Толпа людей глазеет на плачущую девушку, которую собираются продать с торга, но в этой стране Благонравных мужей «деньги ценятся как жизнь», и никто не желает помочь ей, выкупить ее и отпустить на свободу (и это в стране, девизом которой является «в добрых делах ты себя совершенствуй»!).
Но уже в описании этой страны намечаются элементы той позитивной критики, которую мы находим в рассказе о царстве Благородных и стране Чернозубых.
Выступая против начетничества и ученого педантизма, господствовавших в цинском Китае, против схоластичности и узости тем экзаменационных сочинений, Ли Жу-чжэнь говорит о необходимости борьбы за подлинное знание, за освоение естественных и социальных наук. Такая позиция автора была выражением протеста передовых людей времени и против состояния современной им науки, и против политики средневековой замкнутости, проводимой маньчжурским двором. Ли Жу-чжэнь считает, что нельзя ограничиваться изучением конфуцианских канонов и комментариев к ним, нельзя прикрывать «ученой речью» и громкими фразами свое полнейшее невежество, нужно воспитывать специалистов в различных областях науки.
В эпоху, когда жил Ли Жу-чжэнь, в эпоху зарождающегося капитализма, математики, юристы, медики нужны были стране в такой же степени, как и историки, филологи, писатели, поэты, художники и музыканты. Вот почему в описании страны Благонравных мужей имеется и положительная оценка: жители этой страны сдают экзамены не только по предметам, действительно входившим в программу экзаменов в цинском Китае (литература, история и стихосложение), но и по фонетике, музыке, живописи, законодательству, математике, медицине и т. д. (глава 24).
Развитием положительной линии, намеченной в рассказе о стране Благонравных мужей, и в то же время антитезой стране Белолицых, где красивая видимость скрывает пустую сущность, является страна Черно зубых.
Здесь люди некрасивы, вид у них – как говорит До Цзю гун – «очень уж мерзкий», но они-то и являются носителями истинного знания. Здесь женщины получают такое же образование, как и мужчины, и хотя их не допускают на государственную службу, они тоже сдают экзамены. Очень характерен эпизод, о котором рассказывает Линь Чжи-ян: «…я решил захватить с собой пудру и помаду – лица-то здешних жительниц чернее угля. Я не предполагал, что в этой стране девицы вовсе не употребляют ни пудры, ни помады… Оказывается, наибольшим спросом здесь пользуются книги!»
Ли Жу-чжэнь всячески подчеркивает тягу жителей страны Чернозубых к знанию. Образы двух девушек из этой страны, Тин-тин и Хун-хун (особенно Тин-тин), запоминаются благодаря их эрудиции, их способности к самостоятельному мышлению, глубокому интересу к науке, искусству в споре, находчивости, критическому отношению к признанным авторитетам. Ведь не случайно оказываются посрамленными в споре с ними и Тан Ао, и До Цзю гун, постоянно вспоминающие об этом позоре и настолько им потрясенные, что они вначале даже не решаются заглянуть в училище в стране Белолицых, боясь и здесь наткнуться на подобных знатоков. И не случайно то, что любимец автора – почтенный, добрый и умный До Цзю гун держится в беседе с девушками как самолюбивый мальчишка, начинающий дерзить, когда его уличают в невежестве. Все это сделано автором для того, чтобы подчеркнуть умственное превосходство девушек из страны Чернозубых [553], чтобы сделать еще более четким контраст со страной Белолицых и подчеркнуть мысль о том, что в человеке важна не его внешность, а сущность, что он ценен не только своими знаниями, но и моральными качествами.
Какие же моральные качества ценит Ли Жу-чжэнь в человеке? Мы знаем, что он ненавидит двуличность, ложь, скупость, педантизм, тупое самодовольство и ограниченность недоучек и педантов-начетчиков. Что же ценно в человеке, кроме учености? Ответ на это мы находим в главах 11 и 12, в которых описано царство Благородных. Это своеобразная Утопия – страна, о жителях которой соседние государства говорят, что они «уступчивы и никогда не спорят», страна, «где знают и ценят этикет», девизом которой являются слова «только добродетель драгоценна», где государь под страхом строгого наказания запрещает подданным подносить ему какие-либо драгоценности, где все жители – «безразлично, богатые ли они и знатные или бедные и простые люди – в своем поведении и речах почтительны и вежливы», т. е. это действительно царство Благородных.
Вспомним хотя бы, как необычно совершаются здесь торговые сделки: покупатель повышает цену, а продавец ее понижает [554]. И так ведут себя не только богачи и знать, но и стражник и простой солдат [555].
Для понимания того морального идеала человека, каким представлял его себе Ли Жу-чжэнь, интересны и образы министров царства Благородных, и описание их скромного жилища.
Простой и скромный образ жизни, а не мотовство и скупость, – вот к чему звал Ли Жу-чжэнь [556], воочию убедившийся в годы непрекращавшихся народных волнений и восстаний в том, как пагубно отражаются на жизни народа излишества и прихоти двора.
Выступая против расточительства, против показного блеска, сутяжничества, корыстолюбия, лицемерия и лжи в человеческих отношениях, Ли Жу-чжэнь создает свой идеал «истинно-благородного мужа», который сможет исправить общество.
С каких бы позиций ни рисовали этот идеал министры царства Благородных («Если б благородные мужи… почаще увещевали бы своих земляков, говорили бы им… что надо вернуться к простоте и скромности древних… Если бы благородные мужи, разумно пользующиеся дарованными им благами, почаще бы наставляли своих земляков… то дух мотовства и излишеств сам бы собой исчез, все вернулись бы к простому и скромному образу жизни…»), уже сама постановка вопроса о том, что нужно исправить общественные нравы, надо бороться с теми, кто презирает бедных и пресмыкается перед богатыми [557], со всем этим засилием торжествующих невежд, высокомерных тунеядцев и гнусных ростовщиков, прогрессивна. Возглавить эту борьбу, исправить нравы, осуществить принципы мудрого и гуманного правления призван идеальный правитель, каким показывает Ли Жу-чжэнь князя страны Сюаньюань (глава 38). Этот князь «отличается мудростью и добродетелью. Со всеми соседними странами у него дружественные отношения, он с готовностью откликается на всякую просьбу о помощи и охотно выступает как примиритель, когда между той или иной страной возникают споры. Благодаря его усилиям предотвращено немало войн и сохранено много жизней».
Таковы черты идеального монарха – «благородного мужа» на троне.
О том же, в чем Ли Жу-чжэнь видел задачи этого правителя, говорит Тин-тин, собирающаяся вместе с Жо-хуа управлять царством Женщин (глава 68): «наш долг будет заботиться об уничтожении зла и процветании добра; вместе с правителем мы будем заботиться о мирной жизни всего народа, будем пресекать злодеяния. Наше участие потребуется и в таких делах, как отстранение от власти коварных царедворцев и выдвижение мудрых и достойных сановников, мы будем добиваться правосудия и уважения к законам…»
Эти принципы идеального правления осуществлены в царстве Благородных и стране Сюаньюань.
Прекрасные душевные и деловые качества народа царства Женщин [558], как и душевные качества и ум наследницы престола Жо-хуа, являются залогом того, что и в этом царстве удастся осуществить идеальное правление. До воцарения же Жо-хуа царство Женщин является ярким примером деспотического правления. Правитель его показан как бездушный себялюбец, готовый пожертвовать благом народа для удовлетворения своей прихоти. (Когда Тан Ао предлагает расчистить реку, чтобы предотвратить наводнения, причиняющие неисчислимые бедствия и страдания народу, но требует, чтобы за это отпустили Линь Чжи-яна, которого правитель царства Женщин избрал своей первой любимицей, правитель на это не соглашается. Более того, он приказывает стрелять в толпу людей, собравшихся у дворца и умоляющих его подумать о их судьбе. До Цзю гун с полным основанием говорит, что этот правитель «только и думает о разврате и совсем не заботится о благе народа»).
Помимо прямой сатиры, в главах, повествующих о царстве Женщин, имеются намеки на политику одурачивания народа, проводимую цинским двором, желавшим во что бы то ни стало удержать народ в состоянии невежества, темноты и отсталости. (Вспомним, как в главе 36 Тан Ао рассказывает До Цзю гуну, что «местные жители не имеют представления об орудиях для углубления дна реки», потому что их правитель, боясь народных восстаний, запретил пользоваться острыми орудиями, и ножи там делают из бамбука).
Здесь имеет место и завуалированная критика чиновничьих нравов (глава 34, в которой рассказывается, как Тан Ао и До Цзю гун ходят со своей жалобой из учреждения в учреждение, из ведомства в ведомство).
Среди сатирических приемов Ли Жу-чжэня следует упомянуть и об использовании им аллегории. Выступая против людских пороков, бичуя нравы современного ему общества, Ли Жу-чжэнь с особенным негодованием пишет в последних главах романа о пьянстве, несдержанности, сладострастии и стяжательстве. Символами этих отвратительных автору пороков в романе являются четыре колдовских лагеря – четыре аллегорических абстракции. В этих лагерях все рассчитано на то, чтобы «расслабить волю (человека), опутать его, заманить в ловушку, и достаточно человеку хоть мало-мальски поддаться соблазну, как он будет в конце концов непременно схвачен». Так и в жизни – говорит этой аллегорией Ли Жу-чжэнь, – стоит человеку очутиться во власти соблазна и позволить этому соблазну превратиться в привычку, сделаться страстью – ему нет спасения! Не все эти соблазны одинаково страшны; труднее всего бороться со сладострастием и особенно со стяжательством. Недаром в описании атаки на эти четыре лагеря Ли Жу-чжэнь показывает, что легче всего бороться с лагерями «Пьянство» и «Несдержанность», лагеря же «Сладострастие» и в особенности «Стяжательство» почти неприступны и непобедимы. Колдовская сила лагеря «Стяжательство» держится на жадности людей к деньгам, к наживе, к богатству, к роскоши и прочим соблазнам. Описание этого лагеря – блестящая сатира на корыстолюбцев, особенно типичных именно для эпохи зарождающегося капитализма, в какую жил Ли Жу-чжэнь.