Ева залетела обратно в палату, оценила мой путь в два шага и скрылась.
Вот и хорошо, что так быстро оставила свои попытки. Похоже, не быть мне студентом МАМ и так легко не добраться до Гордона, чтобы отомстить…
— Берегись! — Девочка влетела в палату с деревянной двухколесной коляской Фрая, дала маленький круг и бортанула меня ей под колени так, что я шлепнулась на сиденье.
— Погнали! — крикнула она, и мы действительно помчали со скоростью ураганного ветра.
— Это же коляска лекаря! — обернулась я на девочку.
— Дядюшке Фраю Даю все равно она пока не понадобиться. Он спит, потому что с тобой три дня подряд провозился. Надо и тебе такую колясочку сделать! — крикнула Ева и покатила меня по аллее к большому зданию. — Осталась одна минута! Успеем!
Оставалось надеяться, что аудитория находится на первом этаже.
— Ева?! — испугалась я, когда девочка резко развернула коляску перед ступенями академии и потащила ее за собой задом наперед. — Ты не надорвешься?
— Надорвет живот папа от смеха, если я продую спор, — даже не запыхавшись, крикнула девочка.
Лихо пересчитала коляской со мной три ступени и снова развернула меня лицом к дверям академии.
Величественная МАМ выглядела роскошно, словно дворец. Огромные двери приглашали в просторный холл, но я успела охватить все великолепие одним смазанным взглядом.
Я еще никогда не встречала никого решительней этой девочки. Даже Гордон не шел ни в какое сравнение с этим ангелоподобным тараном.
От нее словно фонило энергией. Даже полудохлая я чувствовала себя странно бодрой около малышки.
— О нет! — отчаянно воскликнула Ева и лишь ускорилась. — Время заканчивается!
Красная дверь аудитории в конце коридора закрывалась прямо на глазах. Громко и издевательски скрипя, медленно, будто насмехаясь, она оставляла всю меньшую щелочку для моего будущего в академии.
Ничего. Если не получится добраться до Гордона так, я смогу по-другому. Мия умерла, теперь я могу быть кем угодно: хоть Сворски, хоть Дворски.
Но, кажется, тут только я прорабатывала другой план. Ева проигрывать не собиралась. Это я поняла, когда девочка на всей скорости врезалась коляской в дверной проем так, что я вылетела из коляски и проскользила по полу.
— Удачного дня! — пожелала девочка напоследок.
Дверь громко захлопнулась. Я бы даже сказала — оглушительно в этой воцарившейся в аудитории тишине.
Я с трудом подняла голову и посмотрела направо, щурясь от яркого света магических светильников под потолком. За столами, насколько хватало глаз, сидели молодые парни в темно-синей форме. На мне была такая же, но я и не подозревала, что она так отлично смотрится.
Хотя что удивляться? Сейчас на мне все смотрится как на швабре.
— Кто это?
— Что за лысый?
— Он маг или анатомическое пособие?
Встать сама я не могла. Как только Ева скрылась за горизонтом, меня будто силы покинули. Зато девочка спор выиграла — нечего сказать!
Вот только как я буду учиться? Сейчас я могу только присутствовать.
— С-сворски? — вопрос раздался с преподавательской трибуны.
— Сворски? — пораженное эхо пронеслось по аудитории. — Это тот самый Сворски? Не может быть!
— Это он крутил романы с шестью наследницами известных родов одновременно? Он?!
— Да не может быть! Я видел его магфото. Девчонки не зря теряли голову.
— Так, может, его за это и…
— Вот в это? Превратили?
— Больше никогда не заведу роман.
— А ты что думал, обманывать столько влиятельных людей и выйти сухим из воды? Для богатых пап их дочки словно редкие драгоценности. Будут они терпеть такое!
Дальше все смешалось в один оглушающий гул. Не разобрать ни слова. Казалось, всех невероятно взбудоражила новость и мой вид.
Но кто я? Ловелас тряпочный? Шесть за раз? Боги, я не оправдаю репутацию Сворски, придется ему меня простить. Если, конечно, он еще жив, имея такое прошлое.
А что профессор? Почему не угомонит?
Я подняла голову и взглянула налево на трибуну, где махал руками и очень тихо призывал к тишине пожилой профессор с замотанным шарфом горлом.
М-да, понятно. На него рассчитывать не приходится.
Внезапно рядом возникли ноги, а потом еще одни с другой стороны. Позади тоже раздались шаги.
— Давайте, парни. Раз, два, взяли!
О, это же мои старые знакомые, благодаря которым я теперь Сворски: брезгливый, сочувствующий и любопытствующий.
— Да что тут брать, один бы поднял! — проворчал брезгливый, оставляя меня на двоих.
У него были короткие розовые волосы и розовые брови! Атас! Вот это я была одной ногой в могиле, что тогда не заметила.
— Вроде после лазарета, а выглядит не лучше, — заметил любопытствующий.
Лысый как коленка. Братюня! Хоть не я одна с такой стрижкой.
— Дышит зато размеренней! — с видом знатока сказал сочувствующий.
Рыжий, кудри мелким бесом и асимметричные глаза.
Все трое были такие разные, что я на миг засмотрелась. Очухалась только тогда, когда меня усадили за стол, зажали с боков между собой, чтобы не заваливалась, и сказали:
— Что делать, придется с тобой нянькаться, Сворски. Тебя к нам в комнату заселили, — сообщили шепотом мне.
И Сворски так выделили заговорщически, чтобы было понятно. Они-то знают, что притащили скелетона, чтобы выжил, а вот весь мир должен блаженствовать в неведении.
Розовый, рыжий и лысый. И я с коротким ежиком на макушке.
О да! Я прекрасно вписываюсь в эту компанию!
— Вы даже в таком состоянии не можете обойтись без внимания, Сворски! — недовольно пробормотал преподаватель, поправляя шарф.
От него веяло даже не предвзятым отношением, а чем-то глубоко личным. То, как он смотрел на меня, как не спешил на помощь только что выдранному из лазарета больному, о многом говорило.
Да я была бы только рада, если бы меня не замечали! Правда. Но не получается.
Даже это трио не смогло пройти мимо меня. Еще и выдали перед магистром Рейвом за великого бабника, испугавшись, что испущу дух. А теперь, похоже, решили взять шефство — вон как плечами подпирают.
Что-то мне подсказывает, что именно они похлопотали, лишь бы я с ними в комнате оказалась. Не знают, бедолаги, что подселили к себе девушку и организовали и мне, и себе целый ворох проблем.
Что ж, уж я-то постараюсь не подвести удачу и удержать маску Сворски, пока не поквитаюсь с Гордоном. И пусть мне достался образ бабника, которого как следует проучили, может, оно и к лучшему. Этого парня никто не любил, близко не общался, а значит, с этой стороны мне разоблачение не грозит.
— Осторожней с профессором Тирком. Ты растоптал его внучке сердце, а она все равно о тебе только и говорит, — доверительно шепнул рыжий и кудрявый, тот самый сочувствующий.
Я еле заметно кивнула, подумав: сколько же Сворски обидел дочерей, сестер и внучек магов из академии? Жизнь здесь точно не будет сладкой! Еще повезло, что трио за меня, потому что знают, что я не бабник, а то не видать мне поддержки.
С другой стороны, без них я бы никогда не проникла сюда под видом этого охотника на женские сердца. Может, и додумалась бы добраться о Гордона через академию, но точно выдала бы себя за кого-то незаметного и без славы на всю страну. А еще бы подготовилась по всем фронтам, чтобы не разоблачили. Наварила бы зелий, закупилась бы магическими капсулами…
Но судьба велела импровизировать, что мне и придется делать.
— Итак, раз Сворски любезно дал мне оставшуюся часть пары в распоряжение, представлюсь. Я профессор истории — Виморт Тирк, кхэк-кхэк, — произнес и закашлялся профессор. — И сегодня никто не отчислен.
Сожаление так и прокатилось волной по залу. Кажется, что на меня смотрели все, кроме розового, рыжего и лысого.
Чую, что жизнь в академии мне предстоит веселая. Хотя кого и стоило гнать взашей из заведения, так это Гордона. А ведь меня тоже обманули безупречные манеры, кристально-чистая репутация и внешний вид мужчины. Такого гада нужно еще поискать. Про себя я даже называла его главгад. Звучит как должность, но очень ему подходит.
Сворски был словно молодая копия Гордона, только куда как менее извращенной и умной, потому что о его похождениях знали все. А вот о мерзавце профессоре — никто.
Короткий стук в дверь, резкий рывок, и в проеме показался мой оживший кошмар — Гордон Рамзи.
Ропот прошел по аудитории. Со всех сторон вскрикивали:
— Это Рамзи! Сам Рамзи!
— Вау! Я и не мечтал увидеть его в первый день учебы!
— Мой кумир!
И только я одна рвала взглядом на части патлатого кумира молодежи.
— Профессор Тирк, позвольте мне провести посвящение мальцам. Я слышал, этот курс особенный… — И Гордон так многозначительно начал искать взглядом среди адептов кого-то. Через три секунды поняла: меня.
Леденящий душу холод прошелся по позвоночнику.
Все, мне конец!
Такая самонадеянная, я совсем забыла, что это адепты легко примут меня за парня, потому что все выпуклости стали почти впуклостями, а вот главгад прекрасно знал, какая я даже в таком виде.
Сейчас тело чуть окрепло, стало чем-то средним между моей нормой и высушенной версией меня в его хрустальном гробу, но для него узнаваемо!
— Сворски? — Гордон обратился ко мне, как к приятелю, громко и издалека. — Выглядишь… невыспавшимся!
Все внимание снова мне одной. Еще издевается!
Раз узнал, то сразу сказал бы, так нет, цирк для потехи устроит?
Руки под столом сжались в кулаки, что не укрылось от парней рядом. Я так и почувствовала немое удивление и два скошенных в мою сторону взгляда.
Эта скотина всегда виртуозно издевалась надо мной и моей семьей. Может, хоть попытаюсь разоблачить его здесь? Может, хоть кто-то усомнится в нем и скинет с личного пьедестала кумира? А то тошно же слушать, какой этот гад распрекрасный, когда проткнешь — а из него гниль польется.
Мой отец тоже верил ему безоговорочно. И братик души не чаял. И где они сейчас? Кормят червей!