Я закрываю глаза, облокотившись на оконную решетку.
Джейкобу, должно быть, просто повезло. Наверное, он туда не смотрел.
Он не забывает, твержу я себе.
Он не забывает.
Голова наливается тяжестью и клонится вниз.
Он не…
Где-то на соседней улице срабатывает сигнализация в машине. Я вздрагиваю, просыпаюсь с отчаянно бьющимся сердцем, и тут начинает завывать еще одна сигнализация, еще и еще, как будто кто-то бежит мимо машин, и стучит по ним.
– Тома Ален Лоран…
Я повторяю в темноте это имя, надеясь, что оно может призвать дух, но ничего не происходит. Тогда я высовываюсь из окна, почти уверенная, что увижу внизу на улице мальчика. Но улица пуста.
И все же.
Пронизывающий холод, я дрожу, как в ознобе.
Я слышу тихий шепот:
– Un… deux… trois…
Не знаю, что заставляет меня нашарить камеру – может, интуиция или мелькнувшее воспоминание о том, как однажды я сумела с ее помощью заглянуть сквозь Вуаль – но, когда я подношу к глазу видоискатель и регулирую четкость, ночь и улица начинают меняться.
– …quatre… cinque… six…
А вот и он.
Тома Ален Лоран стоит на улице, задрав голову к открытому окну, очертания его тела дрожат и расплываются, глаза ярко и неестественно светятся красным. Их взгляд останавливается на мне. Я снимаю, без вспышки. Торопливо перевожу кадр. Снимаю еще раз. Как будто боюсь, что в перерыве между снимками он может исчезнуть.
Он перестает считать и машет мне рукой, как будто приглашая выйти поиграть.
Лукаво мне улыбается. Но я качаю головой, и его лицо вытягивается, а улыбка сменяется злобной гримасой. Это происходит так неожиданно, что я отвожу глаза и убираю фотоаппарат. Без него улица снова кажется пустой.
Когда, набравшись храбрости, я снова подношу камеру к глазам, Тома уже исчез.
Глава шестнадцатая
Пол дрожит, стены трясутся, как будто весь отель лихорадит.
Я сижу на полу за колонной, уворачиваясь от летающих по вестибюлю обломков.
– Джейкоб, Джейкоб, послушай меня! – я пытаюсь перекричать стук картин по стенам и звон бьющегося стекла.
Он съежился на мраморном полу, вокруг него неистово клубятся потоки воздуха.
– Останови! – умоляет он. На его одежде начинает проступать вода, капает на пол. Волосы прилипли к бледному, пепельно-серому лицу.
– Кэссиди! – командует стоящая у стойки Лара. – Ты обязана его отослать.
Нет. Я все еще могу спасти его.
Сжимая камеру, я делаю глубокий вдох и выбегаю из своего убежища, на ходу наводя на Джейкоба объектив. Я нажимаю на кнопку затвора, ожидая, что вспышка приведет его в чувство. Но затвор заедает, и я не успеваю повторить попытку, как мощным порывом ветра камеру вырывает у меня из рук. Она с грохотом разбивается о стену. Нет, нет, нет!
Вихрем меня отбрасывает назад. Мне с трудом удается удержаться на ногах.
– Джейкоб! – кричу я. Потолок крошится и раскалывается, осыпая нас белой штукатуркой.
Все вокруг нас ходит ходуном, отель вот-вот развалится.
– Останови, – просит Джейкоб и поднимает, наконец, голову. – Останови меня.
Он смотрит на меня, и глаза его горят. Они больше не голубые, а красные.
Я подскакиваю в постели, сердце едва не выпрыгивает из груди.
Утренний свет пробивается сквозь занавески и сквозь Джейкоба, который по-турецки сидит в ногах моей кровати.
– Видела бы ты сейчас свою прическу, Кэсс, – и он запускает пальцы себе в волосы, так что они становятся торчком.
– Ты что, сидел тут и смотрел, как я сплю? – говорю я. – Это мега-мерзко.
Джейкоб спрыгивает на пол, оставив на одеяле едва заметную вмятину.
– Не смотрел я, как ты спишь. Я пытался тебя разбудить, – он показывает на лежащий на тумбочке мобильник. – Телефон разрывался. Лара тебе обзвонилась! – Он тычет в телефон, его палец проходит сквозь экран. – Уж поверь, если бы я мог ей ответить, я бы так и сделал.
Я тянусь к телефону и начинаю просматривать сообщения.
Лара: Я кое-что нашла. Точнее, кое-кого.
Лара: Позвони мне.
Лара: Это важно.
– Ну кто еще пишет смс по всем правилам пунктуации? – фыркает Джейкоб.
– Угу, – вяло соглашаюсь я, еще не опомнившись от ночного кошмара.
– Ты как? – он сверлит меня взглядом. – Вид… так себе.
– Все в порядке, – быстро отвечаю я, а у самой внутри что-то ёкает. Второе правило дружбы: не врать.
Я набираю номер Лары.
– Наконец-то, – отвечает она.
– Ты вообще спишь когда-нибудь? – спрашиваю я и сонно тру глаза.
– Я получаю необходимые семь или восемь часов сна, – говорит Лара, – хотя, признаюсь, лучше всего я себя чувствую, когда сплю семь часов.
– Кэсс! – зовет мама, стуча в дверь, хоть она и приоткрыта. – Мы идем вниз завтракать. Готова?
Я прикрываю рукой телефон и кричу в ответ:
– Я вас там найду! Мне нужно еще несколько минут.
– Смотри, не ляг снова спать! – предупреждает папа.
– Не собираюсь.
Прошлой ночью я увидела Тома и потом долго не могла заснуть. А когда мне наконец это удалось, увидела кошмар.
– Какой кошмар? – это Джейкоб копается в моих мыслях.
Я мотаю головой, торопясь загнать остатки ужасного сна в глубину сознания.
– А ты, оказывается, видела того гадкого мальчишку? – не отстает он.
– Прием, – вклинивается в разговор Лара. – Земля вызывает Кэссиди.
– Извини, – я подношу трубку к уху. – Что ты хотела сказать?
– Только то, что у меня есть для тебя зацепка. Пожалуйста, всегда рада услужить.
– Скажешь это после того, как я поблагодарю. Что за зацепка?
– О Тома Алене Лоране нет никакой информации, кроме того, что ты уже и так знаешь – и это плохая новость.
– То есть, мы в тупике, – мрачно заключает Джейкоб.
– Да, – говорит Лара, – но это не удивительно. Он все же умер за сто лет до изобретения Интернета. Но кое-что я все-таки нашла. Имя старшего брата Тома – Ришар.
Сердце подскакивает у меня в груди.
– Он еще жив?
– Не смеши, – отвечает Лара. – Но он жил в Париже. Между прочим, французские фамилии не так разнообразны, как, скажем, американские, – Лоранов здесь тысячи, – но к счастью у родителей Тома и Ришара были очень необычные prénoms – то есть, имена…
– Нельзя ли покороче? – нетерпеливо перебиваю я.
– Как угодно, – голос Лары звучит обиженно. – Я их нашла. Твоих Лоранов. Ришар умер тридцать лет назад, в почтенном возрасте – ему было восемьдесят девять лет. Но его внучка Сильвен до сих пор живет в городе. Сейчас пришлю тебе ее адрес. Может быть, она знает эту историю. А может быть, у нее даже найдется что-нибудь, что поможет пробудить воспоминания Тома.
– Лара, ты потрясающая! – искренне восхищаюсь я.
– Знаю. Но вообще-то это было нетрудно. Ты удивишься, как много можно узнать, если знаешь, как искать. В моей школе обучают действенным методам исследования.
– Интересно, есть хоть что-нибудь, чему не учат в твоей школе?
– Нас определенно не учат тому, как охотиться за полтергейстом.
Джейкоб делает вид, что ахает от изумления.
– Лара Чаудхари, да ты, кажется, пошутила?
Я почти вижу, как Лара улыбается.
– Короче, – говорит она. – Удачи. И будь осторожна.
– А вот это можно было бы и не повторять каждый раз.
– Наверное, – отвечает она. – И все же.
Мы заканчиваем разговор. На экране появляется сообщение от Лары: адрес мадам Сильвен Лоран, одиннадцатый округ.
Итак, у меня есть зацепка.
Осталось убедить родителей позволить мне пойти по следу.
Я затеваю разговор об этом сразу за завтраком, и вдруг оказывается, что все проще, чем я ожидала.
Папа в восторге, когда я рассказываю о прорыве в исследовании. Его явно радует, что дочка идет по его стопам. Зато мама вдруг проявляет бдительность, хотя это на нее не похоже.
– Откуда этот внезапный интерес?
Я пристально рассматриваю лежащий передо мной круассан.
– Ну, – начинаю я, – вы, конечно просили меня фотографировать только для шоу, но я задумалась и о тех, чьи истории не вошли в программу. Мне захотелось узнать о них больше, и этот мальчик, Тома, чем-то меня зацепил. Я не могу отделаться от чувства, что могу узнать о нем гораздо больше.
Я умолкаю. Надеюсь, у меня получилось более естественно, чем когда я репетировала перед зеркалом. Много-много раз.
– Все это очень интересно, Кэсс, – говорит мама, – и просто чудесно, что ты решила копнуть глубже. Но у нас здесь очень плотное расписание. Сегодня последний день съемок, и…
– Я могу ее отвезти.
Это говорит Полин, ну кто бы мог подумать!
– Мы не можем просить вас об этом, – начинает папа, но Полин отметает возражения решительным взмахом руки.
– Мне совсем не трудно, – говорит она. – А на съемках прекрасно справятся Аннет и Антон. Они знают город не хуже, чем я. Кроме того, Кэссиди проявила столько терпения, и это дело, очевидно, для нее много значит.
Полин смотрит на меня, подняв брови, ожидая, что я подтвержу ее слова.
– Да, много! – подтверждаю я.
Мама и папа переглядываются и… соглашаются, строго наказав мне, чтобы я не докучала Лоранам, если они не захотят общаться, и потом сразу вернулась в отель.
– Но вы пропустите историю Мясника с улицы Мармузе, – вздыхает мама.
– Даже не вздумай спрашивать, кто он такой, – предостерегает Джейкоб.
Я вешаю на плечо чехол с фотоаппаратом, обнимаюсь с родителями, заодно проверив, не выбросил ли папа из кармана пакетик с шалфеем и солью.
И мы трогаемся в путь.
– Интересно, а почему ты предложила пойти со мной? – спрашиваю я Полин по дороге к метро.
– Ты ребенок, – отвечает она, – а Париж очень большой. Одной тут небезопасно.
Я хотела указать на то, что я не ребенок и