Но поступить так прямо сейчас было бы, без сомнения, невежливо, раз у меня гость.
Я с сожалением вернулся обратно. Душевное равновесие восстановлено, пока этого довольно.
Лиссандр уловил смену моего настроения, и вернулся к продавливанию любимой темы.
- Ладно мы, Драконы льда. Лёд и вода всегда были близки. Твоя стихия для нас материнская, и мы нашли, что делать с избытком вод…
- Тьме не позавидуешь, - рассмеялся я. Заложив руки за спину, смотрел, как выгибают спину киты, медленно проплывая почти у самого основания колоннады. Да, за последний год уровень воды поднялся слишком серьёзно, чтобы это можно было игнорировать.
- Вот именно. Ты доиграешься, что они сплетут заговор. А может, уже его плетут. Хотя я всецело на стороне Алиссандры, как брат, но как друг настоятельно посоветовал бы тебе присмотреться к кандидатуре принцессы Тёмных.
Я сморщился, как от зубной боли.
Друг воодушевился тем, что я, по крайней мере, промолчал, и принялся развивать успех.
- Ты же знаешь, что Алиссандра сохнет по тебе чуть ли не с детства? Конечно, если ты выберешь не её, это будет трагедия. Но думаю, она переживёт. Есть вещи поважнее…
- Да! Например, мой визит в Саар, к которому мне пора готовиться, - раздражённо оборвал его я. Разговор начался паршиво, так же паршиво продолжился, и мне совершенно не нравилось, в какую сторону течёт.
Лиссандр коротко вздохнул и подчинился. Примется выдалбывать мне мозг в следующий раз, судя по всему. По этому поводу. Пока что вернётся к другой своей любимой теме. Ледяные – страшные зануды и педанты, когда им что-то позарез необходимо. В данный конкретный момент времени Ледяному приспичило ограничить мои перемещения меж мирами.
- Ты же терпеть не можешь эту дыру. Ты Водный, я вообще не представляю, как ты можешь там выживать больше одной минуты.
- Бесполезно мне об этом напоминать, - огрызнулся я. – Лечу ровно через две недели. И давай к этому больше не будем возвращаться.
- Уже нашёл Проводника? – как бы невзначай поинтересовался Лиссандр.
Я снова смерил шагами пространство кабинета.
- Пока ни одна кандидатура не устраивает. Образцы запахов, которые мне присылали, отвратительны.
Ледяной дракон иронично усмехнулся.
– Ты так разборчив! Жену не столь придирчиво будешь выбирать, мне кажется.
Внутри меня снова разгорелось пламя, которое я с большим трудом удержал в узде.
Да что сегодня происходит! Эмоции напоминают Океан, который никому не подчиняется и постоянно норовит выбраться из берегов. Плохо.
Мои шаги стали раздражёнными, злыми. Лиссандр следил за моими передвижениями со всё возрастающим изумлением. Редко видел меня таким. Да я и сам себя таким редко видел, если честно.
- Ты не понимаешь, Сандр! Между Драконом и Проводником создают слишком прочную привязку, чтобы можно было преодолеть завесу меж мирами. На какое-то, пусть короткое время, формируется сильнейшая связь. Я буду слишком зависеть от этого человека, и мне это категорически не нравится. Хватит и того, что приходится в принципе терпеть подобное. Предпочту, по крайней мере, тщательно выбрать Проводника. Это вторжение во внутренний мир, в энергию, в саму суть. Это как дать кому-то грязными руками залезть в душу! А жена… касается только тела. Несопоставимые вещи.
Я снова вышел на балкон и посмотрел туда, где бурные волны упрямо грызли скалы.
- Так что я не собираюсь кого попало пускать так глубоко. Даже если это только на один день.
Глава 3
- Дракон, дракон! Летит дракон! – восхищённый и испуганный шёпот пробежал по редкой толпе прохожих, как лесной пожар по сухостою. Даже в это время дня на главной улице Аш-Серизена было много народу. Где ещё прокормиться в голодные годы, как не в столице. Сюда стекались люди со всего королевства. Моя мама с отчимом тоже приехали сюда, на попутной повозке с одним узлом тряпья, который она прижимала к огромному животу, незадолго до рождения Эми.
Как по команде мужчины и женщины, и даже дети стали плюхаться в сухую пыль коленями, не боясь испачкаться.
Мне точно не стоило этого бояться, потому что вид моего последнего более-менее целого платья покоробил даже видавшую виды чиновницу в приёмном отделе магистрата.
Но необходимость вставать на колени…
Стиснув зубы, я сделала это.
Боги, как же я ненавижу этих драконов!
Небожители, которые живут в роскоши и захлёбываются от пресыщения, пока далеко под их ногами возятся в пыли, задыхаются от зноя и умирают от жажды и нищеты мелкие букашки, не стоящие их высочайшего внимания. Наверняка с высоты полёта все мы здесь выглядим именно так.
Моя мама всегда говорила, что даже, когда у человека забирают всё, у него остаются ещё честь и гордость. Она заставила меня поклясться перед смертью, что я никогда не буду этого забывать.
И вот теперь я стою коленями в пыли, пока вся улица в мёртвом молчании ждёт, когда над нашими головами пролетит дракон. Слышно было, как тихо шелестит ветер, постукивая песчинками о выщербленные стены старых каменных домов.
Его приближение чувствовалось кожей, спиной, по холоду, пробежавшему вдоль позвоночника.
Словно ветер на мгновение стих… а потом горящих щёк достиг новый, плавный порыв. От взмахов могучих крыльев, раскрытых на полнеба.
Гигантская тень медленно скользнула на камни мостовой.
Напряжение и страх в толпе стали ощутимыми, воздух словно уплотнился. Низко-низко склонив голову, молилась одними губами какая-то полная женщина в крестьянском платье и посеревшем чепце. Слева от меня два тощих раба с седой щетиной на впалых щеках и в стальных ошейниках на потёртых шеях упали в пыль лицом и закрыли головы ладонями.
Ненавижу.
Я подняла голову и посмотрела в небо.
Пусть я на коленях.
Но я не боюсь вас, драконы.
У того, у кого ничего нет, вы не можете ничего отнять. А моя гордость всегда будет со мной, даже когда я стану такой старой и больной, что уже не смогу встать с колен, если вы пролетите над моей головой – бессмертные, могучие, величественные.
Этот был тёмно-лиловый, почти фиолетовый. На мощной чешуе переливались лучи солнца так, что слепило глаза.
Он качнул гибкой шеей, плавно взмахнул крыльями с тонкой просвечивающей перепонкой, и массивное тело поднялось выше.
Построенные в три-четыре этажа дома теснились друг на друге, поэтому черепичные крыши быстро скрыли от меня тёмный силуэт, так ярко и чётко прорисованный на выбеленных невыносимой жарой саарских небесах.
И как будто разжались холодные пальцы на сердце.
Сразу полегчало.
Прохожие один за другим стали подниматься на ноги. Я тоже вскочила и тщательно отряхнула юбку. К счастью, особой разницы заметно не было.
Я вздохнула и побрела дальше.
Какие же они всё-таки красивые твари.
Наверное, тот, которому меня чуть было не сунули в пасть в качестве Проводника, был ещё красивее. Жаба сказала, он синий. Синий, как море.
У неё такая тоска была в глазах, что я даже удивилась.
Хотя, судя по её возрасту, она ещё должна была помнить море.
У меня вот не получалось даже представить. А самое паршивое, что и на картинках в книжках не посмотришь. Даже если бы они у меня и были. Синяя краска – самая дорогая, её могут себе позволить только короли. Я даже близко никогда не видела такую. Разве что крохотными пятнышками вдалеке, когда королевское семейство выходит на балкон дворца по большим праздникам, поприветствовать любезных подданных.
Небеса Саара тоже не бывают синими. Больше нет.
Синий, как море, дракон… я отогнала неуместные мысли.
Почему-то, на долю мгновения, самую крохотную секунду, мне захотелось быть на улицах города, когда синий дракон прилетит в наш мир. Чтобы, стоя на коленях, наблюдать за его величественным полётом – далеко, в безучастном небе.
Чтобы просто узнать, какого цвета бывает море.
***
- Работы для таких оборванок нет!
Очередная дверь захлопнулась перед моим носом.
Я стиснула зубы.
В особняки знати мне в таком виде устроиться было нереально. Королевский дворец, где прислуге выдавали форму, в этом месяце я благополучно прошляпила. Раз отказалась от одной вакансии, с этим идиотским драконом, то пробоваться снова можно не раньше, чем через месяц. Бюрократия, чтоб их! Штампик «отказать» на моей анкете с гарантией отправляет её в мусорную корзину. Даже если я годна для чего-нибудь ещё.
Из дома булочника меня попёрли на прошлой неделе. Муж хозяйки пытался ко мне приставать, огрёб по морде и нажаловался своей уродливой злющей жёнушке, что я хотела его соблазнить. Мало того, что не выплатили жалование за целую неделю, так ещё и на всю улицу ославили, так что никаких подработок ни у молочника, ни у галантерейщика, ни у зеленщика. А в других концах города чужим и подавно ничего не дадут, хоть оббивай пороги до упаду.
Что же делать?
Мамочка, что же мне делать…
Я не могу вернуться с пустыми руками. Эми ничего не скажет. Но то, как она будет смотреть, выбегая меня встречать… у меня сердце разорвётся. Я не смогу. Я просто не смогу.
Ничего. Солнце ещё только начало клониться к горизонту. Я непременно чего-нибудь найду.
Тебе обязательно повезёт в следующий раз, Милли.
Как заклинание повторила я фразу, которую говорила мама, когда я в детстве приходила к ней плакать. После того, как она умерла, я больше не плачу.
***
- Пожалуйста! Мне очень, очень нужна работа! Хоть какая-нибудь! Хоть что-то!
Я просунула носок ботинка в дверной проём и не позволила очередной двери захлопнуться перед самым моим носом.
- У меня ничего нет для тебя, девочка! – сочувственно повторила высокая дородная женщина с руками, испачканными в земле, которая никогда уже, наверное, не отскребётся из-под ногтей. – У нас уже есть мальчик на побегушках. Мы платим ему четыре фиата в день. Для тебя лишних нету. Если я не буду считать каждую мелкую монетку, мы разоримся.
И снова закрывается дверь, а я стою и смотрю на неё, как дура, с подступающим глухим отчаянием.