Я перевела взгляд на оранжерею — из нее неторопливо выходил Герман все с таким же равнодушным и непроницаемым выражением лица.
— Мама! — В глазах Аделины стояли слезы, она порывисто бросилась к Геле в объятия и разрыдалась.
— Что… что случилось, детка? Кто тебя оби… этот парень, да?!
По голосу Гели я поняла, что Герман уже признан виновным и приговорен к смертной казни. Во всем, что касалось ее единственной дочери, моя мачеха всегда теряла разум.
— Он… Кора, где ты его только нашла? — с обидой в голосе спросила сестра. — Со мной никто… никогда… я просто х-хотела, чтобы он нарезал мне р-ро-оз!
— Тебе нельзя волноваться, милая!
— Он… мам… сказал, что цветам лучше в земле, чем в моих руках, но я могу на кладбище взять мертвые розы! И он не нанимался вып-полнять мои капризы. Хам и отстой!
Я умоляюще посмотрела на подошедшего Германа, он явно слышал последние слова Аделины.
— Послушай, парень, ты, кажется, не понял, с кем рядом находишься! — Геля неприязненно смотрела на Германа, но долго его взгляд выдержать не смогла. Как и папа.
— Меня наняла Кора, — нехотя ответил Герман, словно делал одолжение. Еще неясно, кто из этих двоих больше презирал друг друга. — Только она может говорить делать мне что-то.
— Ты…
— Я сама сделаю сегодня большой и очень красивый букет для тебя, — поспешно заговорила я, надеясь погасить конфликт. Этот парень делает все, чтобы его уволили сегодня же! — Аделина, не расстраивайся, пожалуйста. А пойдемте вместе завтракать! У нас есть сырники, оладьи с вареньем.
Я смотрела на Германа, умоляя его пойти на мировую.
— Да, пойдемте, — со вздохом поддержала меня бабушка. — Я и бекона для тебя, парень, нажарила, а то голодный, поди. Не успел приехать, так как кур во щи.
— В другой раз, Кора. — Геля обняла дочь, которая все еще всхлипывала. — А лучше ты приходи к нам на завтраки, тебе пора привыкать к своей среде!
Она взяла Аделину за руку и, едва кивнув мне, пошла по мощеной дорожке обратно к себе.
— К какой среде привыкать? — озадаченно переспросила я, хотя и не ждала уже ответа.
— Она имела в виду, что ты — дочка хозяина этого дома, а я — обслуга, — после ухода «гостей» Герман стал намного разговорчивее. — И мы не должны завтракать за одним столом. Извини, я не знал, что твоя сестра такая психованная.
— Она сейчас очень ранимая. — Я не стала объяснять Герману, что моя сестра беременна и ее реакцию невозможно предсказать. — Пойдем завтракать.
Парень покачал головой.
— Она права, да и я есть не хочу. Пойду осмотрю оранжерею как следует.
Отвернулся и пошел.
Мы с бабушкой переглянулись — ну и характер!
Уже на кухне она не выдержала и спросила:
— Где ты нашла такого бедового на свою голову? Никогда не видела, чтобы на твоего отца кто-то позволял так смотреть. Проблем с ним будет…
Бабушка причитала, я же молча собирала в контейнер оладьи и жареный бекон.
— Ба, у нас была где-то кружка-термос…
— Кора!
— Сама говорила, что мужчина должен есть мясо, — сказала я, уже открывая входную дверь. — Просто отнесу и скоро вернусь. Я быстро.
Герман напоминал мне голодного зверя, который растерзает любого, кто подойдет близко. И все же нам с ним надо держаться вместе, раз уж затеяли эту игру.
Я нашла его в оранжерее, он задумчиво ходил между стройными рядами цветов. Его энергетика давила, забирала воздух из груди, подчиняла себе. И все же я храбро подошла почти вплотную к нему.
— Если ты не идешь к завтраку, то завтрак придет к тебе! — излишне бодро проговорила я. — Ты быстро оголодаешь на свежем воздухе, так что…
Герман удивленно приподнял черную бровь, но все же забрал у меня кружку и контейнер.
— Ты ко всем так добра, кто на тебя работает? — Он присел на ступеньку и скептически посмотрел на контейнер. — Кора, тебе не помешает поумнеть.
— Твоего совета не спросила! — Я возмущенно охнула. — Я пытаюсь быть вежливой, а ты ведешь себя как дикарь! Чем тебе Аделина не угодила?!
— Не люблю лицемерных сучек, она из их числа.
Я чуть не поперхнулась от такой откровенности.
— Она не такая! Она просто хотела цветы!
— Ты ошибаешься, плевать она хотела на твои цветы. И на тебя тоже.
Он замолчал, открыл контейнер и спокойно отправил в рот бекон. Права оказалась бабушка.
— Если ты будешь так себя вести, то вылетишь отсюда и мы ничего не сможем сделать.
— Хочешь прямо сейчас? — без тени улыбки спросил он.
Я не выдержала и, смутившись, отвернулась. Мне даже представить это нелегко, не то что сделать.
— Сюда идет охранник, — негромко предупредил Герман. — Спасибо за еду. Забавно…
— Что? — Я с тревогой следила за крепким мужчиной, который уже входил в оранжерею.
— Женщины никогда не стремились меня накормить. — Он ухмыльнулся. — Все делали, кроме этого.
— А как же твоя мама? — вырвалось у меня.
— Моей мамы давно нет, Кора, — спокойно ответил Герман, но его черные глаза на миг стали еще темнее, превратились в ночь. — Так же, как и твоей, верно?
Я кивнула. От этого странного парня хотелось бежать, но я лишь молча опустилась рядом с ним на ступеньку.
— Мне очень жаль. — Я тихонько коснулась его плеча пальцами. Он, наверное, не заметил. — Ты хорошо ее помнишь?
Ответить он не успел, да я и не уверена, что хотел.
Над нашими головами раздался скрипучий голос:
— Держи, парень, свой паспорт. Босс велел дождаться его вечером.
Герман ожидаемо не ответил, молча убрал документ в куртку.
— А можно мне посмотреть? Я ведь даже фамилии твоей не знаю.
Не думала, что он так быстро согласится, но Герман уже клал свой паспорт мне в руки.
Я медленно открыла его, словно книгу, в которой хранились все самые страшные секреты.
— Герман Орлов… красиво звучит.
Я начала листать пустые страницы, но паспорт у меня тут же отобрали.
— Не пытайся больше меня защищать перед своей семьей, Кора. Это глупо и ничего не изменит.
— Они не должны так с тобой обращаться! Хотя ты совсем не подарок.
— Мама умерла, когда мне было восемь, Кора, — после короткого молчания произнес Герман. — Многие воспоминания уже стерлись, но запах жареного бекона по утрам я никогда не забуду.
Я довольно улыбнулась и, чуть осмелев, взяла из контейнера оладушку.
Папа, бабушка, Геля, сестра, да весь мир может из-за этого парня хоть на ушах стоять, но мы с ним отлично поладим!
Глава 11
Аид
Аид
Кора сидела рядом, держа в руках пустую тару, в которой полчаса назад принесла мне завтрак. Сейчас она разительно отличалась от той девушки, которая пришла в мой подвал пару дней назад, — никакого страха и нервозности, Кора довольно улыбалась, щурилась на солнце и что-то напевала себе под нос.
— Спасибо за еду, но больше так не делай.
— Почему? — Она удивленно распахнула свои вишневые глаза. — Разве я не должна о тебе заботиться, пока ты работаешь на меня?
— Я сам о себе позабочусь, Кора. У тебя на редкость паршивая семья.
Улыбка на нежном лице померкла.
— Ты их совсем не знаешь! Папа… был неправ с тобой, но он очень богатый и влиятельный человек, по-другому он не умеет. И Геля совсем не плохая, а у Аделины… у нее сейчас сложный период.
— Мне плевать на них. Но ты с ними даже не живешь в одном доме.
— Это я сама так решила. — Она смущенно покраснела. Мне почему-то захотелось провести пальцем по ее щеке, проверить, такая ли нежная у нее кожа, как кажется. Или это просто игра света?
— Но ведь не просто так решила. Знаешь ведь, что твой батя ублюдок, раз решил тебя замуж выдать.
— Я не выйду замуж за этого урода! — Она так решительно замотала головой, что мне на секунду даже стало жаль ее. Девчонка уверена, что сможет своей глупой выходкой разрушить мой план и похерить сделку, которая принесет сотни миллионов чистой прибыли.
— Говори, что делать, Кора. У меня не так много времени для тебя сегодня.
— Но мы договаривались… — Она беспомощно смотрела мне в глаза, нежный румянец уже исчез с ее лица. — Папа велел вечером к нему зайти. Если ты не придешь…
— Я приду, не волнуйся. Но днем я уеду. Ближе к делу.
Она не привыкла, что с ней разговаривают резко, чуть поникла, но довольно быстро пришла в себя.
— Оранжереей я займусь сама сегодня. — Кора снова улыбнулась. — Ты сумеешь убрать листья в саду? Грабли держал в руках когда-нибудь?
Уверен, скажи я, что нет, она терпеливо и безропотно попыталась бы научить меня управляться с граблями.
— Не думаю, что это сложно.
— Наш прежний садовник любил по старинке убирать листья. Но, если хочешь, мы можем попросить воздуходувку у папиного завхоза. Я научу ею пользоваться.
— Я сам. И давай грабли, так привычнее.
Она снова улыбнулась, почти по-детски. Глядя на нее сейчас, не так просто было поверить, что час назад она храбро защищала меня от своего идиота-папаши. Хорошая девочка. Даниз не зря ею увлекся.
— Вот здесь у нас весь инвентарь. — Она привела меня к хозяйственной пристройке. — Как работает оранжерея, наверное, не стану тебя грузить, но подкормка и обработка растений на тебе, ладно?
— Без проблем. Я сам возьму грабли.
— И еще мешки, в которые нужно собрать листву.
От Коры пахло цветами — нежный запах, в который хотелось, закрыв глаза, уткнуться, не отпускал меня. Даже когда она убежала к себе в дом, а я остался в саду один.
Примерно в одиннадцать мимо прошла жена Солнцева, старательно пряча от меня глаза. Я давно привык к такой реакции малознакомых людей — они боятся смотреть мне в глаза. Большинство так и не преодолевают свой страх, с этой холеной соской будет то же самое. Первое впечатление о семье будущего родственника полностью совпало с досье, которое собрали на них ребята Артема. Только Кора выбивалась.
Через полтора часа встреча с Севой и его матерью. Лучше бы здесь остался собирать листья, но надо уже выезжать.