«Признать Айшу дочерью полка, взять ее с собой в Россию и принять на себя все заботы о ее воспитании и благосостоянии ко времени совершеннолетия ее».
Офицеры собрали приличную сумму денег, на которую приобрели девочке одежду, обувь, большой сундук с провиантом и игрушками. В связи с предстоящим штурмом держать девочку в полку было опасно, поэтому ее пришлось временно передать монахиням местного женского монастыря.
Вскоре в полевой госпиталь поступила первая партия раненых, командование распорядилось отправить их в Варшаву, где на постоянной основе квартировал Кексгольмский полк. Айшу решили отправить в Польшу, где полк стоял постоянно, с сопровождающими.
Османский султан Абдул-Хамид II 19 февраля согласился подписать мирный договор. Пакт заключили в местечке Сан-Стефано в западной части Константинополя (ныне стамбульский район Ешилькёй). Турецкая официальная пресса опубликовала воззвание Абдул-Хамида к народу, объясняющее необходимость заключения мира с русскими:
«Наш милостивый и победоносный государь на этот раз совершенно один вышел из борьбы победителем неверных собак. В своей неимоверной благости и милосердии он согласился даровать нечистым собакам мир, о котором они унижено просили его. Ныне, правоверные, вселенная опять будет управляться из Стамбула. Брат повелителя русских имеет немедленно явиться с большою свитою в Стамбул и в прах и в пепел, в лице всего мира, просить прощения и принести раскаяние».
Вот такой интереснейший образчик восточной хитрости «для внутреннего пользования». Султан в информации для подданных перевернул все с ног на голову, обернул разгромное поражение своей победой, а триумфальный визит великого князя Николая Николаевича преподнес как визит по требованию Абдул-Хамида.
Как бы то ни было, война закончилась, и в 1878 году Кексгольмский полк вернулся в Варшаву. Здесь своих многочисленных «отцов» с нетерпением ждала Айша.
Примерно через год состоялось крещение турчаночки (так девочку называли солдаты) в православную веру. Окрестил Айшу полковой священник о. Стефан Мещерский, а на обряде присутствовали все офицеры полка.
Девочку нарекли Марией в честь императрицы Марии Александровны, ее крестным отцом стал поручик Константин Коновалов, крестной матерью – Софья Алексеевна Панютина, супруга командира полка Всеволода Федоровича Панютина. Девочка вошла в церковь как Айша, а вышла как Мария Константиновна Кексгольмская.
Сразу после крещения состоялось офицерское собрание, посвященное дальнейшей судьбе Марии. Был сформирован опекунский совет в составе ее крестного отца Константина Николаевича Коновалова, капитанов Александра Константиновича Райхенбаха и Петра Ивановича Толкушкина, штабс-капитана Якова Ивановича Петерсона. Председателем опекунского совета назначили Райхенбаха.
Для материального содержания дочери Кексгольмского полка был создан специальный фонд, куда каждый месяц поступал один процент от жалования всех офицеров. Также каждый офицер обязался вносить в фонд Марии 10 % от возможных наград и поощрений. Отдельной строкой прописали доходы офицеров с карточной игры – военные пообещали давать по 10 копеек от любого выигрыша больше этой суммы. Таким образом к совершеннолетию Марии сформировался бы солидный капитал, который она могла бы получить.
Но самым главным было то, что командир полка генерал-майор Всеволод Федорович Панютин принял девочку в свою семью. И он, и его супруга Софья Алексеевна сильно привязались к ребенку и относились к ней как к родной дочери.
В августе 1879 года Кексгольмский полк посетил император Александр II. Принимали государя в офицерской гостиной, и его величество обратил внимание на фотографию девочки на стене. Государь с удивлением спросил, кто это. Офицеры рассказали императору историю Марии и от имени всего полка попросили помочь «их дочери» получить место в Варшавском Александро-Мариинском институте благородных девиц. Взволнованный Александр II заявил, что сделает все возможное и будет лично просить императрицу об этом.
Государь не забыл о данном обещании. Уже в конце лета 1879 года в полк пришло письмо от императрицы Марии Александровны, в котором Мария Кексгольмская была определена в институт благородных девиц как личная пансионерка ее императорского величества.
Когда Марии исполнилось девять лет (примерно, так как точной даты рождения девочки никто не знал), в 1883 году, она поступила в учебное заведение, которое наметили для нее «отцы».
За обучением Марии следил весь полк. В офицерской гостиной даже вывешивали баллы, которые получила девочка, а генерал Панютин регулярно наведывался в институт, чтобы узнать, как поживает воспитанница. Постоянно посещали Марию и ее опекуны, и простые офицеры полка. Все привозили гостинцы – пряники, конфеты, игрушки, цветы.
Мария училась хорошо, отличалась примерным поведением. Когда одноклассницы «приглашали ее к шалостям», отвечала: «Вам все равно, а за меня будет краснеть весь мой полк». Обожала рукодельничать, стала лучшей ученицей по шитью и вышивке. Вышитые платочки дарила приходившим в гости офицерам, для них это был невероятно важный подарок, который хранят всю жизнь.
В возрасте 16 лет Мария успешно выпустилась из Александро-Мариинского института. Это событие отметили в офицерском собрании Кексгольмского полка, где девушке преподнесли бриллиантовый браслет стоимостью в несколько сотен рублей.
Побыв еще немного в полку, Мария отправилась в город Луцк, где, вышедши в отставку, проживал генерал Панютин с крестной матерью девушки, Софьей Алексеевной Панютиной.
Связей с Кексгольмским гренадерским полком Мария не оборвала, регулярно получала письма от офицеров. Осенью 1890 года полк участвовал в Волынских маневрах, на которые прибыла императрица. Мария Кексгольмская находилась на трибуне и обратила на себя внимание ее императорского величества. Царица с большим участием пообщалась с дочерью полка и пригласила в царскую ставку. Церемониальный марш Кексгольмского полка Мария смотрела уже из императорского ложа вместе с государем Александром III и императрицей Марией Федоровной. В следующем году на святки Мария побывала в Варшаве, где, разумеется, посетила родной полк. Офицеры устроили в ее честь бал и спектакль.
Один из офицеров, Борис Адамович, всего на пару лет старше Марии, писал в своих воспоминаниях:
«В нашей офицерской среде было какое-то отеческое чувство, которое исключало всякий намек на ухаживание, претящее чувству и сознанию родства. Маша была для нас дочерью полка, то есть – сестрой».
Если в Кексгольмском полку офицеры избегали ухаживаний за Марией, то на представителей других соединений это «правило» не распространялось. В 1891 году семнадцатилетняя турчаночка начала общаться с корнетом Александром Шлеммером, который служил в 33-м драгунском Изюмском полку, расквартированном в Луцке.
На следующий год Александр прибыл в расположение Кексгольмского гренадерского полка и на офицерском собрании попросил у кексгольмцев «руку их дочери». Офицеры, посовещавшись, дали разрешение.
Свадьба состоялась 4 ноября 1891 года в Варшаве, в храме Александровской крепости. Бракосочетание Марии Кексгольмской и Александра Шлеммера стало огромным событием для русской общественности Варшавы. В церкви яблоку негде было упасть, Мария и Александр получили более 300 поздравительных открыток, писем и телеграмм.
Своего представителя прислал шеф полка, император Австрии Франц Иосиф I, подаривший невесте крупный золотой браслет, украшенный бриллиантами. Драгоценный браслет подарила Марии и ее венценосная тезка, императрица Мария Федоровна. Но самый большой презент сделал Кексгольмский полк – офицеры преподнесли барышне собранные за годы 12 тысяч рублей. По тем временам – немалая сумма, но самое поразительное, что офицеры собирали деньги много лет буквально по копеечке.
Приглашение на свадьбу было отправлено и солдату Михаилу Саенко. К сожалению, он не смог прибыть, но отправил турчаночке телеграмму:
«Покорнейше прошу передать мое сердечное поздравление новобрачным. Желаю им счастья и благополучия. Общество дорогого полка благодарю за приглашение и поздравляю с семейным, радостным праздником. – Запасный рядовой Кексгольмского полка Михаил Дмитриевич Саенко».
Сразу после свадьбы корнет Шлеммер увез молодую супругу в свое имение Дубно в Орловской губернии. Однако Мария регулярно гостила у своих дорогих «родителей».
Став вполне состоятельной помещицей, Мария Константиновна щедро жертвовала деньги лазарету Кексгольмского полка, куда поступали раненые солдаты.
Шлеммеры переехали в Москву. К тому моменту в семье было двое детей – Павел и Георгий.
Через два года началась Первая мировая война, и в августе Кексгольмский полк должен был выступить в поход. Мария Константиновна, которой уже было 40 лет, просто не могла оставаться в стороне от событий, сотрясающих ее любимую страну, ее полк-семью.
Мария Шлеммер стала сестрой милосердия и самоотверженно выхаживала раненых. В лазарете им. Великого князя Николая Николаевича Марию Константиновну прозвали «Нет ли кексгольмцев?»: такой вопрос она неизменно и с огромным волнением задавала при поступлении в лазарет новой партии солдат. Мария лечила всех, не боялась ни язв, ни ран, ни разрывающего душу кашля, что привело к тяжким последствиям – женщина заразилась туберкулезом. Пройдя сложное лечение, ослабленная, исхудавшая сестра милосердия снова заступила на пост.
Октябрьскую революцию Мария встретила во Владикавказе. Треволнения и страдания привели к обострению болезни. Женщину отправили в туберкулезный санаторий в Сочи, где в июне 1918 года она узнала страшную новость – погиб ее старший сын Павел, вступивший с началом Гражданской войны в Добровольческую армию.
В 1920 году Мария отправилась в Новороссийск, где находился ее муж, офицер армии Врангеля. Оттуда они переправились в Ялту, где Мария лечилась от туберкулеза, а Александр от тифа. Увы, победить болезнь Марии Константиновне не удалось, она умерла 20 августа 1920 года в возрасте 46 лет, а через два месяца в Севастополе большевики расстреляли ее 54-летнего мужа.