А потом эта часть «Цыгана» печатается в журнале «Огонек», в то время самом интересном и читаемом. Да и тираж у него – несколько миллионов! Мало того, когда выходит свежий номер «Огонька» с «Цыганом», в киоски выстраиваются длинные очереди. Сейчас в такое трудно поверить, но я неоднократно наблюдала это своими глазами. У нас бесконечно звонит телефон – со всех концов страны почитатели творчества Калинина и просто читатели откровенно высказывают свое восхищение, негодование, радость. Женщины чаще негодуют – опять автор разлучил Клавдию с Будулаем, снова она одна, совсем одна, ведь теперь и дети выросли, разлетелись из родительского дома. И Будулай один… Как несправедливо распорядился автор судьбами своих героев. Больше всех возмущаются вдовы и просто одинокие женщины. Кто-то из них роняет с грустью: «Прочитав вашего „Цыгана“, я поняла, что никогда не выйду замуж. Разве что за такого человека, как Ваш Будулай. Почему же вы, уважаемый автор, не хотите, чтобы они с Клавдией наконец обрели свое давно выстраданное счастье?..»
Звонит Клара Лучко и, захлебываясь от восторга – всю ночь читала очередную часть романа, – говорит, что сгорает от нетерпения сыграть Клавдию Пухлякову в кино. «Это моя роль, Анатолий Вениаминович, только моя. Всю жизнь ее ждала. Нужно немедленно запустить в производство многосерийный телевизионный фильм. Вы же помните, десять лет назад я сыграла Любаву в Вашем „Суровом поле“ на сцене Театра киноактера…» Замечательно сыграла, что верно, то верно. Любава, как мне кажется, родная сестра Клавдии Пухляковой. Она тоже умеет ждать любимого и тоже не боится страдать. Вижу, Отец размышляет над словами Клары, пока молчит. Тем временем «Цыган» выходит отдельной книгой уже как роман. В нем появляются новые герои, к которым читатель сразу прикипает душой, – Катька Аэропорт, полковник Привалов, Шелухин, старая цыганка… Инсценировки романа идут уже не только в «Ромэне», но и во многих театрах нашей страны. Идут с успехом, занимая первые строчки репертуаров. Об этом сообщает журнал «Театр», который Отец давно выписывает и читает. Отец наотрез отказался участвовать в написании инсценировки, вызвав всеобщее удивление, – ведь это большие, очень большие по тем временам деньги. Он остается верен своему жанру и своему Будулаю, разумеется, – тот, которого играют на сцене актеры, уже не принадлежит автору романа «Цыган».
Лучко звонит снова и снова. Когда Отец бывает в Москве на сессиях Верховного Совета, находит его там. К уговорам подключается ее муж, Дмитрий Федорович Мамлеев, ответственный секретарь «Известий», где Отец часто публикует свои, как правило, туго идущие из-за слишком суровой и справедливой критики власть имущих очерки и статьи.
Наконец он сдается. Да и можно ли устоять перед уговорами Клары Лучко, в интонациях которой Отец уже узнает свою Клавдию. Слышу, он часто называет ее по телефону Клавой – не умышленно, разумеется, а так получается. Потом в нашем доме появляется тот, другой, Будулай – Михай Волонтир, который, как мне кажется, занимает в сердце Отца особое место, где-то совсем близко к его Будулаю…
А когда на экранах телевизоров наконец появляется «Цыган» с Лучко, Волонтиром, Матлюбой Алимовой, Ниной Руслановой и другими замечательными актерами, Отец вдруг садится за своего «Цыгана», то есть его очередную часть. «Но конец должен быть счастливым, – возбужденно кричит в трубку Клара Лучко, словно заново родившаяся после выхода телефильма. – Не будьте таким жестоким, прошу вас. Люди ждут, что Будулай и Клавдия будут наконец вместе…»
Мне кажется, Отец сам уже хочет, чтобы они были вместе, но… «Я не могу заставить их сделать что-либо силой, – признается он. – Они живут своей жизнью. Давно, очень давно… Они меня не послушают. Кажется, Клавдия уже полюбила свое одиночество, да и Будулай немного одичал… – Отец задумчиво смотрит в окно, на Володин бугор, где когда-то давно раскидывали свои шатры настоящие таборные цыгане. – Он частично потерял память после побоев. Помнит войну, боевых товарищей, а Клавдию забыл. Быть может, потому, что слишком сильно хотел быть с ней… Возможно, к нему вернется память, но никто не знает, когда это случится…»
Отец часто слушает музыку Валерия Зубкова к телефильму. Вся страна ее слушает. Звучит в магазинах, заставкой к различным радиопередачам, как позывные молодежной станции, в телепрограммах на разные темы… Я знаю, он думает под нее и благодаря ей о своем Будулае. Знаю и то, что, несмотря на любовь к Михаю Волонтиру за его понимание, а следовательно, и почти живое перевоплощение в Будулая, у Калинина в сердце продолжает жить свой цыган. Вероятно, сам того не сознавая, он часто спрашивает себя: а как бы на моем месте поступил Будулай?.. И Будулай задается аналогичным вопросом. Да, да, именно так. И это случилось давно, это неизбежно должно было случиться. А если бы не случилось, о романе «Цыган» и его герое Будулае давно бы все забыли. Ведь забыли же о многих и многих повестях и романах других авторов, написанных всего лишь ради денег, славы, но только не в силу потребности прожить какой-то значительный отрезок времени одной жизнью со своим героем.
Сериал «Возвращение Будулая» Отца расстроил. По своей душевной доброте и доверчивости он положился целиком на режиссера, главного сценариста Марьямова – вот и вышла отсебятина, где актерам нечего играть, сюжет похож на верблюжью жвачку, а главное, начисто исчезла та захватывающая душу романтика возвышенной любви, без которой и Будулай, и Клавдия оказались самыми обычными серыми людьми. Таких и им подобных наше телевидение наплодило тысячи. И счастливый конец, мне кажется, не порадовал зрителей – слишком надуманным он вышел, неубедительно приторным. Но герои романа продолжали жить своей жизнью, и этому не могли помешать никакие удачные либо неудачные теле- и киноверсии.
А потом, в очередной – третьей по счету – киноверсии «Цыгана», Будулая сыграл Отар Мегвенетухуцесия, великий, не побоюсь этого слова, театральный и киноактер. Клавдией стала Ирина Купченко, сломав во многом сложившиеся стереотипы экранного воплощения хуторских женщин. И еще такие прекрасные актеры участвовали в том фильме, как Георгий Юматов, Татьяна Васильева, Лидия Вележева, Рада Волшанинова… Отар тоже бывал у нас в доме, сидел за столом, разговаривал душа в душу с Калининым. Этот актер сумел дополнить экранный образ Будулая доселе незнакомыми – трагедийными – чертами. Он словно бы донес из глубины веков – цыгане очень древнее племя – боль и скорбь этого гонимого за какие-то давние грехи народа и давно смирившегося с гонениями.
«Цыгана» – в восьмичастном варианте – издавали с удовольствием и много. И Москва, и Киев, и родной Ростов, и далекая Уфа… Разумеется, за рубежом тоже. В славянских странах роман имел большой успех. Особенно в бывшей Югославии. Как ни странно, на Западе самым большим успехом пользуется роман «На юге», переведенный практически на все цивилизованные языки мира. Его издавали и переиздавали под названием «Казаки», «Донские казаки», «Казаки идут на запад». Отец не получил за этот роман, как, впрочем, и за своего «Цыгана», никакой премии – ни Сталинской, ни Ленинской. Потому что не был никогда придворным – прирученным – писателем. Как говорится, каждому свое.
Но я снова хочу вернуться к цыгану Будулаю, Клавдии, Шелоро, Егору… Роман – Восьмая часть его, – на мой взгляд, кончается ужасно. Еще более трагично, чем «Ромео и Джульетта» Шекспира, – они хотя бы умерли в объятиях друг друга, наверняка обретя свое счастье на Небесах. А здесь… Едва обретя друг друга, Клавдия и Будулай вынуждены расстаться. И как… Я позволю себе процитировать самый конец «Цыгана». Трагедия в ее чистейшем – античном – виде. Бескровная, а потому еще более страшная.
«Догнав Клавдию на нижней придонской дороге уже на полпути между станицей и хутором, Будулай соскочил с мотоцикла и долго вел его за руль рядом с ней, пока она, останавливаясь, сама не спросила у него:
– Зачем ты гоняешься за мной? Ты что же думаешь, я сейчас ухвачусь за тебя двумя руками и скажу, чтобы ты оставался со мной? А она там, слепая, пусть так и шуршит похоронкой по ночам. Слепая, а посмотри, какую без тебя подняла дочь. По одним ладошкам гадала женщинам, когда мужья вернутся с войны, и они верили ей… Не гоняйся больше за мной и уезжай, если не хочешь, чтобы люди, – на мгновение Клавдия запнулась и твердо договорила, глядя сухими блестящими глазами на Будулая, – подумали о тебе хуже, чем они думали о тебе.
Будулай снял свою летнюю соломенную шляпу с застрявшими в ней иголками сосен, через которые ему приходилось продираться во время обходов острова, и поклонился ей.
– Я знал, что ты это скажешь мне.
– Спасибо, – чуть побледнев, насмешливо ответила она, и он вдруг узнал в ней ту, прежнюю, Клавдию, которую некогда догнал на этой же береговой дороге на велосипеде между станицей и хутором. Целая вечность прошла с тех пор.
– А как же Ваня? – глухо спросил Будулай.
– Хорошо, что он так и не узнал ничего, – почти шепотом ответила Клавдия.
– Но довезти тебя до дома ты позволишь мне?
– Нет, – непреклонно сказала она и вдруг потянулась рукой, снимая у него с плеча ружье. – А вот его мне придется у тебя взять. Как же нам с Дозором без него остров охранять? – Будулай сделал движение, чтоб придержать ее руку в своей, но она, отступив от него, вскинула ружье: – Не подходи! – И опять упавшим до шепота голосом добавила: – Скорей уезжай, Будулай. Чтобы, когда я вернусь домой, уже не было тебя».
Помню, Отец читал заключительный отрывок из Восьмой части, уже переписанный начисто его словно подхваченным вихрем почерком на сложенных в книжечку перегнутых пополам листах бумаги. Закончил читать… Вижу, Мама плачет, а у меня так больно и тревожно на душе, что слезы где-то далеко и глубоко внутри, а значит нет и не будет облегчения. Отец кладет листки на стол, отворачивается, смахивает украдкой слезинку и вдруг громко всхлипывает. «Неужели она смогла бы выстрелить в него?» – думаю я. И вдруг представляю себя на месте Клавдии. Смогла бы?.. Думаю, что да. А потом – в себя. Зачем жить, если навсегда утеряна Единственная Любовь. Говорю вслух: «Многие не поймут. Особенно женщины. Тебе придется писать продолжение». – «Нет. Больше ничего не будет. Хватит. – Отец с грохотом отодвигает стул, меряет тяжелыми шагами наши скрипучие половицы. – Сердце болит, – говорит едв