В то время, как вода достигает последних ступеней, рыжеволосый гигант-боцман, силы которого удесятеряются от жажды жизни, прочищает себе путь к лестнице ударами ножа, режет вцепляющиеся в него руки – до тех пор, пока не достигает неумолимого трапа. Но вода поднимается быстрее, чем он. И он останавливается, побежденный, роняет окровавленный нож, и его грубое лицо гиганта склоняется на грудь, которую потрясают рыдания.
Кончено. Котельное отделение залито.
XXXVI
С почти затонувшего миноносца Фьерс, охваченный возбуждением, смотрит и упивается своей местью.
«Король Эдуард» в агонии. Сначала была заметна только большая суматоха на его борту: крики, свистки, приказания – шум, который ветер донес до ушей победителя, как сладкую музыку. Потом исполинский корпус вдруг начинает содрогаться какой-то странной дрожью. Столбы света прожекторов, неподвижные с момента взрыва и продолжавшие бросать на небо и на облака диски белых лучей, начинают медленно двигаться взад и вперед, как будто корабль испытывал беспорядочную качку на этом спокойном море.
Да, «Король Эдуард» качается. Гроздья людей появляются над конечными сетями борта и перебираются через них, чтобы броситься в море. Броненосец склоняется на правый бок, ниже, ниже, еще ниже, и более уже не поднимается. Планшир погружается в воду. Одну секунду видна вся палуба: корабль опрокидывается на бок. Секунду спустя, палуба исчезает под водой и появляется подводная часть, баргоуты, киль, винты, которые продолжают вертеться в воздухе.
Одну минуту «Король Эдуард» продолжает держаться на воде килем вверх. Потом он делает движение назад, корма погружается вдруг, волнорез поднимается, как бы грозя небесам. И прямо, как человек, прыгающий в воду ногами вперед, «Король Эдуард» исчезает в волнах.
Миноносец тоже тонет. Фьерс, счастливый, улыбающийся, плавает на мостике, который лижут волны. Он слишком слаб даже для того, чтобы страдать. В его жилах нет более ни капли крови. И он засыпает, убаюканный, на груди моря, – с именем Селизетты, как с отходной молитвой, на губах.
…А в это время в Сайгоне, в своей комнате, склонясь перед распятием, m-lle Сильва молится за «всех плавающих, путешествующих»…
Стамбул,
1821 год Этиры.