Я не могла понять поведение Наен. Она будто делала вид, что приехала в соседний город.
– Сколько? Уж не дороже, чем жить со стариком, ты не думаешь? – Казалось, что из-за волнения лицо Наен побелело, а голос ее звучал так, будто во всем виновата я.
– Сколько стоит билет на двоих? И кто заплатит за наше возвращение? – не сдавалась я.
– На двоих? Я возвращаюсь одна, – произнесла Наен, но уже не так уверенно.
Я не знала, что она почувствовала, встретившись с женихом, выглядевшим постарше ожидаемого. Но ведь это была не только ее проблема. Если она вернется, вполне естественно, что я вернусь вместе с ней. Она бы и не смогла в одиночку проделать по морю суровый путь обратно. Мы приехали вместе, значит, вместе и останемся. Или же вместе поедем назад. Было немыслимо, что мы разделимся.
Может быть, именно поэтому я принялась размышлять трезво. Сколько стоит билет на паром? Было ясно, что Наен об этом даже не думает. Откуда нам взять столько денег? Кроме того, кто будет платить за нас, пока мы едем обратно? И это еще не все. По всем соседям уже разошелся слух о том, что мы уехали на Пхова, чтобы выйти замуж. Не можем же мы после этого просто взять и вернуться? Я яростно замотала головой:
– Я никуда не поеду. Я приплыла сюда, чтобы начать новую жизнь. И ты предлагаешь мне ехать обратно?
Это прозвучало увереннее, чем я ожидала, – как у человека, определившегося с выбором давным-давно. «Начать новую жизнь». Я такого решения не принимала, но слова сами вылетели из моих уст. Нет: я произнесла их так, будто желала запечатлеть каждое глубоко в сердце. Вернуться? Полная чепуха.
– Вспомни. Разве не ты была одержима этой идеей с женитьбой настолько, что спать спокойно не могла?
– Все так. Но теперь другое дело. Этот человек – совсем не тот, кого я видела, и поэтому я возвращаюсь домой. Неужели ты не понимаешь моих чувств, Канхи?
– Я никуда не поеду.
– Значит, я поеду одна! – не унималась Наен.
Меня обескуражили ее слова. И тем страшнее было оттого, что она никогда ничего подобного не говорила и никогда не была настроена так решительно, как сейчас. И все же я не могла поверить, что она думает о возвращении на далекую родину. Мы обе пообещали больше не приезжать туда, где царит постоянный холод. Я задрожала. Было такое ощущение, будто от зимней стужи, пронизавшей меня до костей в день нашего отъезда на Пхова, тело вновь стремительно леденеет с головы до ног.
Когда мужчины опять вошли в комнату ожидания, Наен сидела, все так же опустив голову и разглядывая юбку. Ее плечи вздымались и опускались. Выглядело это пугающе.
– Вам нужно несколько дней, чтобы пообвыкнуться, – сказал Сангхак, теребя шляпу, которую так и держал в руках. – Должно быть, вы устали от долгого пути. Пойдемте все вместе.
Я подумала, что будет правильно уйти отсюда вместе с ними. Из тех, кто прибыл на одном с нами пароме, остались только мы с Наен.
– Давайте для начала выйдем, – сказал Чансок, взяв сумку. Он выглядел разочарованным из-за того, что нам пришлось встретиться при таких обстоятельствах.
– Вы в порядке? – спросил он меня тихо.
Не думая ни секунды, я кивнула. Его взгляд и слова успокоили меня.
– Пойдемте.
Чансок осторожно потянул за запястье Наен, которая даже не пошевелилась. Она кинула на него тяжелый недовольный взгляд. Кое-как Чансок смог уговорить ее, и Наен неохотно поплелась следом.
Едва я вышла на улицу, на меня решительно обрушился солнечный свет. Я достала из сумки шарф и повязала на голову. Лучи били мне в глаза, вызывая легкое головокружение. Я изо всех сил пыталась держаться в тени. Рассказы о безжалостном солнце на острове Пхова подтвердились.
Сангхак сказал, что мы направляемся туда, где сможем переночевать. Наен спросила, где это, на что он сообщил, что это корейская церковь недалеко от гавани Гонолулу.
– Церковь? – переспросила Наен.
Сангхак ничего не ответил. Наен спросила, сколько туда идти. Чансок, который шагал рядом со мной, бросил, что осталось совсем недолго, и ушел вперед.
Автомобили, проезжающие по улице, выглядели потрясающе. Я видела такое впервые. Нет, конечно, я видела их раньше на фотографиях, но в реальной жизни – в первый раз. Когда мимо проносилась машина, я смотрела на нее, не в силах оторвать взгляд. В то же время я исподтишка поглядывала на спину идущего впереди Чансока. Мы ведь еще даже не поздоровались толком, но, как ни странно, сердце мое трепетало, даже когда я глядела на него сзади.
Церковь действительно стояла близ порта. Белое одноэтажное деревянное здание выглядело свежим, словно только что построенным. Нас встретила стройная женщина средних лет. Ее аккуратно заплетенные волосы и плотно сжатые губы выглядели строго. Женщина объяснила, что живет здесь, одновременно занимаясь церковной работой. Она кивала головой, слушая Сангхака. Потом время от времени поглядывала на нас.
– Давайте вы распакуете вещи и расположитесь тут. Даже если ты все же решишь возвращаться, придется ведь ждать еще несколько дней.
Сангхак говорил так, словно уже решил отправить Наен домой. Будто пересечь Тихий океан – пустяк. Я хотела заявить ему, что это просто-напросто безответственно. Было бы неплохо, если бы Наен могла сказать несколько слов в ответ, но она промолчала.
Когда я повернула голову, Чансок сидел возле окна, прямо за моей спиной. Я не могла собраться с мыслями и хоть поздороваться с ним нормально: было очень неловко.
– Должно быть, ты утомлена. Отдохни немного. Я приеду за тобой.
В ответ я покивала. Мне понравились его слова о том, что он приедет за мной, так что я зацепилась за эту мысль. Было ясно: он надеется, что я останусь на острове, несмотря ни на что.
Чансок, следовавший за Сангхаком, оглянулся. Я слабо махнула ему рукой, и он ответил тем же. Я еще долго стояла, наблюдая за их удаляющимися силуэтами. Жаркое полуденное солнце становилось мягче.
В тот день я обошла все, что только могла, вокруг церкви. Задний двор с высокими деревьями и растущими повсюду цветами был значительно больше, чем казалось. Запах мокрой от дождя земли разносился вокруг, забирался в нос. Все было другим, не таким, как дома. В воздухе, казалось, смешались ароматы спелых фруктов, – а может, это был мягкий цветочный дух.
Пока я бродила по церковному двору, меня занимала одна мысль. Проблема была в Наен, настаивавшей на том, чтобы вернуться на родину одной. Но, как ни странно, необходимость принять решение давила не на нее, а на меня. Меня беспокоили слова отца: он сказал, что я прожила свою жизнь благодаря семье Наен. Я не могла отпустить ее одну. Это было несомненно. Прежде чем я успела это осознать, ноги уже несли меня к холму за церковью.
Поднявшись на холм, я увидела темно-синее море, простирающееся за низкими домами. Где-то на другом его краю, казалось, находился порт Чемульпо, где я села на паром, направлявшийся в Пхова. Хоть я и не могла его видеть, казалось, что-то зовет меня из морских глубин. Едкий зимний ветер, рыбные приливы и грубые на ощупь материнские руки. Эти вещи были настолько ярки в моей памяти, что за них почти можно было ухватиться. Я вспомнила голос мамы, который говорил мне: «Отправляйся на Пхова и живи счастливо». Очевидно, я не могу вернуться обратно домой. Я снова вспомнила те слова, что сказала Наен.
– Что ты собираешься делать? – снова спросила я у Наен, которая не произносила ни слова. Я просто надеялась, что ее сердце смягчится.
– Уехать, говорю же.
– Ты можешь подумать об этом еще несколько дней, прежде чем решить окончательно?
– Тут и так все ясно. И этот мужчина должен оплатить проезд. Во всяком случае, так было бы правильно. И все равно я останусь разочарованной навсегда.
– Тебя бесит этот остров или твой жених?
Нехарактерная для нее решительность удивляла меня.
– Оба.
На ответ сдержанного человека это было не похоже.
До моих ушей доносилось птичье пение. Звук был настолько чистым и веселым, что я подумала, не доносится ли он прямо с небес. Я лениво приподняла веки, заставляя себя открыть глаза. Небо в окне было ослепительно чистым. Стояло ясное утро. Все сложности прошлого вечера казались ненастоящими. И когда Наен успела проснуться? Ее длинные волосы были распущены и расчесаны. Не передумала ли она? Выражение ее лица было светлее, чем вчера. Я испытала тайное облегчение.
Сангхак и Чансок снова пришли в церковь. Выглядели они оба так, будто им предстояло сказать что-то важное. Выражение лица Чансока было мрачным, но Сангхак выглядел спокойным.
Церковная служительница принесла четыре маленькие чашки с черной жидкостью, утверждая, что это кофе, выращенный в Хило. Я сделала несколько глотков. У напитка было мягкое послевкусие, которое исчезало во рту, но мне не понравился запах слегка подгоревшего дерева.
Сангхак покрутил в руке чашку и заговорил:
– У меня не было намерения обманывать девушку. Не знаю, что сказала сваха, но мне тридцать шесть лет. Я сошел с корабля семь лет назад, в январе тысяча девятьсот третьего года, и с тех пор живу на этом острове. Я виноват в том, что передал невесте фотографию, сделанную очень давно, поскольку привез ее с родины, но о своем возрасте я не солгал. У меня не хватит духу удерживать на острове ту, кому я отвратителен…
Я внимательно выслушала все, что говорил Сангхак. Все время, пока он говорил, я беспокоилась о том, как отреагирует Наен. Губы у нее пересохли, и я боялась, что она будет настаивать на возвращении домой.
– Свадьба назначена на следующую субботу, – сказал Чансок как-то раздраженно, взглянув на Сангхака.
– Суббота? Так скоро? – спросила я, удивленная тем, как быстро все происходит. Чансок ответил «да» и кивнул.
– Я полностью готов, – подтвердил он.
– Если вы действительно хотите вернуться, дайте мне несколько дней. Я возьму на себя все денежные расходы, – послышались из уст Сангхака неожиданные слова. Мужчина приготовился встать, точно завершив заготовленную речь. Он не сказал только, что потратил всю свою зарплату за несколько месяцев на то, чтобы получить подобранную свахой невесту.