Волк поднял морду к небу и хрипло завыл на луну. Потом он быстро затрусил по тёмно–зелёному льду туда, куда много лет назад ушел его друг, человек.
Человек в халате лошадиной шкуры, женщина–лиса и старик–волк шли совершенно разными путями и подумать не могли, что встретятся друг с другом. Но они встретились. Эта встреча произошла у входа в лес. Женщина сошла с рельс и остановилась, раздумывая, стоит ли становиться лисой или идти на двух ногах, когда сзади неё что–то гулко захлопало. Она обернулась и увидела, как старик с желтоватой смуглой кожей и узкими глазами выбивает из пол своего старого халата пыль.
Женщина смотрела на него молча, старик же, закончив своё дело, прищурился и посмотрел на лес испуганно и напряжённо.
— Добрая женщина, это что такое?
— Это лес, — удивлённо ответила женщина. — Что за глупый вопрос?
— Столько деревьев… никогда раньше такого чуда не видел!
Старик всплеснул руками:
— Удивительно… страшно, как там идти–то? Вообще же ничего не видно будет!
— Откуда же ты взялся такой, что ни разу не видел леса?
— В степях вырос! — охотно ответил старик. — Далеко, конечно. И не подумать даже было, что сюда попаду… Тем более сейчас, когда старый стал. А ты откуда? Никогда раньше не видел таких людей, как ты.
Женщина коснулась двумя пальцами щеки и нахмурилась:
— Что–то не так с этим?
— Да нет же. Не видел просто таких людей никогда…
— Ты и сам не особенно–то белый.
— Да–да, конечно… Извини пожалуйста, извини.
Женщина посмотрела на старика, который пролопотал извинение уже сильно тише, чем говорил до, и морщинки на её лице разгладились.
— Понятно, ладно, никаких обид. И зачем же ты сюда пришёл тогда, раз ни разу здесь не был и боишься?
— Боюсь, и правда. Но… эм… — старик поднял полу халата и показал кровь, каплющую с неё. — Видишь? Человек один хороший в беде.
— Хороший, говоришь… — женщина с интересом прищурилась, но решила пока не высказывать своих догадок. — Откуда же ты знаешь, что он хороший?
— Ну… он меня бить не стал, хотя мог.
Женщина едко улыбнулась:
— Интересный ты человек! Зачем же тебя бить?
— Старый, слабый…
— Так ведь кто сказал, что старых и слабых нужно бить?
Старик вздохнул и махнул рукой в ответ.
— Это неважно уже. Надо идти и спасать… а ты? Что ты тут делаешь?
— Ты идёшь спасать человека. А я иду спасать своего сына. Он отправился в город…
— В город, говоришь? — резко перебил её старик. — А твой сын такой же, как и ты? Или у него белая кожа?
— Он отправился в город, — напористо продолжила женщина оборванную фразу. — С ним случилось что–то плохое. И, да, кожа его…
Тут она задумалась, потому что воспоминания о её настоящем сыне, чёрном, как и она, с женой и детьми, всплыли на поверхность её памяти. Женщина замялась и стушевалась, глядя в землю, а когда она наконец подняла глаза, то увидела, что старик улыбается. Выражение его лица было ехидным, но не злым.
— Странные вещи творятся, да? Я считаю этого человека очень хорошим… ты — своим сыном. Мы в чём–то похожи, правда же?
— Твоя правда. — осторожно ответила женщина. — И всё–таки…
Старик молча уселся на землю и откинулся спиной на насыпь. Из одного кармана своего халата он достал твёрдый кусок вяленой конины, а из другого — флягу с водой.
— Будешь? — протянул он конину женщине. — Не слишком много, но…
Женщина осторожно взяла конину, отгрызла кусочек, передала назад и села рядом.
Они ели молча, женщина — с осторожностью, старик — всё ещё немного слишком спешно, двумя руками поднося еду ко рту, пряча её в ладонях.
Закончив, он скинул недоеденное в карман.
— Не хочу я всё равно идти в лес пока… страшно. Страшный лес, правда же?
Посмотрев на стену деревьев, женщина и в самом деле ощутила, что вид древних корявых стволов её немного напрягает. Но она откинула эти мысли.
— И вовсе ничуть не страшный! — сказала она нарочито агрессивно, чтобы убедить в этом саму себя
И снова, посмотрев на старика, она увидела это выражение лица — ласковую улыбку и ироничный, даже почти издевательский взгляд.
— Да–да… Хорошо, что ты не боишься. Я вот боюсь. Можно я с тобой пойду, хорошо? Вдвоём–то получше будет, конечно.
Вместо ответа женщина встала и протянула старику руку.
Он схватился за неё и тоже поднялся с земли.
Женщина и старик двинулись вперёд, но их внимание привлёк внезапно усилившийся холодный ветер, принёсший с собой снежинки. Путники обернулись к железной дороге, думая, что ветер дует с неё, но нет, он дул словно бы со всех сторон одновременно, и снежинок становилось всё больше и больше, пока вокруг не разыгралась пурга, застившая глаза и старику и женщине. Длилась она недолго, всего несколько мгновений. После утихла, снег то ли взметнулся ввысь, то ли растаял, но когда путники осмотрелись, то увидели, что рядом с ними стоит собака. Большая, старая и порядочно тощая, что было видно, даже на первый взгляд, но всё ещё сильная. Даже в таком состоянии грудь пса была широка и могуча.
— А ты ещё кто такой?
Собака склонила голову на бок, повела ушами, и немигающе уставилась на женщину. Та тоже посмотрела в ответ, но долго соревноваться с зелёными собачьими глазами не смогла.
Старик залез в карман, достал оттуда остатки конины и кинул собаке. Та удивительно быстро съела их.
— Какая разница, что это за пёс? Идём уже.
Старик пошёл вперёд, женщина двинулась за ним, быстро обогнала его и пошла первой. Собака аккуратно потрусила сзади. Женщина заметила это и остановилась.
— Ты чего за нами идёшь?!
Она замахнулась, но пёс никак на это не отреагировал, даже не шевельнув тяжёлым свисающим хвостом.
— Да пусть идёт, чего ты…
— Увязался, собака! — женщина не хотела признаваться, что из ниоткуда появившийся пёс напомнил ей, как лисой она убегала от людей и собак, поэтому она и попыталась отогнать его.
Но раз пёс остался, то остался, не бить же?
Старик, женщина и собака шли рядом с железнодорожной насыпью — железная дорога уходила в лес, и вряд ли умным решением было пытаться искать другой путь. Лес и в самом деле оказался неуютным. Хоть женщина и выросла в месте, где леса тоже были густыми, влажными, скрывающими болота и крокодилов, этот немного покоробил даже её. Ступив под кроны деревьев, она подняла голову и вздрогнула, потому что даже Фиолетовая Луна почти не просвечивала сквозь ветви; женщина невольно подумала, что очутилась в настолько оторванном от всего мира месте, что…
Она зябко поёжилась и сама не заметила, как встала к старику поближе.
Старик шёл неразмашисто, маленькими шажками, небыстро, привыкнуть к тому, что в его ногах сила он ещё не успел и невольно действовал так, как привык за годы старости. Его лес пугал меньше, чем женщину, хотя бы потому что там, на насыпи, он нафантазировал себе таких ужасов, которые не сбылись, и лес ему теперь казался местом хоть изрядно мрачным и тёмным, но уютным. Хотя, конечно, ему всё ещё не хватало степных просторов.
Волк же, которого считали собакой, шёл спокойно и уверенно. Старик и женщина этого не заметили, но он появился рядом с насыпью одновременно с ними и внимательно выслушал весь разговор. Он сразу же понял, что речь идёт о его брате по оружию, давным–давно ушедшем от него. Волка поглощали неторопливые волчьи раздумья, именно волчьи, не человечьи: мысли в голове стали прямолинейнее и проще, палитра ощущаемых запахов ощутимо расширилась, да и уши стали слышать так, как никогда не слышали даже в молодости, хотя к разнообразию синих и жёлтых оттенков вокруг волк ещё так и не привык.
За этими неторопливыми раздумьями прошло достаточно времени для того, чтобы трое зашли в самую глушь. Если раньше были видны хотя бы самые–самые малые лучики фиолетового света сквозь ветки, то теперь пропали даже они.
Женщина резко обернулась и поняла, что сзади нет железной дороги и вообще нет пути, потому что вокруг только деревья и кустарники, лес, плотный настолько, что не продраться.
— Как мы сюда пришли?!
— Да вроде рядом с дорогой же… а где она?
Молча и доходчиво женщина посмотрела на старика. Тот отвёл взгляд и порывисто оглянулся во все стороны, но вокруг был всё тот же лес. Тихий — ни шума ветра, ни звука какого, порождающий фантомный шум в ушах, но мрачный и злой. Старик ойкнул и прикрыл ладонью рот.
Женщина же металась туда и сюда, но тоже не могла найти выхода. Она очень чётко поняла, что до этого леса далеко даже болотам её родины, вязким, глубоким, полным паразитов и хищников.
Единственный, кто остался спокоен, был волк.
Даже в человеческой личине он особо не умел и не любил представлять страх и смерть (а если их не представлять, то и бояться нечего), и уж тем более он разучился делать это сознанием волка, простым и бесхитростным. Конечно, он тоже видел деревья и непроглядно–непролазную чащу, но по большей части его вёл нос. А нос волка просто так не обманешь. Волк чувствовал запах, и это был запах крови, сильный, знакомый, запах крови его брата по оружию.
Мягко ступая могучими лапами, волк двинулся вперёд.
— Стой!
Но внимания на женщину он не обратил, идя туда, где запах становился сильнее.
— Да стой же ты, потеряешься!
— По–моему, он знает, что делает…
Женщина погналась за упрямым животным, но тот, вроде не ускоряясь, всё время оставался впереди, и хотя казалось, что стоит протянуть руку — и коснёшься жёсткой шерсти, но… Только полностью сосредоточившись на погоне и перейдя на бег, женщина смогла догнать его.
— Попался! Ты куда это рванул?
Женщина подняла голову и обмерла.
Непролазной чащи вокруг больше не было, только мягкая зелёная трава, всё те же мрачные, но больше не стоящие стеной деревья, и едва видная тропинка, ведущая к небольшому домику за маленьким забором.
Женщина так и стояла, удивлённо смотря на открывшееся, пока старик, догнавший её, наконец не ткнул её мягко пальцем в предплечье.