, как из пустой передней донесся дребезжащий звонок телефона, прозвучавший как-то уж очень неожиданно и резко. Они поглядели друг на друга вопросительно и взволнованно.
– Может быть, это уже вызов к больному, Крис! Подумай! Мой первый визит в Эберло! – Он бросился в переднюю.
Но то был не вызов, а доктор Луэллин, который из своего дома на другом конце города поздравлял их с приездом. Голос его доносился по проводу так ясно, что и Крис, стоявшая на цыпочках у плеча Эндрю, отлично слышала его любезные слова.
– Алло, Мэнсон! Как поживаете? Не беспокойтесь, на этот раз я звоню не по делу. Я просто хотел первым приветствовать вас и вашу жену в Эберло.
– Благодарю вас, доктор Луэллин. Очень любезно с вашей стороны. Но я ничего не имел бы и против того, чтобы приступить к делу.
– Ни-ни! И не думайте, пока не устроитесь окончательно, – сыпал словами Луэллин. – И знаете что, если вы сегодня вечером ничем не заняты, приходите с женой к нам обедать, без всяких церемоний, в половине восьмого, мы будем очень рады вам обоим. За обедом мы с вами потолкуем. Значит, решено. Ну, пока до свидания.
Эндрю повесил трубку. Лицо его выражало глубокое удовлетворение.
– Правда, это с его стороны очень мило, Крис? С места в карьер приглашает нас к себе. Ведь он главный врач, имей в виду! И высококвалифицированный, смею тебя уверить. Я смотрел в справочнике. Бывший врач лондонской больницы, доктор медицины, почетный член Королевского хирургического общества, доктор санитарии и гигиены. Подумай, какие все звания! А как дружески он со мной разговаривал! Поверьте мне, миссис Мэнсон, нас здесь ждет большое будущее! – И, обхватив Кристин за талию, он, ликуя, принялся кружить ее в вальсе посреди передней.
В тот же вечер, в семь часов, они шли по оживленным, кипевшим деловой суетой улицам к дому доктора Луэллина «Глинмор». Им было очень весело: Эндрю с энтузиазмом разглядывал своих новых сограждан.
– Посмотри на того мужчину, что идет нам навстречу, Кристин! Скорее! Вот тот, что кашляет.
– Вижу, мой друг. Но почему ты?..
– Да так, ничего. – Потом небрежно: – Он, наверное, будет у меня лечиться.
Они без всякого труда разыскали «Глинмор», солидную виллу с аккуратно подстриженными лужайками, потому что у подъезда стоял великолепный автомобиль доктора Луэллина, а на узорных железных воротах сияла ярко начищенная медная дощечка, на которой мелкими четкими буквами перечислены были все звания доктора. Оробев вдруг при виде такого великолепия, они позвонили и были впущены внутрь.
Доктор Луэллин вышел им навстречу из гостиной, еще более элегантный, чем всегда, во фраке и крахмальных манжетах с золотыми запонками, весь сияя радушием.
– Пришли! Вот и прекрасно! Я в восторге, что могу с вами познакомиться, миссис Мэнсон. Надеюсь, Эберло вам понравится. Местечко неплохое, уверяю вас. Входите же! Миссис Луэллин сию минуту сойдет вниз.
Миссис Луэллин появилась тотчас же, такая же сияющая, как супруг. Это была рыжеватая дама лет сорока пяти, с бледным веснушчатым лицом. Поздоровавшись с Мэнсоном, она повернулась к Кристин и восторженно ахнула:
– Ах вы, моя ми-и-лочка, какая же вы хорошенькая! Я уже успела в вас влюбиться. Непременно должна вас поцеловать. Непременно. Вы ничего не имеете против, моя милочка?
И, не дожидаясь ответа, она обняла Кристин, затем отодвинула ее от себя, продолжая восторженно любоваться ею.
В конце коридора прозвенел гонг. Они отправились в столовую обедать. Обед был превосходный: томатный суп, две фаршированные жареные куры, сосиски, пудинг с изюмом. Доктор Луэллин и его жена приветливо беседовали с гостями.
– Вы скоро освоитесь со всем, Мэнсон, – говорил Луэллин. – Безусловно, справитесь. Я вам буду помогать, чем могу. Кстати, я рад, что это место не досталось Эдвардсу. Я бы ни за что не стал его отстаивать, хотя и пообещал замолвить за него словечко… Так о чем же я говорил? А, вспомнил! Вы будете принимать в Западной амбулатории (это ваш участок) вместе с доктором Уркхартом – он именно такой человек, какой вам нужен, – и Геджем, аптекарем. На нашем участке, в Восточной амбулатории, работают доктор Медли и доктор Оксборроу. О, все они славные ребята, и вам понравятся. Вы играете в гольф? Мы с вами будем ездить иногда в Фернли, это всего в девяти милях отсюда, внизу, в долине… Разумеется, у меня очень много дел… Да-да, разумеется. Амбулаториями я не занимаюсь. На моих руках больница, я эксперт по выплате пособий рабочим, городской врачебный инспектор, врач газового завода, рабочего дома и заведую прививочным пунктом. На моей обязанности все официальные осмотры и бóльшая часть судебной медицинской экспертизы во всем нашем графстве. Да, я еще следователь к тому же. И, кроме всего этого, – в его ясном взгляде засверкал огонек, – я между делом имею изрядное количество частной практики.
– Да, дальше уж некуда, – заметил Мэнсон.
Луэллин широко улыбнулся:
– Что поделаешь, надо сводить концы с концами, доктор Мэнсон. Этот автомобильчик, который вы видели у подъезда, стоит ни больше ни меньше как тысячу двести фунтов. А что касается… Ну, да, впрочем, это не важно. Вам тоже здесь ничто не помешает устроиться хорошо. Надо рассчитывать, что вам будет оставаться чистых три-четыре сотни, если вы будете усердно работать и соблюдать при этом должную осторожность. – Он помолчал, потом продолжал тоном дружески-интимным и прочувствованно-искренним: – Об одном я считаю нужным вас предупредить. Все здешние младшие врачи по взаимному уговору платят мне пятую часть своего заработка. – Он продолжил торопливо, все с тем же невинным видом: – Это за то, что я помогаю им советами. В трудных случаях они обращаются ко мне. Это для них большое удобство, смею вас уверить.
Эндрю посмотрел на него с некоторым удивлением:
– А разве это не предусмотрено правилами Общества?
– Гм… не совсем, – возразил Луэллин, морща лоб. – Это у нас решено и принято самими врачами очень давно.
– Но…
– Доктор Мэнсон! – любезно обратилась к нему миссис Луэллин с другого конца стола. – Я только что говорила вашей милой женушке, что нам следует как можно чаще встречаться. Я непременно хочу, чтобы она иногда приходила к нам пить чай. Вы ее будете мне уступать, да, доктор? Мы с ней будем ездить в Кардифф в нашем автомобиле. Это будет превесело, не правда ли, моя милочка?