Второй важный персонаж – шут. В старину именно шуты могли безнаказанно говорить королям всю неприятную правду как она есть и Цветаева сравнивает себя с таким шутом – говорить правду, даже если она и не приятна: «…Как бедный шут о злом своем уродстве, Я повествую о своем сиротстве…» и «…Солдат – полком, бес – легионом горд, За вором – сброд, а за шутом – все горб…». Но согласно легенде у храброго рыцаря Роланда был рог, в который тот мог протрубить в случае опасности, однако не сделал этого вовремя и по сюжету его убили, хотя он и успел один раз позвать на помощь. Звук этого рога услышал его родной дядя король Карл I Великий и отомстил за племянника. Отсюда фраза «некий Карл».
Цветаева признает, что когда становится совсем невмоготу, поэт тоже может протрубить в такой рог, обращаясь к обществу, призывая не оставаться равнодушными: «…Одна за всех – из всех – противу всех, Стою и шлю, закаменев от взлету, Сей громкий зов в небесные пустоты…». И она искренне надеется, что кто-нибудь услышит этот призыв: «…И сей пожар в груди – тому залог, Что некий Карл тебя услышит, Рог!..»
Мне нравится, что вы больны не мной
Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной –
Распущенной – и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.
Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью – всуе…
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!
Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня – не зная сами! –
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце, не у нас над головами, –
За то, что вы больны – увы! – не мной,
За то, что я больна – увы! – не вами!
Легендарное стихотворение создано в 1915 году, стало популярным после переложения его на ноты, став романсом в исполнении Аллы Пугачевой. Лишь спустя годы сестра Марины – Анастасия рассказала семейную историю написания этого произведения.
Оказалось, что посвящено оно Маврикию Минцу – супругу Анастасии, который оказался полностью под властью чар последней. Но не меньшее впечатление на него произвело знакомство и с Мариной. Он ухаживал за обеими девушками, проявляя знаки внимания. Симпатия была взаимной, Цветаева открыто кокетничала с ним, но эмоция не успела перерасти в серьезное чувство, поскольку Маврикий был к этому моменту уже обручен с Анастасией. Отсюда строчки: «…Мне нравится, что вы больны не мной, Мне нравится, что я больна не вами…» – она позволила сестре быть счастливой и отошла в сторону, за что последняя всегда была ей благодарна.
Это небольшое недоразумение стало важным уроком для поэтессы о том, что нельзя мешать настоящим чувствам, особенно, если это твои родные люди. Поэтому она говорит: «…Мне нравится еще, что вы при мне Спокойно обнимаете другую…», «…Что никогда в церковной тишине Не пропоют над нами: аллилуйя!..». При этом, ей несколько жаль, что их отношения не сложились, ведь симпатия Марины была серьезной: «…За то, что вы больны – увы! – не мной, За то, что я больна – увы! – не вами!».
Уединение: уйди
Уединение: уйди
В себя, как прадеды в феоды.
Уединение: в груди
Ищи и находи свободу.
Чтоб ни души, чтоб ни ноги
На свете нет такого саду
Уединению. В груди
Ищи и находи прохладу.
Кто победил на площади –
Про то не думай и не ведай.
В уединении груди –
Справляй и погребай победу
Уединения в груди.
Уединение: уйди,
Жизнь!
Стихотворение написано в 1934 году в период эмиграции Цветаевой. Основной его мотив – одиночество как женщины и как поэта. Она противопоставляет себя всему миру, а одиночество не проклятье, а способ заглянуть поглубже в себя, чтобы быть хорошим художником.
С другой стороны, одиночество и спасение от непонятости и ненужности в реальном мире, утешение поэтесса находила в своей душе. Зачастую обращала больше внимания на неодушевленные предметы: стул, куст, сад и пр., посвящая им стихи, бывала нелюдимой.
Это уже взрослая, сложившаяся лирика совершенно сформировавшегося мастера. И в ней вся Цветаева: мудрая, печальная и покинутая женщина, несчастная, но сдержанная, простая и лаконичная. Стихотворение не сопротивление, а простое принятие и признание реальности, побег в глубины своей души, чтобы там найти утешение.
Душа и имя
Пока огнями смеется бал,
Душа не уснет в покое.
Но имя Бог мне иное дал:
Морское оно, морское!
В круженье вальса, под нежный вздох
Забыть не могу тоски я.
Мечты иные мне подал Бог:
Морские они, морские!
Поет огнями манящий зал,
Поет и зовет, сверкая.
Но душу Бог мне иную дал:
Морская она, морская!
Произведение датируется 1912 годом и входит в сборник «Волшебный фонарь», посвященный Сергею Эфрону. В нем Цветаева рассказывает о происхождении ее имени: от «marinus» – морской. Отсюда тематика моря так часто встречающаяся в творчестве поэтессы.
С морем можно сравнить и ее душу – глубокую, непостижимую, бунтующую. Частые повторы в стихотворении призваны подчеркнуть еще одну лейтмотивную тему – одиночества поэта, которому нет дела до бала, его душа мятежна и неспокойна: «…Пока огнями смеется бал, Душа не уснет в покое…».
В эпилоге произведения поэтесса напоминает, что ее имя значит «морская» – глубокая, одинокая, не понятая окружающими, загадочная и такая же у нее душа.
Облачко
Облачко, белое облачко с розовым краем
Выплыло вдруг, розовея последним огнем.
Я поняла, что грущу не о нем,
И закат мне почудился – раем.
Облачко, белое облачко с розовым краем
Вспыхнуло вдруг, отдаваясь вечерней судьбе.
Я поняла, что грущу о себе,
И закат мне почудился – раем.
Облачко, белое облачко с розовым краем
Кануло вдруг в беспредельность движеньем крыла.
Плача о нем, я тогда поняла,
Что закат мне – почудился раем.
Дата написания стихотворения не известна, но биографы Цветаевой предполагают, что это произошло между 1906 и 1920 годами, предположительно в Коктебеле, где она встретила своего будущего мужа.
Кажущаяся простота произведения обманчива – поэтесса делится с читателем своими чувствами и переживаниями, не вполне осознавая их причины. Идет ли речь о страхе перед взрослой жизнью или просто понимании того, к прошлому возврата нет и она сама теперь навсегда другая – не знает никто. Тем не менее, она пишет: «…Я поняла, что грущу не о нем, Я поняла, что грущу о себе…» – как символ уходящего в прошлое настоящего. Строчка: «…И закат мне почудился – раем…» – аллюзия к безвозвратно ушедшему детству поэтессы, ведь именно детям доступен рай и не доступен взрослым. Об этом же говорит и строчка: «…Облачко, белое облачко с розовым краем Кануло вдруг в беспредельность движеньем крыла…» – прошлое уходит, люди меняются, но им на смену приходит взросление, взрослые проблемы и страх перед неизвестностью.
Финал стихотворения циклично повторяет его общую идею: тоску о минувшем и страх перед будущим: «…Плача о нем, я тогда поняла, Что закат мне – почудился раем».
Маме
В старом вальсе штраусовском впервые
Мы услышали твой тихий зов,
С той поры нам чужды все живые
И отраден беглый бой часов.
Мы, как ты, приветствуем закаты,
Упиваясь близостью конца.
Все, чем в лучший вечер мы богаты,
Нам тобою вложено в сердца.
К детским снам клонясь неутомимо,
(Без тебя лишь месяц в них глядел!)
Ты вела своих малюток мимо
Горькой жизни помыслов и дел.
С ранних лет нам близок, кто печален,
Скучен смех и чужд домашний кров…
Наш корабль не в добрый миг отчален
И плывет по воле всех ветров!
Все бледней лазурный остров-детство,
Мы одни на палубе стоим.
Видно грусть оставила в наследство
Ты, о мама, девочкам своим!
Стихотворение создано в 1907 году и входит в самый первый сборник стихов Цветаевой «Вечерний альбом». На момент его написания поэтессе 15 лет и она чувствует, что детство уже позади и она посвящает произведение матери. Известно, что воспитание в интеллигентной семье наложило серьезный отпечаток на характер Марины: вместо веселых игр со сверстниками – строгость и послушание, вместо ребячества – хорошие манеры, искусство, классическая музыка. При этом, именно в родительском доме матери удавалось создать тот островок безопасности и светлого счастья, который так и не смогла создать взрослая Марина для своей семьи.
Начинается произведение строчкой: «…В старом вальсе штраусовском впервые Мы услышали твой тихий зов…», которая рисует перед читателем картину тихого семейного вечера под звуки вальса Штрауса, музыкальное воспитание девочек, стремление привить им любовь к настоящему искусству. Далее следует признание: «…С той поры нам чужды все живые И отраден беглый бой часов…» означающее, что отныне веселые игры и шалости остались позади, ведь гораздо милее слушать мамин голос и учиться у нее. Не случайна строчка: «…Все, чем в лучший вечер мы богаты, Нам тобою вложено в сердца…» – благодарность маме за то, что она смогла привить им настоящие ценности, показать настоящую красоту искусства.
Однако мама ушла из жизни очень рано, а вместе с ней ушло и детство, и беззаботность юности: «…Все бледней лазурный остров-детство, Мы одни на палубе стоим…» – как символ осиротелости, одиночества и неизвестности перед будущим. Заканчивается стихотворение фразой, полной отчаяния и тоски: «…Видно грусть оставила в наследство Ты, о мама, девочкам своим!».