– Я знаю этот дом, – ответил Ниям. – Только не спрашивай откуда. Он выглядит заброшенным, так почему бы нам в нем не остановиться?
Лилия с улыбкой подошла к мозаике и провела пальцами по разноцветным камешкам.
– Я думаю, это хорошее убежище, – сказала она и улыбнулась Баптисте.
– Ну ладно, как скажете, – проворчал тот и окинул фасад недоверчивым взглядом.
Баптиста напрасно старался скрыть, как ему нравится Лилия, он уже показывался ей без маски, а это всегда говорило о его чувствах.
Ржавый замок почти не оказал Йехану сопротивления. Деревянная дверь перекосилась от морозов и дождей, ее заклинило, но и с этим он справился. Следовало поторопиться, пока никто не явился в ночной переулок и не застукал их. За дверью было холодно и темно, и заросли пыльной паутины подтверждали, что дом уже давно стоял заброшенным. Он принадлежал мышам и моли. Внутренние двери тоже были окружены мозаикой, а среди простых плиток пола попадались и плитки с изображением ящерки.
У дома был даже небольшой внутренний двор, над которым простирала свои широкие ветки смоковница. Колодец под ним опять напомнил Нияму одну из историй его матери. Был однажды такой колодец, который запоминал все лица, отразившиеся в нем хоть раз. В этом колодце Ниям обнаружил только лед и вмерзшие в него листья, однако узкий кафельный фриз под его краем был сине-белый, как его мать всегда и описывала. Закаменевшие слова. Ниям так устал от битвы с дорожными разбойниками и от долгой езды, что разрешил своему сердцу вообразить, что они будут ночевать в сказке, услышанной в детстве. Утром такая мысль не пришла бы ему в голову.
Они разбили лагерь в самом большом помещении дома. Возле камина, напротив трех узких окон, выходивших во двор. Стройные колонны, подпиравшие синий потолок, были испещрены трещинами, как древесная кора, и их обвивали каменные побеги. Казалось, что обитатели этого дома хотели чувствовать себя здесь как под открытым небом. Ниям разделял такое желание.
– Рано утром я раздобуду дров, – сказал Йехан. – И провиант, конечно. Наверху я видел занавески, мы можем использовать их как дополнительные одеяла.
Лилия погладила побеги, обвивающие колонны, и посмотрела на потолок.
– Откуда тебе знаком этот дом? – шепотом спросила она Нияма.
– Из одной сказки, – ответил он тоже шепотом. – Но не выдавай меня.
Его ответ ей, кажется, понравился.
– Когда-нибудь расскажешь мне эту сказку, – тихо сказала она. – Лучшего убежища мы бы не нашли.
Она была права.
Ниям подошел к одному из окон и выглянул во двор.
Был однажды такой колодец, который запоминал все лица, отразившиеся в нем хоть раз.
Сажеруку бы этот дом тоже понравился. Только чтобы познакомить их друг с другом, надо сперва найти Сажерука.
Так холодно
Бывают и худшие тюрьмы, чем слова.
Оно пожирало его. Серое пожирало все, чем он был. Только благодаря кунице Сажерук еще помнил о том, какого цвета бывает огонь. Попытки вызвать пламя оказались тщетны, ибо даже его голос был из пепла, а Роксана и Брианна были все так же далеко.
Время от времени приходил слуга Орфея и совал ему в рот несколько ложек супа. Он мог сесть, если не торопился и прилагал силы, но руки шевелились неохотно, словно у старика. Нет, Сажерук, скорее покойника. Однажды ему примерещилось, что в дверях подвала стоит Орфей. Но, может быть, его одурачил туман в глазах.
Сколько времени прошло с тех пор, как стеклянный человечек приставил кисточку к пергаменту? Часы? Дни? Недели? Он не мог сказать.
Что стало с Ниямом? Лежат ли они с Йеханом убитые на дороге, по которой пустились в путь ради него?
Ему было так холодно, а мир был такой пустой.
Он погрузил пальцы в огненную шерсть куницы.
Не по плану
Жизнь несправедлива, она всего лишь справедливее, чем смерть. Только и всего.
Помпезную цепь и столовые приборы господина Миниатюриста Ринальди легко и выгодно продал. Но вот проклятая искусственная рука – добыча, которую он считал многообещающей, вызвала у единственного ювелира по золоту, какого он нашел в Грюнико, лишь отвращение. Ювелиров по серебру было гораздо больше, и они хотя бы удивленно рассматривали пальцы совершенной формы и тыльную сторону ладони, так правдоподобно пронизанные жилками. Но как только Ринальди спрашивал, сколько они готовы заплатить, те лишь весело мотали головой и объясняли, что покупателя для такого странного творения им не найти.
Странное творение… Ринальди с такой яростью захлопнул за собой дверь Альдо Аргенты, самого видного ювелира города, словно надеясь, что у того с подставок на витрине рухнет чего подороже. Пятеро конкурентов Аргенты также отказались от покупки, будь они прокляты, все вместе.
Ринальди раздраженно закинул на плечо заплечный мешок с золотой рукой Великого Бальбулуса и огляделся в поисках таверны. Судя по всему, придется ему переплавить проклятую штуковину, но он опасался, что слой золота окажется недостаточно толстый. Ринальди ругался так громко, что поймал на себе несколько возмущенных взглядов. И зачем только он постоянно сюда возвращается? Давно уже пора повернуться спиной к своему родному городу. Пока что дела с финансами обстояли у него как обычно, но если он действительно лишился такого клиента, как Орфей, картина очень скоро изменится. И становилось все труднее найти тех, кто в приличном обществе Грюнико нуждался в услугах вора, вымогателя или убийцы. Основные деньги, конечно, водились у князей, но те, к сожалению, предпочитали наемников на постоянной службе.
Ринальди едва увильнул от уличного уборщика, тянувшего по мостовой тележку с лошадиным навозом, и чуть не столкнулся с мужчиной, который скрывал лицо под кожаной маской. Не доводилось ли им встречаться? Да конечно! В Омбре, в лагере комедиантов, рядом с Черным Принцем. О нет.
О да, Бальдассар! А вот и он сам, всего в шаге за ряженным в маску: Черный Принц, несомненно, во всей своей славе и великолепии, хотя и порядком уставший.
Проклятье! Все его усилия избавиться от короля оборванцев явно оказались тщетны. Не помогли ни честные граждане Омбры, ни наемные вояки. Того и гляди этот благородный Принц разведает, кто, словно кролика, изловил Сажерука и привел в Грюнико на убой. А вдруг они попытаются его освободить? Ты действительно сомневаешься в этом, Бальдассар? А что, ты думаешь, они здесь делают? Ну, хорошо, заполучить книжку они тоже захотят.
Ринальди надвинул на лоб капюшон и проследил за незваными гостями. Кажется, они были озабочены добычей дров и провианта. Дом, в который они вошли, находился в квартале чужеземцев. Принц в последний раз зорко огляделся, прежде чем войти внутрь, но Ринальди успел скрыться в какой-то нише. Есть ли у короля комедиантов союзники в Грюнико? Какие-нибудь старинные товарищи по борьбе, например? Но этот дом не выглядел обжитым.
Если Орфей узнает, что Черный Принц не сидит пойманным в книгу, он напустит на тебя Читающую Тени, Бальдассар!
Ринальди содрогнулся.
А что, если предупредить Орфея и таким образом, может быть, переломить его дурной настрой? Знает ли уже Принц, где теперь живет его враг?
Юноша не скрылся в доме вместе со всеми. Он направился в сторону площади, на которой теперь поселился Орфей. Зачем он туда идет? Не важно, Бальдассар. Что теперь ТЫ будешь делать?
Нужно поспешить принять решение.
Кузнец для Орфея
Ибо эта дюжина слов показала мне, что жизнь всех честных людей на борту зависит от меня одного.
Да, Орфей, несомненно, достиг благосостояния. Йехан задрал голову, разглядывая громоздкий импозантный фасад; даже ранний утренний свет не смог придать его виду приветливости. Точный адрес они смогли выведать у торговца вином, но даже дружелюбие Баптисты не помогло узнать, почему само упоминание имени Орфея вызывает у всех такое отторжение.
У Йехана не было воспоминаний, связанных с человеком, отнявшим его родных, но он слишком хорошо помнил ужас на лице Брианны в момент исчезновения.
Легко было убедить остальных, что никто не сможет провести разведку дома лучше, чем он. Во времена, когда Орфей творил бесчинства в Омбре, Йехан был еще мальчиком, и даже если их враг и помнит, что у Роксаны был сын, в лицо он его не узнает. Кроме того, у Йехана был хороший повод быть представленным сеньору Гемелли, как теперь называл себя Орфей. Поднимаясь по ступеням к двери, Йехан осматривал серебряную отделку, украшающую портал. Работа была так себе, что весьма кстати.
– Мое имя Йехан Белануа, – сказал он, как только перед ним раскрылось смотровое оконце в серебряной букве «О». – Я пришел, чтобы предложить твоему господину свои услуги в качестве кузнеца-ювелира.
Глаз, который недоверчиво озирал его, был бледно-голубой.
– У нас уже есть кузнец.
– Да, но он халтурщик. Если его замки так же плохи, как его серебряная облицовка, то любой взломщик в городе без труда вас навестит. Весьма опасно для человека его положения.
Глаз все еще разглядывал его. Хорошо.
Йехан указал на ручку двери:
– Это очень плохо выковано, ты же видишь. Если бы я делал эту ручку, я бы оформил ее в виде львиной головы. И если бы кто-то попытался привести ее в действие без приглашения, этот лев кусал бы его за руку.
– Да ни за что! – донеслось из-за двери. – Где ты мог этому научиться? Хочешь меня надурить.
Йехан пожал плечами:
– Ну, как хочешь. Мое время дорого. – Он бросил последний презрительный взгляд на портал и повернулся уходить. – Кстати, ваш сосед слева, – сказал он через плечо, – поручил мне сделать облицовку и ручку двери входного портала. Из золота. Это моя специальность. Как только я управлюсь с заказом, твой господин будет очень недоволен своим собственным порталом.