— Да, мы прекрасно осознаем, насколько далека современная РФ как государство от этой миссии и того состояния, которое позволило бы заявить данную миссию. Но если государство от этого далеко, то народ как носитель ментальности, его культура, «Русский мир» как цивилизационный второй контур, пульсирующий не в унисон с государством, а в собственном ритме, не так уж и далеки. Исторически эти два контура, два ритма иногда сливаются в симфонию — и тогда Россия добивается великих побед.
— Какую роль сегодня, с вашей точки зрения, играют регионы России в пространстве смыслов? Отличается ли роль регионов в вашей концепции построения цивилизации ковчега?
— На регионы РФ можно посмотреть как через призму конкретного вклада мыслителей и аналитиков в проектирование ковчега, так и с точки зрения конкретных национальных и религиозных традиций, «гениев места», родников «малой родины», подпитывающих «Великую Волгу» нашей исторической энергии. И то и другое для нас весьма важно. В «Изборском движении» немало региональных экспертов, и в написании упомянутой работы принимали участие отнюдь не только москвичи. Но второй аспект гораздо важнее: наши отличия, разница между, скажем, Москвой и Казанью, великороссами и татарами, христианами и мусульманами, Нечерноземьем и Поволжьем — все это делает ковчег настоящим. Ведь он по библейскому канону был не чем иным, как собирателем, сокровищницей для всего того, что Богу и Ною было жаль оставить на погибающей земле.
В концепции «Русского Ковчега» прямо утверждается, что для нас важен гражданин не как деэтнизированный «общечеловек», лишенный религии и малой родины, а как гражданин-носитель самобытной культуры, рода-племени.
«КИТАЙСКАЯ ОСЬ „НОВОГО ШЕЛКОВОГО ПУТИ“ И ЗАПАДНАЯ ОСЬ С ЕЕ ПРЕТЕНЗИЯМИ НА „МИРОВОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО“ МОГЛИ БЫ БЫТЬ УРАВНОВЕШЕНЫ ЕВРАЗИЙСКОЙ ОСЬЮ СЕВЕР — ЮГ»
— Какой миропорядок может возникнуть после завершения начавшегося глубинного кризиса? Что ждет в этом миропорядке Россию, и может ли она повлиять на его формирование?
— Еще в «Русской доктрине» мы предложили концепцию геостратегической активности России по принципу многоугольников взаимодействия. Эту концепцию сейчас мы развили дальше, в «Русском Ковчеге» она обрела более конкретные очертания. В настоящее время идет схватка двух супергигантов — совокупного Запада с возглавляющими его транснационалами и Китая, который также находится в тесном взаимопроникновении с частью мировой финансовой олигархии. РФ в этой схватке смотрится как лишнее звено, неспособное предложить роль балансира, а способное быть лишь досадной помехой для «осевого строительства» хозяев мира.
Однако и китайская ось «Нового шелкового пути» и западная ось с ее претензиями на «мировое правительство» могли бы быть уравновешены евразийской осью Север — Юг. В такой конфигурации эти оси оказались бы замкнуты на Россию и открыли бы для нее возможность, несмотря на ничтожный экономический и демографический вес, выполнять предназначение центра Евразии.
— То есть не привычная уже концепция России как моста между Востоком и Западом, а разворот «по вертикали»? С кем строить такую ось?
— Едва ли не единственный реалистичный вариант, способный выдержать испытание очень сложного поворота истории, — это потенциальный союз трех держав, стратегический треугольник взаимодействия России, Ирана и Индии. РФ в нем была бы не главным, а равноправным участником. Такой союз решал бы наиболее болезненные проблемы всех трех держав-участников. Но самое главное — он создавал бы новую геостратегическую зону, которая позволила бы трем нашим цивилизациям обрести независимость от двух «гигантов» с их подавляющим любого партнера влиянием.
Имея в числе стратегических союзников Индию с ее огромным потенциалом, мы бы и ее подстегнули к интенсивному развитию, смогли бы построить внушительный рынок для инвестиций, нового индустриального уклада и разработки новейших технологий. Также мы создали бы собственную валютную зону, самодостаточную финансовую систему, отбросив напрочь порочную ориентацию на мировую ростовщическую олигархию. Мы смогли бы эффективно решить вопросы безопасности и выстроить систему карантинов против «Цивилизации Потопа».
Наконец, такой стратегический треугольник неминуемо превратился бы в многоугольник, подобно тому, как в XX веке быстро выросло движение неприсоединения. К нашему союзу с большой долей вероятности тяготели бы Япония, Турция, большинство стран Евразийского экономического союза и многие другие. В «Русском Ковчеге» мы прописываем программу «Союза трех» подробно, вплоть до приоритетного перечня совместно внедряемых технологий и строительства транскаспийского пути с каналом, соединяющим Каспий с Персидским заливом, — это транспортная и логистическая альтернатива Суэцу и затратным обходным маршрутам.
— То есть в одиночку России с вызовами «антисистемы» не справиться? Нужны союзники?
— Экономические расчеты нашего института (Института динамического консерватизма. — Прим. ред.), работы Андрея Кобякова и его коллег показали, что альтернатив такому плану немного, если, конечно, мы хотим, чтобы Россия оставалась суверенной державой. В подобном нам видится выход из тяжелой ситуации, в которой оказалась теперь наша страна. Одновременно в этом есть и залог исторического творчества, ведь такой сценарий означает, что «конца истории» не предвидится, что откроется новый ее цикл и может быть построен новый миропорядок.
Сегодня ООН и ее институты подмяты «глубинным государством» и перестали играть достойную роль в регулировании мировых отношений. Евразийский союз трех кардинально изменил бы расклад сил в мире и смог бы инициировать деколонизацию международного права и строительство новой системы международных институтов. Таким образом, получается, что Россия сейчас приближается к решающему этапу своего развития и возможному решающему ее вкладу в мировое развитие. Нам необходима когорта политиков, мыслителей и практиков, умеющих не только считать и управлять, но и мечтать и дерзать, почему «Изборский клуб» и заговорил о Движении Русской мечты.
«Цивилизация Потопа» начала гибридную войну, по наглости похожую на опиумные войны в XIX веке
Происходящие сегодня события носят поистине глобальный характер. Либеральная модель мироустройства вступила в открытый конфликт со сторонниками консерватизма, а т. н. пандемия коронавирусной инфекции послужила катализатором этого столкновения, переведя его в геополитический эндшпиль, когда у обеих сторон остро ощущается лимит времени на принятие решений. Лихорадочный поиск новой концепции дальнейшего существования человечества охватил умы ведущих политологов, философов и футурологов. То, что в нынешних реалиях мир уже не будет существовать, — ясно, но какая форма развития человеческого общества придет на смену уходящей? И главное, есть ли у России идеологический базис для формирования своей собственной внешней и внутренней политики? Оказывается, над этой проблемой уже долгое время работает группа ученых и общественных деятелей из Изборского клуба, а их доклад под названием «Русский ковчег», который был опубликован в феврале этого года, являет собой вполне готовую «дорожную карту» направления движения нашей цивилизации на ближайшую и отдаленную перспективы. Об этом разговор корреспондента «Караулов-Life» с руководителем авторского коллектива данной разработки, доктором философских наук, заместителем председателя Изборского клуба Виталием Аверьяновым.
— Виталий, что послужило первопричиной к созданию коллективного труда «Русский Ковчег», что явилось отправной точкой для этой работы?
— Отправной точкой является убеждение, что в XXI веке Россия силою обстоятельств будет вынуждена провозгласить и даже возглавить альтернативную глобализацию. В «Русском Ковчеге» мы прямо пишем, что у каждой цивилизации есть свой природно-космический, одновременно духовный и прагматический функционал. Так вот, безраздельно лидировавшая последние десятилетия западная цивилизация, которая выдвинула узкий, но весьма могущественный слой транснациональной элиты (буквально 100–150 семей), исчерпала свой лимит на эксперименты. Текущий кризис, который разгорается под прикрытием пандемии коронавируса, показал, что им (Западу как цивилизации в целом и его верхушке в особенности) нельзя доверить задачи модерации мирового развития. Подобно тому как ОПГ волков нельзя доверять задачу охраны овчарни, выращивания и стрижки овец. Человечество ищет и найдет иного координатора.
— Куда же денется Запад и его транснациональная верхушка, захотят ли они делиться своей властью с кем-то другим?
— Ответ на этот вопрос можно найти в недавней истории. Чтобы выжить, они будут приспосабливаться, как это ни тяжело для них. Запад в XX веке был вынужден смириться с победами антиколониального движения, он также был вынужден адаптироваться к новой реальности, созданной Россией с ее социалистическим проектом, и в ответ на это на Западе построили свое социальное государство — social welfare state. Это было совершенно не в природе их волчьего капитализма, эта была именно адаптация. Разрушив СССР и Восточный блок, «волки» почувствовали себя ничем не ограниченными и вновь безнаказанными.
Выиграли ли от социального проекта XX века сами народы Запада? Безусловно, выиграли. Но теперь закончилось это везение милых западных обывателей, на которых ориентировались наши перестройщики и либералы, пытаясь переделать под них Россию. Старая парадигма израсходовала себя…
На данный момент Запад не просто разбойничья, грабительская и мародерская цивилизация, дело зашло гораздо дальше. Мы видим уже нарождающуюся Цивилизацию Потопа, многие черты которой напоминают мир исполинов, описанных в Библии. Некоторые считают, и это во многом справедливо, что та допотопная цивилизация тождественна Атлантиде, о которой рассказывается в одном из диалогов Платона.
— Но обладаем ли мы достаточными сведениями о допотопной истории, чтобы делать такие выводы?