Проповедь Робинзона, обращенная к Пятнице, своеобразна. Простодушный дикарь охотно воспринимает христианские истины, но задает некоторые каверзные теологические вопросы, ответить на которые Робинзону трудно. Возможно, это отображение внутренних споров в самом Дефо, рожденном в пресвитерианстве — радикальном течении протестантизма, но всю жизнь имевшем сомнения в догмах своей конфессии. То есть, Пятница — как уже сказано, один из немногих персонажей романа, имеющий собственное имя — это своеобразное альтер-эго героя.
Как подметил английский литературовед Джордж Старр, Робинзон выступает в романе в двух духовных ипостасях — и как грешник, и как Божий избранник. Некоторые исследователи идут дальше, утверждая, что он сам играет роль Творца, сравнивая роман с библейской книгой Бытия. Возможно, Дефо втайне и имел в виду нечто подобное. Скажем, когда остров становится более населенным, Робинзон предстает в образе некоего верховного владыки, не придающего значения конфессиональным различиям:
«Пятница был протестант, его отец — язычник и людоед, а испанец — католик. Я допускал в своих владениях полную свободу совести».
Караибы принимают Робинзона за гневное божество, а спасенные им от пиратов англичане — за ангела. Но он ни тот и ни другой. Он — блудный сын, осознавший глубину своего падения через тяжкие страдания и возвратившийся к Отцу. Не физическому, конечно — когда Робинзон возвращается в Англию, того уже нет в живых. Но образ отца Робинзона, выведенный лишь в начале романа, а в дальнейшем рифмующийся с образом Бога, дает начало похожим образам в последующих робинзонадах. Одним из таких персонажей стал капитан Немо в «Таинственном острове».
Мистический остров
Жюля Верна почему-то часто считают атеистом. Это не так. Атеистом был его издатель и, фактически, эксплуататор Пьер-Жюль Этцель. Но сам Верн всю жизнь осознавал себя христианином.
«Я — по рассудку и здравому смыслу, а также по семейной традиции — христианин и католик. Ничто в моих произведениях не позволяет предположить обратного», — писал Верн.
«В этом мире наше земное существование является всем, но в жизни будущей оно ничто или почти ничто… В этой связи не так уж важно, как человек жил, лишь бы он жил почтенно, по-христиански, по-католически», — ответил он как-то Этцелю на упрек в излишней религиозности своих героев.
Неизвестно, насколько издатель вмешивался в авторский текст Верна, но вот другой атеист из его окружения — сын Мишель, сам будучи талантливым литератором, после смерти отца фактически переписывал многие его рукописи, издавая их под его именем. Например, робинзонаду «Кораблекрушение „Джонатана“», которая своим пессимистическим настроем резко отличается от самой знаменитой верновской робинзонады — «Таинственного острова».
На самом деле в оригинале это название звучит как «Мистический остров», то есть, упор делается на метафизическом характере этой тайны. И действительно, роман можно прочесть как некий богословский трактат. Это звучит странно, так как он привычно считается позитивистским гимном покоряющему природу человеку. Однако в тексте множество подсказок, предполагающих и иное прочтение.
Давно было обращено внимание на невероятный сюжетный посыл: несколько беглецов на воздушном шаре в страшную бурю над Тихим океаном попадают на маленькой клочок земли, который позже называют Островом Линкольна. В реальности их шансы на это были бы близки к нулю. Счастливая случайность, придуманная автором для затравки? Быть может, но смотрим дальше.
Остров невероятен сам по себе: он словно бы собран из кусочков, оторванных от разных континентов, со своей флорой и фауной. Здесь соседствуют леопарды, обезьяны, медведи, тюлени, муфлоны, капибары, ламантины, онагры, кенгуру, пеккари, агути, шакалы, тетерева, глухари, якамары, растут бамбук, эвкалипт, саговая пальма. Минеральный мир тоже неправдоподобно богат: прямо на поверхности лежат гончарная глина, известь, колчедан, сера, селитра. Тут даже есть залежи каменного угля, которых на вулканическом острове просто не может быть. А субтропический или даже тропический климат летом неожиданно сменяется суровыми снежными зимами.
Невероятно, что весьма эрудированный Верн, тщательно собиравший фактуру для своих романов, случайно наделал столько ляпов. Собственно, условия острова ставят в тупик и высокоученого инженера Сайреса Смита, одного из главных героев. Значит, таков был авторский замысел. Вероятно, остров Линкольна олицетворяет всю планету.
Странные вещи тут происходят не только с пространством, но и со временем. Ведь «Таинственный остров» — последняя часть трилогии, в которую входят еще романы «20 тысяч лье под водой» и «Дети капитана Гранта», некоторые персонажи которых переходят из романа в роман. Судя по датам в них, от событий первого миновало всего несколько лет, а второго — вообще несколько месяцев. Однако в третьем романе для их героев прошло 30 и 12 лет соответственно.
Как и в разобранных уже произведениях, герои Верна повторяют весь путь развития человечества. В начале у них нет ничего, кроме стального собачьего ошейника, из которого они делают два ножа.
«Итак, с чего же мы начнем, мистер Сайрес? — спросил Пенкроф на следующее утро. — С самого начала, — ответил Сайрес Смит».
И они становятся попеременно то охотниками, то гончарами, то металлургами, то стеклодувами, то строителями, то портными, то крестьянами. Постепенно остров приобретает вид цивилизованной колонии. Однако давно подмечено, что пятеро (позже — шестеро) человек при всем желании не смогли бы сотворить все эти дела — просто не хватило бы ни сил, ни времени, да и умений. Но автор в этом отношении явно не гонится за правдоподобием — он рисует идеальных людей, почти мифических героев, утверждая свою концепцию торжествующего человечества.
«Жить вечно в творениях своих рук — доказательство его (человека. — П.В.) превосходства над всем, что есть на Земле. На этом основано его господство, этим оправдывается его владычество над всем миром».
Это почти религиозная сентенция, а коллектив «колонистов» острова Линкольна разительно напоминает какую-нибудь протестантскую секту во главе с пастором — Смитом, которому все остальные доверяют безоговорочно. Однако автор тут же сам себе противоречит, ясно показывая, что без посторонней помощи эти люди погибли бы. Некая невидимая сила, словно deus ex machinа, постоянно вмешивается, спасая их в ситуациях, когда сами себе они помочь не могут, доставляет недоступные им вещи и информацию. Насельники острова понимают, что это некий могущественный человек, они называют его то «гений», то «верховный судья» острова.
«Тайная сила, которая успела проявиться при стольких необъяснимых обстоятельствах, казалась безграничной».
В конце становится ясным, что этот сверхчеловек не кто иной, как герой «20 тысяч лье под водой» капитан Немо, индийский раджа, один из лидеров восставших сипаев, ученый и инженер, после поражения от англичан вложивший свои богатства в создание подводного судна и ушедший вглубь океана — подальше от человечества.
Итак, мы имеем невероятный остров вне времени и пространства, на который герои перенесены чудесным образом, совершают на нем мифологические деяния под присмотром местного полубога и своего твердого и проницательного настоятеля. Чем не «библия» гуманистической религии?..
Однако все не так просто — возникают вопросы. Например, что за волшебная сила доставила их на остров? Как он, такой чудесный, словно бы специально созданный для этой группы подвижников, вообще возник? И почему погиб?
Ибо он погиб — вместе с капитаном Немо, погребенным в своем «Наутилусе», со всеми своими фауной, флорой и минеральными богатствами. На маленькой скале в океане остаются лишь те, кто прибыл сюда извне — шесть человек и собака. Можно подумать, что некий Творец решил, что созданный им мирок выполнил свою задачу и просто стер его из реальности. А герои вновь чудесным образом спасаются.
Получается, над героями, даже над могучим Немо, стоит некая могучая и непреодолимая сила. То есть, Немо, все-таки «недобог». И чем, вернее, Кем эта сила может быть в глазах католика Жюля Верна?.. Вряд ли случайно он подчеркнул, что колонисты взялись за стирку — то есть, за очищение — в Пасху. Возможно, больше никак на присутствие в жизни своих персонажей Бога автор указать не мог — издатель и так выражал недовольство религиозными аллюзиями в его книгах…
Территория сатаны
Через девять лет после «Таинственного острова» выходит роман, похоже, содержащий скрытую полемику с романами Дефо и Верна. Хотя «Остров сокровищ» Роберта Льюиса Стивенсона формально не робинзонада, а лишь имеет некоторые ее черты, по идейной наполненности и писательскому методу он становится в один ряд с уже разобранными произведениями.
Стивенсон, как и Дефо, родился в набожной пресвитерианской семье, но всю жизнь испытывал религиозные сомнения, одно время даже считал себя атеистом. Однако проблематика его книг во многом духовная. Писателя прежде всего интересовала трагическая раздвоенность человеческой души, одновременная ее принадлежность божественному и дьявольском началу. Это проявилось не только в знаменитой «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда», но и в других его романах и рассказах — «Владетель Баллантре», «Ночлег Франсуа Вийона»… И — в «Острове сокровищ».
По большому счету, в этом романе нет однозначно «хороших» и «плохих парней». Пираты, конечно, подлы и жестоки, но это всего лишь замученные тяжким трудом недалекие матросы, мечтающие жить в капитанской каюте, пить господские вина и есть деликатесы. Их лидер — одноногий Джон Сильвер, хоть и матерый пират, и безжалостный убийца, но вместе с тем умный человек, дипломат, которому автор в конце концов позволил выбираться сухим из воды, да еще и с деньгами.
С другой стороны, «джентльмены» Стивенсона нарисованы довольно-таки сатирически: неумный и самоуверенный сквайр Трелони, сухой служака капитан Смоллетт, мутноватый доктор Ливси, своенравный юнец Хокинс. И ведь надо понимать, что рассказ ведется от имени последнего, значит, он склонен приукрашивать своих друзей. Главное, что на Остров Сокровищ их, как и пиратов, ведет жгучая алчность — они даже не думают, сколько невинной крови на зарытом там золоте.