Вот еще один след. Шотландский аббат Адамнан из Ионской обители в своем трактате «О святых местах» (De Locis Sanctis), написанном между 680 и 688 годом, передает рассказ гальского епископа Аркульфа, который сообщает, что видел сударь в людном константинопольском храме Гроба Господня и прикладывался к святыне, также именуя ее linteum и linteamen. На сей раз, несмотря на неясность терминологии, речь идет о саване, с которым связана следующая легенда: найденный в гробнице после Воскресения одним из учеников Иисуса, он передавался по наследству, пока не попал в руки одного иудея. Иерусалимские христиане, желавшие вернуть святыню, обратились к омейядскому халифу Муавии I (661–680), который, чтобы разрешить спор, устроил испытание огнем. И тогда, по легенде, предмет спора взмыл над костром и упал в руки христиан. Произошло это якобы через три года после паломничества Аркульфа в Иерусалим.
Единственный исторический комментарий, который мы можем дать, таков: загадочную реликвию, составлявшую, по описанию, 8 футов (2,44 м) в длину и не несущую какого-либо отпечатка, нельзя отождествлять с Туринской плащаницей длиной 4,4 м[22]. Высказывались предположения, что речь идет о псевдоплащанице из Компьени, которую Карл Великий приобрел в Аахене, а Карл Лысый в 877 году передал коллегиальной церкви аббатства Святого Корнелия. К сожалению, с уверенностью утверждать это мы не можем, поскольку большой плат, пользовавшийся славой в Средние века, в 1840 году по неосторожности был утрачен: служанка, желавшая вернуть ему первоначальную белизну, бросила его в чан с горячей водой![23]
Больше сведений можно почерпнуть из сирийско-греческого предания, зафиксированного во множестве текстов, согласно которому при жизни Иисуса или вскоре после его Вознесения один из его учеников, Фаддей, или Аддай по-сирийски (но не тот Фаддей, что был одним из двенадцати, а его тезка, апостол от семидесяти, отправившихся проповедовать Слово Божие), привез в месопотамский город Эдессу загадочное полотно с отпечатком образа Господня. В 944 году оно было перевезено в Константинополь, а в XIV веке оказалось во Франции в деревеньке Лире, в Шампани, у Жоффруа де Шарни, прославленного рыцаря из окружения Филиппа VI де Валуа, королевского знаменосца. Затем, после длительного пребывания в Шамбери, оно попало в Турин, где хранится и сейчас.
Эдесса, ныне Шанлыурфа, крупный мусульманский город на юго-востоке Турции неподалеку от сирийско-иракской границы, в древности был процветающим торговым центром, где говорили на арамейском. Эдесса стояла на перекрестке двух караванных путей с тысячелетней историей, один из которых вел в Индию и Китай, а другой – в Иерусалим и Египет. Здесь шла прибыльная торговля шелком и пряностями. Дворец, ипподром, театр, колонны, летние и зимние термы, окруженные двойной колоннадой, вызывали всеобщее восхищение. К востоку и югу простирались плодородные земли, орошаемые множеством рек. Население Эдессы отличалось разнообразием: преобладали арамеи, но были здесь и набатеи, парфяне, персы, македоняне и евреи. В городе долгое время почитались языческие боги вавилонского и ассирийского пантеона: Бэл, Набу, Баф-Никаль, Анаит (Артемида), Атаргатис… А в VI веке этот литературный и научный центр Сирии на стыке греческой и восточной культур стал одним из важнейших городов восточного христианства; здесь насчитывалось около пятнадцати святилищ, церквей и монастырей, а в соборе хранились мощи святого Фомы, привезенные из Индии в 232 году.
Эдесса была столицей топархии (княжества) Осроена, относительно независимого буферного государства, занимавшего часть Верхней Месопотамии, от Тигра до Евфрата и Таврских гор, между Римской империей и Парфянским царством, а позднее – государством Сасанидов (Персидской империей). Во времена Иисуса Осроеной правила набатейская династия, основанная неким Арью (Львом) на руинах империи Александра под эгидой парфян, и топархом, или царем, был Абгар V Уккама (то есть «Черный», или «Смуглый», 13–50 гг. н. э.). В 179 году Осроена значительно уменьшилась в размерах в результате наступления римлян, а затем, в 216 году, император Каракалла присоединил ее к провинции Месопотамия, и она превратилась в военную римскую колонию, получившую название Colonia Edessenorum.
Появление в этом ближневосточном городе таинственного полотна с образом на нем неразрывно связано с религиозной легендой, насыщенной чудесами наподобие восточных сказок. Возникла она, как доказал преподобный отец Луи-Жозеф Тиксерон, в середине III века и с течением времени разрослась, обрастая подробностями, претерпевая множество преобразований и сплавляясь с другими сюжетами так, что даже и сегодня разобраться в них непросто[24]. Несмотря на сложные переплетения ее ветвей и все ловушки, которые она приберегла для историков, важно остановиться на ней подробнее, если мы хотим узнать древнюю историю Туринской плащаницы, потому что именно по этому следу, и по нему одному следует идти.
Евсевий, епископ Кесарии, в своей знаменитой «Церковной истории», написанной в 324–325 годах (за исключением первых десяти глав, которые были готовы вскоре после 313 года), излагает эту историю так[25]. Царь Авгарь, «мучимый болезнью, излечить которую было не в силах человеческих», услышав о чудесах, которые совершал Иисус, послал к Нему скорохода с просьбой прийти к нему во дворец в Эдессе и исцелить его. На письмо, принесенное скороходом, Иисус ответил, что вскоре после Вознесения к Отцу один из учеников Его придет его исцелить[26].
Через несколько дней после Вознесения, согласно тому же рассказу, знаменитый апостол Фома, один из двенадцати, тот самый, которому нужно было увидеть, чтобы поверить, послал в Эдессу Фаддея. Фаддей, остановившись у еврея из Палестины по имени Товия, явился к правителю. Его окружали первые люди страны, но только одному Авгарю «явилось великое знамение на лице» посетителя. Царь спросил у него, не он ли тот, о ком говорил ему Иисус в своем письме. Фаддей подтвердил это, добавив, что, если Авгарь будет веровать в Него, желания его сердца будут исполнены, на что царь ответил, что уверовал в Него и в Отца Его. «Поэтому во имя Его возлагаю на тебя руку мою», – сказал Фаддей. И тотчас же царь был исцелен. После этого миссионер продолжал творить в городе чудеса и совершать исцеления, а также с согласия топарха проповедовал Слово Божие, и многие жители Эдессы крестились вслед за правителем.
Евсевий, не будучи всецело убежден в подлинности легенды, утверждал, что опирался на письменное свидетельство из архива Эдессы[27]. В этой первой версии, в отличие от последующих, еще не было речи ни об образе Христа, ни обещания, что город будет неуязвим. Отметим, что в то время к изображениям Христа относились с большим предубеждением. 36-е правило, принятое в 305 году на Эльвирском соборе в Испании (на территории современной Гранады), гласило: «Принято, чтобы живописи в церквях не было и чтобы не служило предметом почитания и обожания то, что изображается на стенах». Констанция, сводная сестра императора Константина I, однажды обратилась к Евсевию Никомедийскому, епископу Константинопольскому, с вопросом, можно ли заказать у художника портрет Господа. Тот мудро ответил, что Его божественная сущность неизобразима, а человеческая природа недостойна изображения.
Цель этой легенды была очевидна: посредством рассказа, составленного в стиле апокрифического евангелия на основе отдельных данных Библии и теологических вопросов о природе Иисуса (Бог, сошедший с небес или Сын Божий?), внедрение христианства в Эдесском княжестве возводилось к временам апостолов.
Едва ли нужно уточнять, что ни один серьезный историк не воспринимал этот рассказ как подлинный – ни переписку между Иисусом и Абгаром V, ни появление Фаддея, ни обращение города в христианство в ту эпоху[28]. Все, что история знает об Абгаре V благодаря «Анналам» Тацита, – это то, что он был хитрым и ненадежным человеком, предавшим римлян ради союза с парфянами.
Известно также, что сто семьдесят лет спустя, в 201 году, во время одного из самых впечатляющих наводнений в истории Эдессы, христианство еще не было государственной религией и в городе среди изобилия языческих храмов в честь вавилонских богов имелась лишь одна церковь. Появление христианских общин в первой половине I века одновременно с основанием Антиохийской церкви апостолами Петром и Павлом – это миф.
По-видимому, местная Церковь появилась не ранее 170–180 годов. Абгар VIII Сотер, прозванный Великим[29] и правивший Осроеной 35 лет с 179 по 214 год, был, вероятно, первым монархом, принявшим христианство или, по крайней мере, проявившим к нему интерес. Свидетельство тому – маленький крест на некоторых тиарах, чеканившихся на его монетах около 192 года, во времена императора Коммода, чья любимая наложница Марсия тоже была христианкой. Однако после убийства этого императора символ, крайне неугодный его преемнику Септимию Северу, язычнику, был заменен скоплением звезд и полумесяцем.
Что же до расцвета христианства в этом регионе, то он наступил только в начале III века, в эпоху, когда большую известность приобрели тексты Бардесана, философа, ученого, поэта и богослова (в высшей степени неортодоксального толка). Осроена к тому времени превратилась в римскую колонию под властью наместника.
Рождение этого религиозного обмана следует датировать примерно двадцатью годами после 232 года – предполагаемой даты триумфального прибытия мощей прославленного апостола Фомы, который считается движителем евангелизации Востока и которому легенда приписывает роль того, кто послал Фаддея-Аддая к царю Авгарю