Ромэн ЯровТВОРЦЫ И ПАМЯТНИКИРассказы об инженерахБОНЧ-БРУЕВИЧШУХОВГРАФТИОГАККЕЛЬГОРЯЧКИН
Современная научно-техническая революция была бы невозможна, если бы на рубеже двух веков
…не были построены первые гидроэлектростанции…
…не поднялись в небо первые самолеты…
…не побежали по земле первые автомобили…
…не ушли в эфир с первыми сообщениями радиоволны…
…не произошел решающий переворот в методах сельскохозяйственного машиностроения.
Пяти крупнейшим русским инженерам-творцам посвящена эта книга. Каждый из них стоял у истоков развития отдельной отрасли промышленности (или сразу нескольких), ныне развившихся до гигантских размеров. Каждый из них в тот момент, когда произошла Великая Октябрьская социалистическая революция, был вполне сложившимся специалистом. Но только в условиях нового, молодого социалистического государства одаренные инженеры и ученые сумели полностью раскрыть свой талант и осуществить свои идеи.
Инженеры эти…
МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ БОНЧ-БРУЕВИЧ (1888–1940). Член-корреспондент Академии наук СССР, создатель первой радиолампы в нашей стране и первого устройства для передачи в эфир человеческого голоса, автор множества других работ, один из основоположников отечественной школы радиотехники, человек, выполнявший непосредственные указания Владимира Ильича Ленина.
ВЛАДИМИР ГРИГОРЬЕВИЧ ШУХОВ (1853–1939). Почетный член Академии наук СССР, Герой Труда, один из первых лауреатов Ленинской премии (1929 г.), заслуженный деятель науки и техники. Человек, сочетавший в себе поразительный изобретательский талант с четкостью мышления большого конструктора. Конструкции Шухова — это множество башен, опор, резервуаров, маяков, антенн…
ГЕНРИХ ОСИПОВИЧ ГРАФТИО (1869–1949). Академик, человек, всю жизнь посвятивший созданию гидроэлектростанций. По разработанным им проектам и под его руководством были построены первые в нашей стране гидроэлектростанции — Волховская и Ниисесвирская.
ЯКОВ МОДЕСТОВИЧ ГАККЕЛЬ (1874–1945). Профессор доктор технических наук, создатель первого в нашей стране самолета с бензиновым двигателем и первого в мире магистрального тепловоза. Автор множества изобретений, относящихся к разным отраслям техники.
ВАСИЛИЙ ПРОХОРОВИЧ ГОРЯЧКИН (1868–1935). Почетный академик Академии наук СССР, действительный член Академии сельскохозяйственных наук имени В.И. Ленина, заслуженный деятель науки и техники РСФСР, основоположник науки о сельскохозяйственных машинах — земледельческой механики. По его инициативе был учрежден Всесоюзный научно-исследовательский институт сельскохозяйственной механики (впоследствии сельскохозяйственного машиностроения).
Эти пять русских инженеров, кроме знаний и энергии, обладали еще и огромной прозорливостью, которая позволила им из множества существовавших технических проблем отобрать наиболее перспективные и необходимые для дальнейшего успешного развития новой, социалистической Республики.
Голос в эфире
«…Этот Бонч-Бруевич… по всем отзывам крупнейший изобретатель. Дело гигантски важное (газета без бумаги и без проволоки, ибо при рупоре и при приемнике, усовершенствованном Б.-Бруевичем так, что приемников легко получим сотни, вся Россия будет слышать газету, читаемую Москве)…»
Темно, страшно…
Декабрьская ночь в Петербурге тянется бесконечно. Как давно кончился день, как далеко еще до того момента, когда слабый, холодный утренний свет забрезжит в окнах… Инженерный замок погружен во тьму; глубокая тишина окутала учебные классы, спальни, двор Николаевского военно-инженерного училища. Лунный свет падает на лица юнкеров; изредка кто-то из них вскрикнет во сне, что-то невнятно проговорит. Восемнадцатилетним юношам, не привыкшим еще к суровому армейскому распорядку, снятся родные дома. И только размеренные шаги дежурных, обходящих длинные, гулкие коридоры, нарушают всеобщее спокойствие.
Юнкер первого взвода второй роты Петр Остряков дежурил в эту ночь впервые. Ему было очень не по себе: всякий раз, когда приходилось сворачивать за угол или пересекать огромные залы, в углах которых гнездилась темнота, сердце его замирало. Первое, с чем знакомились воспитанники училища, едва попав в него, была зловещая история старого замка. В суматохе дневных дел никто о ней и не вспоминал, но сейчас, ночью, все страшное лезло в голову.
История старого замка
Павел, сумасбродный и вздорный правитель, не любил свою мать, императрицу Екатерину, и все, что было с ней связано. Слишком долго держала она его в стороне от государственных дел, слишком резко и откровенно пресекала все его попытки принять в этих делах участие. Только-только воцарившись, Павел решил уехать из ненавистной резиденции — Зимнего дворца. Но куда? В Петербурге не было больше места, достойного пребывания царской персоны. Значит, надо построить, решил Павел, причем такое, которое было бы надежно защищено от любого нападения с любой стороны. На острове, образованном реками Мойкой и Фонтанкой и специально выкопанными рвами, начали возводить замок. Ровно четыре года — почти все время короткого царствования Павла — продолжалась эта работа. Шесть тысяч человек трудились днем — под лучами солнца, в дождь и пургу — и ночью, освещаемые факелами. Лучшие декораторы украсили замок, лучшие художники написали для него картины, лучшие мастера делали люстры и канделябры; множество статуй, ваз, гобеленов привезли из Рима. Наконец все было расставлено, развешано, помещено. 1 февраля 1801 года Павел переехал в замок, получивший название Михайловский от расположенной в нем церкви святого Михаила. Караулы в Зимнем дворце были отменены и стали назначаться в новом жилище императора. А в нем даже стены еще не успели просохнуть. На первом придворном балу лица собравшихся трудно было разглядеть: густой туман окутывал залы, и только неровное пламя свечей выхватывало из него отдельные фигуры. Все это сочли плохим признаком. И верно, полутора месяцев не минуло, как Павла в собственной спальне задушили придворные. Не помогли рвы, караулы и шесть пушек на бастионе…
Павлу простили бы сооружение дорогостоящей игрушки — замка. В конце концов, деньгами государства и трудом народа император вправе распоряжаться как хочет.
Ему простили бы нелепые указы, вроде внезапного запрещения круглых шляп или лакированных ботинок. Ведь можно и в этом усмотреть проявление высшей государственной мудрости.
И многое другое простили бы самодержавному владыке крепостной страны.
Но вина его — перед сановниками — заключалась з том, что, повинуясь минутному капризу, мог он любого царедворца вдруг взять да и сослать в Сибирь. И никто из них не был уверен в своем будущем.
Еще более крупную провинность совершил незадачливый император, разорвав союз с Англией и начав заигрывать с первым консулом Франции Наполеоном Бонапартом. Русские помещики продавали Англии хлеб, и, стало быть, их интересы могли жестоко пострадать. Не говоря уж о том, что во Франции пока еще была республика, французы отрубили голову своему королю, и русская придворная верхушка задыхалась от страха и злобы.
А новому императору — Александру — Михайловский замок был не нужен. Его вполне устраивал Зимний дворец. Он тут же приказал свернуть все гобелены, упаковать статуи и вернулся в старое, обжитое место. Так и остался стоять Михайловский замок мрачным памятником деспотизма и самодурства. И что с ним делать, никто не знал. Он переходил из рук в руки — одно время даже служил гостиницей для мусульманских купцов, — а потом Николай Первый распорядился передать его военно-инженерному ведомству и впредь именовать Инженерным. В нем и разместились Николаевская военно-инженерная академия и училище.
Вместо привидения
Что-то тускло отсвечивает в темноте, что-то отделяется от стены. Ах нет, это остатки былой роскоши — мраморные наличники дверей, зеркала, фигуры барельефов. Чего же бояться юнкеру первого взвода второй роты Петру Острякову? За плечами у него винтовка, и другие дежурные тоже не спят. Достойна ли будущего офицера русской армии сама мысль о существовании привидений? Но ночь так темна, а в замке столько неизвестных подземных ходов — и тень убитого императора, может быть, бродит по ним. Чтоб успокоиться, дежурный открыл дверь в спальню своей роты. И замер от ужаса…
Фигура в белом копошилась возле одной из кроватей. Вот оно, привидение, проникшее тайным подземным ходом, блуждает среди спящих!.. Но дежурный обязан охранять покой остальных, а в случае опасности бить тревогу. Из царства ли теней явилась эта фигура, или она живой человек — ей не поздоровится. Сорвав с плеча винтовку, Остряков медленно приближался. Привидение выпрямилось. Лицо его осветила луна. Остряков увидел не пустые глазницы и не оскаленные зубы. Четко очерченный профиль, прямой нос, чуть покатый лоб. Да это же сосед по спальной комнате Михаил Бонч-Бруевич в одном белье ищет что-то под кроватью. Винтовка выпала из рук Острякова, громко ударившись прикладом об пол. Звук этот вернул дежурного к действительности; он быстро огляделся по сторонам. Все спят по-прежнему; только один привстал на кровати и тут же повалился обратно.
— Бонч, — прошептал дежурный, — вы что, с ума сошли?
— Тихо! — Бонч-Бруевич приложил палец к губам. — Ваше появление очень кстати. Берите-ка ящик да тащите в умывальную комнату. Там поставите на стол, где мы пуговицы кирпичом чистим.
Он с трудом вытащил из-под кровати какой-то ящик, поднял. Остряков машинально подставил руки — и присел под тяжестью ящика. Бонч-Бруевич повернул его лицом к дзери.
«Опять я делаю то, что хочет Бонч. И не приказывает — а не подчиниться будто бы нельзя. Чем он берет: улыбкой, легкостью, независимостью суждений, стремлением во всем разобраться самостоятельно? Непонятно, — думал Остряков, прижав ящик к животу, медленно шагая по коридору. — И ведь, кроме неприятностей, ничего не ждет».