Тогда Тан Ао рассказал ему, что случилось с Ур. Перестав плакать, Сюй Чэн-чжи начал благодарить его за спасение невесты.
– Если заставу так охраняют и тебе никак нельзя выйти за нее, то что же нам тогда делать? – спросил Тан Ао.
– За эти годы, – ответил Сюй Чэн-чжи, – я изощрил всю свою изобретательность, но ничего не мог придумать. Теперь, когда выпал такой редкий случай и вы так неожиданно приехали сюда, я умоляю вас, дядя, помочь мне!
– Мне приходилось наблюдать, что когда здесь за заставу выносят гроб с покойником, то его не обыскивают, – сказал До Цзю гун. – Какие бы ни были строгие порядки, все-таки не может быть, чтобы решились открыть гроб. Почему бы вам не притвориться мертвым, и мы вынесем вас в гробу за заставу. Чем плох такой замысел?
– Замысел-то хорош, – ответил Сюй Чэн-чжи, – но если у стражников возникнет подозрение или им дадут знать о моем исчезновении, то они обязательно откроют гроб, и что тогда мы будем делать?
– По-моему, вот что надо сделать, – сказал Линь Чжи-ян. – С наступлением темноты пусть зять взвалит вас себе на плечи, соберется с силами и перепрыгнет через городскую стену; ни человек, ни черт его не заметит; это и просто, и быстро, – чем плохо?
– Почтенный Тан хотя и умеет высоко прыгать, – возразил До Цзю гун, – но разве он сможет поднять такую тяжесть? Если он взвалит себе на спину человека, то, пожалуй, ему и не прыгнуть.
– Тяжесть меня не испугает, – сказал Тан Ао. – Но я боюсь, не слишком ли высока городская стена, смогу ли я перепрыгнуть через нее?
– Ну, если вы справитесь с грузом, то остальное легко разрешить, – ответил До Цзю гун. – Даже если стена окажется высокой, то всегда найдется такое место, где перед ней и позади нее будут расти большие деревья. И если будет слишком высоко, то вы сможете сначала прыгнуть на дерево, а с него уже перепрыгнуть на стену.
– Все это надо будет делать только ночью, – сказал Тан Ао. – Хорошо было бы, племянник, если бы ты сейчас проводил нас к городской стене, чтобы я смог изучить дорогу, тогда ночью мне будет легче действовать.
– А каким образом вы овладели искусством прыгать? – заинтересовался Сюй Чэн-чжи.
Тан Ао рассказал ему, как он вкусил волшебную траву некунцао. После этого, уплатив за чай, они вышли из чайной.
Сюй Чэн-чжи окольными путями провел трех своих спутников на окраину города. Городская стена там была не выше четырех-пяти чжан, кругом было тихо и спокойно, и Тан Ао убедился, что ночью здесь можно будет привести в исполнение замысел Линь Чжи-яна.
– Поскольку сейчас здесь никого нет и стена не очень высока, почему бы тебе, зять, не поупражняться в прыжках с этим молодым человеком на спине, чтобы ночью было легче перепрыгнуть, – предложил Линь Чжи-ян.
– Верно, шурин! – ответил Тан Ао и взвалил на спину Сюй Чэн-чжи. Затем он весь напрягся и с легкостью вспрыгнул на стену. Оглянувшись по сторонам, он увидел, что вокруг не было ни души, только всюду виднелись заросли сливовых деревьев.
– У тебя остались какие-нибудь нужные тебе вещи в твоем жилье? – спросил он Сюй Чэн-чжи. – Если нет, то поскольку мы уже за пределами города, почему бы не бежать сейчас?
– Письмо, написанное кровью, у меня с собой, а без остальных вещей я вполне могу обойтись, так что я готов следовать за вами, – ответил Сюй Чэн-чжи.
Тан Ао поманил рукой До Цзю гуна и Линь Чжи-яна; поняв, чего он хочет, те пошли к выходу из города. Тан Ао без труда спрыгнул со стены. За ним соскочил и Сюй Чэн-чжи.
Некоторое время спустя их догнали До Цзю гун и Линь Чжи-ян. Добравшись до джонки, они тотчас же велели поднять паруса.
Сюй Чэн-чжи снова и снова принимался благодарить Тан Ао за свое спасение.
Войдя в женскую каюту, Тан Ао рассказал Сыту Ур о том, что было с Сюй Чэн-чжи и почему он так вел себя, а та, узнав правду, очень обрадовалась.
Тан Ао тут же уничтожил купчую на Ур и стал советоваться с Сюй Чэн-чжи, как им вернуться на родину.
– Пожалуй, вам лучше всего пока поехать с нами, – сказал До Цзю гун. – Если встретим джонку, хозяин которой будет мне знаком, то вы вернетесь на ней в родные края, и тогда мы все будем спокойны.
Сюй Чэн-чжи утвердительно кивнул головой.
Через несколько дней они прибыли в страну Двуликих. Тан Ао хотел прогуляться, но Сюй Чэн-чжи, боясь, что зять государя послал за ним погоню, не решился сойти на берег.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Тан Ао отправился вместе с До Цзю гуном и Линь Чжи-яном. Они прошли уже несколько ли, но ни города ни людей не было видно.
– Я себя плохо чувствую, – сказал До Цзю гун, – боюсь, что на обратный путь у меня не хватит сил. Простите, но мне придется вас покинуть.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Тан Ао и Линь Чжи-ян отправились дальше, а До Цзю гун вернулся на джонку. Так как у него очень болели ноги, он принял лекарство и незаметно для себя заснул. Когда он проснулся, боль в ногах совсем прошла. Он зашел в переднюю каюту, где был Сюй Чэн-чжи, и стал беседовать с ним. Тем временем возвратились Тан Ао и Линь Чжи-ян.
– Ну, что собой представляет эта страна Двуликих? – спросил До Цзю гун. – Почему вы обменялись одеждами и шапками?
– Расставшись с вами, мы прошли еще свыше десяти ли, – ответил Тан Ао, – и только тогда увидели жилища людей. Мы хотели посмотреть, какой вид у этих двуликих, но все они были в башлыках, затылки у них были завязаны, и видно было только одно лицо, а второе спрятано, так что оба лица сразу увидеть оказалось невозможным. Я подошел к ним и начал расспрашивать о здешних нравах и обычаях. Мы побеседовали: вид у них был приятный и веселый, лица такие кроткие и ласковые, что эти люди мне полюбились, как родные; они совсем не похожи на обыкновенных людей.
– Один из них беседовал с зятем и все смеялся, а я вмешался в разговор и задал ему один нескромный вопрос, – сказал Линь Чжи-ян. – Тогда он вдруг повернулся, смерил меня презрительным взглядом и как-то сразу весь переменился: лицо стало холодное, улыбка исчезла и доброты во взгляде как не бывало. Помолчав минутку, он ответил мне полуфразой.
– Ответить можно одной фразой, двумя, но как можно ответить полуфразой, не понимаю! – удивился До Цзю гун.
– Возможно, что это была целая фраза, – ответил Линь Чжи-ян, – но так как он произнес ее, глотая слова, то я услышал только полфразы. Все они сразу же стали очень холодны со мной, тогда мы с зятем прошли немного вперед, посоветовались и решили обменяться одеждой, чтобы посмотреть, будут ли с ним обращаться так же, как со мной. И вот я надел его шелковый халат, а он надел мой полотняный, и мы снова пошли к тем же людям. Они вдруг стали со мной очень ласковы, а с зятем холодны.
– Так вот они какие, эти двуликие! – воскликнул До Цзю гун.
– Да разве только в этом дело! – сказал Тан Ао. – Потом шурин разговорился с одним из них, а я незаметно подошел к этому человеку сзади, тихонько приподнял его башлык и увидел под ним ужасное лицо: красные глазки, ястребиный нос, звериная морда. Поглядев на меня, он нахмурил свои лохматые брови, разинул кровавую пасть, высунул длинный язык и дохнул на меня ядовитым дыханием, тут же на меня подул холодный ветер, и черная дымка окутала меня. Я невольно заорал от страха: «Вот ужас-то!» – и вдруг вижу, что шурин упал на колени.
– Почему же почтенный Линь встал на колени? – спросил До Цзю гун.
– Я беседовал и смеялся с этим человеком, – ответил Линь Чжи-ян, – а зять тем временем приподнял его башлык, чтобы разглядеть, каков он на самом деле, в то же мгновение он показал мне свой настоящий облик, лицо его потемнело, стало злым, он высунул длинный язык, словно стальной нож, и то прятал его, то снова высовывал. Я испугался, и ноги у меня невольно подкосились.
Переодевшись в свои одежды, Тан Ао и Линь Чжи-ян продолжали беседовать с До Цзю гуном и Сюй Чэн-чжи. В это время пошел дождь, и нельзя было отплыть. К вечеру дождь перестал, но ветер не прекращался. Только они собирались было лечь спать, как вдруг услышали жалобный женский плач на соседней джонке.
Если вы хотите знать, что случилось дальше, то прочитайте следующую главу.
Глава 26
Им жизнь спасает девичья рука,
разбойников сражая злобных.
Волшебным рыбам, помнящим добро,
они обязаны спасеньем.
Услыхав жалобный женский плач на соседней джонке, Тан Ао велел матросам выяснить, в чем дело. Оказалось, что рядом с ними находилась джонка из родных мест с товарами, которая попала в бурю и получила большие повреждения. Вот почему ее хозяйка плакала.
– Хорошо, что с нами есть корабельный мастер, – сказал Тан Ао. – Давайте отложим наше отплытие, пусть завтра он починит им джонку. Это будет доброе дело.
– Я согласен с тобой, – сказал Линь Чжи-ян и послал матроса на соседнюю джонку, чтобы предупредить об этом хозяйку джонки.
Узнав о том, что соседи собираются ей помочь, она очень обрадовалась и сразу же перестала плакать. Было уже поздно, поэтому она не явилась сама, чтобы выразить свою благодарность, а передала ее через матроса.
Как только рассвело, вдруг послышались несмолкаемые крики.
Выбежав на нос джонки, Тан Ао, До Цзю гун и Линь Чжи-ян увидели, что на берегу стоит толпа разбойников; их было не меньше сотни. Вооруженные, в башлыках, с вымазанными сажей лицами, здоровые и крепкие, они громко орали:
– Давайте выкуп! Живо!
Увидав разбойников, Тан Ао и его друзья страшно испугались. Упав на колени, Линь Чжи-ян взмолился, обращаясь к предводителю разбойников:
– О, государь! Я-я-я ничтожный торговец, на моей джонке… я-я-я почти не имею товаров, у нас и денег-то нет достаточных, чтобы почтительно поднести вам. Молю вас пощадить нас и оставить в живых!
Предводитель разбойников рассвирепел.
– Добрым словом тебя, видно, не возьмешь, ну, так прощайся с жизнью! – заревел он и, взмахнув мечом, побежал к джонке. И вдруг он упал, сраженный пулей, выпущенной с соседней джонки. Как натянутая струна, звенела тетива арбалета; ша, ша, ша – свистели пули, как дождь летевшие на берег. Ни одна не миновала цели: от каждого выстрела падало по человеку.