Смотрите пункт второй настоящей записи. Затем пункт третий. Затем — пункт четвертый. И так далее до тех пор, пока не догадаются этого мастера «обещаний под стенограмму» снять с данной работы…
Пособие для ораторов
Как известно, у нас широко распространены различные совещания, заседания, собрания и т. д. Поэтому каждый товарищ должен уметь при случае выступить и произнести соответствующую речь. И назрела уже необходимость издать пособие для начинающих ораторов. Мы попробовали составить такой труд.
В нашем пособии мы даем образцы выступлений, которые неуместны или мало подходят к тем обстоятельствам, в коих произносятся. Зачем мы это делаем? Исключительно для того, чтобы на этих конкретных примерах наглядно показать читателям, сколь важное значение при публичных выступлениях имеют тактичность оратора, знание обстановки и прочие предпосылки и компоненты той или другой речи.
Допустим, вам предстоит отчитываться в работе, достижения которой невелики или вовсе отсутствуют. Как тут быть? Очень просто: подымайте вопрос на такую принципиальную высоту, чтобы этого вопроса и видно не было на такой головокружительной высоте. Примерно так:
— Товарищи, прежде чем отчитываться в моей работе заведующего баней номер восемь, я должен кратенько остановиться на том положении, которое занимали бани до революции. Всем нам, товарищи, известно, что баня задыхалась в условиях проклятого прошлого. Она задыхалась в собственном паре и была оторвана от широких трудящихся масс.
Многие из нас, товарищи, впервые вымылись только после революции! А с другой стороны, дворянские и купеческие бани, они, товарищи, были в распоряжении шайки эксплуататоров, и эта шайка не подпускала к своим шайкам широкие массы!
Лучше всего условия царизма рисуются в таких цифрах: на каждую моющуюся человеко-единицу до семнадцатого года приходилось по ноль целых ноль-ноль семь мочалко-часов и семь целых ноль три шайко-веников. Пропадаемость белья в предбанниках составляла ноль запятая шесть кальсоно-носков на человека.
(И т. д. и т. д. — с таким расчетом, чтобы из отпущенного на доклад времени осталось не более тридцати секунд.)
— Теперь, товарищи, я закругляюсь и перехожу собственно к работе бани номер восемь. Что? Мое время истекло? Ай-ай-ай, как досадно! Ну что ж, до другого раза, товарищи!.. Ай-ай-ай!..
Как известно, отдельные низовые профсоюзные организации на сегодняшний день мало знакомы с трудящимися, которых они объединяют. И вот, следственно, в дом приходит по поручению профкома оратор, а к кому он пришел и зачем он пришел, — он толком не знает и вследствие этого говорит примерно так:
— Товарищи, от имени местного комитета работников колбасного треста «Кишка тонка» я склоняю знамена перед безвременно усопшим това… Как не усоп? Наверное не усоп? Что же у вас происходит? Свадьба? Так в чем же дело? Пожалуйста!.. От имени месткома могу только сказать, что все мы радуемся этому браку вместе с дорогим нам Феоктистом Семеновичем Пичу… Не Феоктист?.. И даже не Семенович? Как же зовут жениха?.. Ага!.. Так в чем же дело?! Пожалуйста!.. Ермолай Карпович Подтяжкин дорог всем нам как работник и как человек. Поэтому от имени месткома желаю ему и его супруге благополучия и по крайней мере троих детей… Что? Есть? Дети уже есть? Откуда же дети, когда сегодня свадьба у них?! Ах, это они только регистрировали брак сегодня? Поздновато, поздновато — через семь-то лет!.. Но в чем же дело? — пускай так… Наш местком, который предоставил новорегистрированным супругам эту комнату, вероятно, когда узнает, что имеются дети, пойдет им еще раз навстречу и… Как то есть две комнаты? Откуда же у них вторая комната?.. Да это какой номер квартиры? Номер семь?! А мне нужна квартира номер девять, а не семь!.. То-то смотрю: ничего не совпадает! Пичугин — не Пичугин, свадьба какая-то… Дети откуда-то… Ну, я пойду… Может быть, еще застану там гражданскую панихиду… Так, значит, от имени месткома пока, товарищи, пока!
Бывает иногда так, что оратор знает, где и для чего он выступает. Но его, как говорится, «заносит»: вместо высказываний на основную тему, которых от него ждут, он постепенно сползает к проблеме, может быть и актуальной, имеющей право на обсуждение, однако лежащей вне задач данного собрания.
Как пример такого уклонения в сторону мы приводим речь на обсуждении спектакля в одном театре. Эту речь произнес заведующий буфетом — тем самым буфетом, который обслуживает зрителей. Вот дословный текст речи:
— Разрешите мне от лица нашей точки, так сказать, проздравить. Мы очень рады, что при нашем буфете такой организовался симпатичный театр. И ассортимент у вас, — ну, программа, или, как там говорится, номерья, — вполне, как сказать, на уровне прейскуранта.
Но теперь я хочу задать вопрос: как оно дальше будет с кладовкой?.. Да, да, обыкновенная, знаете ли, наша кладовая, где продукты… Значит, продукт у нас для буфета завозится каждодневно. И как, например, антракт, то сейчас зрители кидаются — куда? — ясно, к нашей стойке. Также и сегодняшний день… Я же сам наблюдал: вон гражданка из четвертого ряда съела два пирожных. При ней товарищ, что сидит от нее сбоку, позволил себе бутылку пива плюс бутерброд, — так?.. А знаете, чем это грозит при нашей кладовке?! Нет, это я один знаю!.. Более того: вон с краю сидит товарищ, который даже скушал севрюгу — в смысле порционно, горячего копчения… А как я могу ручаться за данную севрюгу?! Теперь уже только вскрытие может нам показать: была ли она свежая!.. Про разные постановочки и номерья эти имеете привычку рассуждать, а под носом у себя ничего не видите!.. А санинспекция и обратно торготдел — они никаких певиц или там танцев не знают, они спрашивают исключительно с меня! Я уже два раза штраф платил, и дураков больше нет! Если продукты и дальше будут тухнуть такими темпами, то знаете за это куда можно попасть?.. А я для вас ваньку валять не мальчик! Ну, и вот!.. Ясно?!
Достаточно часто в наши дни обсуждаются произведения литературы и искусства — даже в кругах и организациях, по сути своей далеких от процессов созидания подобных произведений. Естественно, что возникла большая нужда в образцах для речей, трактующих вопросы и творения искусства и литературы. Наибольший спрос, само собою разумеется, имеют советы и заготовки для высказываний перестраховочного характера. Всегда ли оратор, выступающий на дискуссии по творческим проблемам, желает быть искренним? Всегда ли это полезно для него лично и для окружающих? Ясно, что не всегда…
Поэтому из образцов критического выступления мы приводим эталон для обсуждения перестраховочного:
— Сегодня, товарищи, мы слушали певца, о котором можно сказать, что он принадлежит к числу лучших исполнителей вокального жанра в нашей стране, но, к сожалению, занимает среди этой славной когорты одно из последних мест. У нашего артиста — прекрасный голос, которым он — увы! — еще плохо владеет. Особенно хорошо звучат у него верха, но порой и в зтом регистре вырываются фальшивые ноты и даже хрипы. Haш певец обладает редкой теперь итальянской вокальной школой «бельканто», хотя полностью освоить все богатство этой системы ему не удалось.
Лучше всего удаются нашему певцу нежные лирические вещи, оставляющие, правда, зрителей холодными, ибо он не умеет исполнять их до конца прочувствованно… Силён также певец и в бурных, темпераментных местах своего репертуара, но проводит их без особого волнения. Надо прямо сказать: да, певец имеет собственную индивидуальную манеру, что, как известно, особенно ценится в любом искусстве! Нельзя, однако, не отметить, что его манера страдает отсутствием своеобразия и оригинальности.
Я считаю своим долгом прямо в лицо артисту сказать мои нелицеприятные суждения, которые, я надеюсь, помогут ему самому разобраться в своих достоинствах и недостатках. А кто же не знает, как это важно для каждого творческого работника?..
Как легко увидит наш читатель, подобный текст речи может послужить также и содержанием письменного или печатного отзыва о явлении искусства, трактуемого здесь.
Внимательные наблюдатели, вероятно, давно уже отметили, что случается и так: тот или иной оратор сообщает слушателям словно бы больше, нежели ему хотелось сообщить, Чаще подобные добавки возникают помимо воли говорящего. Случается даже, что эти дополнения идут во вред самому оратору: они делаются как бы самоопровержениями.
Но не исключены и такие положения, когда оратор сознательно добавляет в виде якобы нечаянных оговорок многое такое, о чем высказываться прямо он не желает. Тут имеет место притворство, более или менее скрытое (по воле говорящего). Мы приводим небольшую речь также и в этой манере, причем предлагаем читателям разгадать самим: нечаянно или нарочно запинается и путает свои мысли данный выступающий?..
— Товарищи, я не хотел говорить, потому что я не умею говорить и мне не надо говорить; но я должен говорить, потому что я не могу не говорить и. мне необходимо говорить, хотя я отвык говорить и боюсь говорить… Товарищи! Все мы счастливы пировать на свадьбе нашего дорогого директора. Вот он сидит — наш старый директор магазина — рядом со своей молодой женой… То есть я не то хочу сказать, что он для нее старый… Он, наоборот, молодой. Можно сказать: он еще щенок… то есть не щенок, конечно, а уже кобель… То есть не в том смысле кобель, что только об этом и думает, а… гм… нда… ну, в общем, лучшего жениха наша новобрачная и не могла бы себе сыскать… То есть не в том смысле, что она их искала все время, а в том только смысле, что он сам на нее наскочил… то есть набежал… в общем — налетел… Вокруг только и видишь, что вместо счастливого брака получается один только брак… То есть я не в том смысле, что у них тоже брак выйдет с брачком… Брачок— он, безусловно, есть, но — где? — у нас в магазине. А в доме у себя наш директор ни за что не позволит этого, дома у него — все самое дорогое и свежее, как все равно его жена свежая… вооб