— А что, если случится?
— Если случится, тогда нам придется с этим разбираться. Но у тебя нет повода ударяться в панику. Воспоминания могут покоиться в прошлом, а ты можешь продолжать жить своей жизнью.
— Это не так просто. — Мэгги выложила последнюю из плохих новостей. — Меня допрашивал следователь из департамента пожарной безопасности — Грейсон. Он думает, что я виновата в этом пожаре.
— Мэгги! Нет!
— К сожалению, да. Он положил на меня глаз. И не собирается позволить мне оставить все в прошлом или скрыться самой.
— Он обвинил тебя?
— Из него лишнего слова не вытянешь, он вообще немногословен. Грейсон сильный, молчаливый тип, один вид которого заставляет дрожать коленки. Мне придется прийти к нему в понедельник и дать официальные показания. Одному Богу известно, какую информацию он выудит к тому времени.
— Позвонишь мне после разговора с ним?
Мэгги взяла сумочку и поднялась.
— Конечно. Почему бы нет? Мне разрешается сделать один телефонный звонок. Могу с таким же успехом позвонить тебе. А потом ты позвонишь адвокату.
3
Когда Мэгги Сент-Джон вошла в дежурную комнату следственного отдела департамента пожарной безопасности Батон-Руж, все мужчины, включая Бо, которые в этот момент пили свой утренний кофе, разом поперхнулись. Единственная разница заключалась в том, что помощник начальника поперхнулся им тихо, в уединении своего кабинета, отделенного от общей комнаты стеклянной перегородкой с дверью. Бо схватил салфетку и отставил в сторону чашку, с которой стекали капли кофе.
Возможно, эта леди и не разбиралась в пожарах и причинах, вызывающих их, но уж в том, как подчеркнуть свои достоинства с помощью модной одежды, она прекрасно разбиралась.
Ее длинные, покрытые легким загаром ноги без чулок не скрывала короткая пастельного цвета юбка, того цвета, какого, как он догадывался, были и ее соски — нежного, только созревающего персика. Но все дело было в ее кофточке без рукавов, скроенной из мягкого материала цвета слоновой кости. Ему показалось, что под ней ничего не надето.
Она нарядилась в соответствии с жарой, царящей в Батон-Руж. Или для того, чтобы отвлечь его мысли от дела. Он заподозрил последнее.
— Проклятие, — прошептал Бо, с трудом отводя глаза в сторону и переводя взгляд на свою грудь.
Разлитый кофе не попал на рубашку, но забрызгал его любимый шелковый галстук. Прощальный шутливый подарок от пожарной роты, когда он перевелся в следственный отдел. Никто из них не думал, что он и в самом деле станет носить подобную вещь. А он носил. Нарисованные от руки сепией пальмы не смущали Бо.
После пары попыток промокнуть пятно, которые не привели к желаемому результату, он вытер чашку и поставил ее обратно на стол. За перегородкой его кабинета двое мужчин поспешно наводили порядок на своих столах. Третий, их коллега Рассел Майклз, с самодовольным видом осведомился у Мэгги, чем он может ей помочь.
Бо отодвинул кресло от стола и прошел к двери. Не успел он ее открыть, как Мэгги уже подняла на него глаза. Их взгляды встретились, и напряжение, возникшее между ними, стало физически ощутимым. Бо поймал себя на желании, чтобы это напряжение было вызвано чем угодно, только не ее враждебностью. Он также предпочел, чтобы на ней был форменный комбинезон, а не эта откровенная одежда.
— Эта леди ищет вас, Бо, — сказал Рассел, не оборачиваясь, в голосе его слышалось явное сожаление. Тяжело вздохнув, он послал ее в противоположный конец комнаты. — Проходите, мэм. Начальник явно вас ждал.
Она одарила Рассела ослепительной улыбкой, заметно тронутая его огорчением.
— Благодарю вас, но больше похоже на то, что он устроил на меня засаду. Я — его жертвенный агнец на сегодня. Обещаете меня спасти, если понадобится помощь? — кокетливо спросила она.
— Только поманите одним из своих маленьких пальчиков. — Рассел умел обращаться с женщинами — с любыми женщинами, в любом месте, в любое время.
— Спасибо, Рассел, — произнес Бо тоном одновременно мягким и повелительным. — Теперь этим займусь я.
— Да, сэр. Я так и подумал.
Мэгги подавила смех и направилась к нему. Обмен любезностями с Расселом приглушил ее гнев, но увидев автоматический пистолет в наплечной кобуре Бо, она удивленно подняла брови. Люди всегда удивлялись тому, что сотрудники из следственного отдела департамента пожарной безопасности носят оружие, полицейские значки и представляют собой закон. Он намеренно не взял вчера с собой пистолет, чтобы не привлекать к себе внимания в больнице.
— Значит, правду говорят? — спросила Мэгги, тягучий выговор выдавал в ней уроженку Юга.
— А что говорят?
Нагнувшись поближе, она прошептала:
— Большая пушка, маленькое… сердце?
Лукавая улыбка тронула губы Бо.
— Мне казалось, что пословица гласит: большая пушка громко стреляет.
Улыбка на ее лице погасла, когда он шагнул в сторону, чтобы дать ей пройти вперед. Мэгги села на один из двух стульев напротив его древнего металлического письменного стола, а он вынул пистолет из кобуры и спрятал в ящик с картотекой за дверью кабинета. Положив туда же наручники, вошел в свой кабинет.
— Вам не было необходимости это делать, — заметила Мэгги, когда он закрыл за собой дверь.
— Нет, была. У нас свои правила насчет проведения бесед. Не принято, чтобы свидетель чувствовал, что его запугивают или давят на него.
— Пистолет, может, и производит впечатление на слабонервных, Грейсон. Но оружие не имеет никакого отношения к тому, почему вас боятся до смерти. Дело, скорее, в ваших глазах, а я не думаю, что вы можете их оставить за дверью.
— Вы хотите сказать, что я вас пугаю?
— Если я вас боюсь и вы ничего не можете с этим поделать, значит ли это, что я могу уйти? Или что вы сначала крепко привяжете меня к стулу?
Бо внимательно посмотрел на нее. Она не выглядела испуганной.
На первый взгляд она выглядела великолепно, но теперь, когда сидела так близко, он разглядел, что волшебство макияжа не смогло скрыть теней под глазами. Он подумал, не чувство ли вины вызвало их появление. Или это просто сказалась ночь, проведенная в чьих-то объятиях.
Укол ревности оказался неожиданно болезненным. Бо никогда не смешивал дела с удовольствиями, но с Мэгги отношения явно принимали личностный характер. Не то чтобы его волновала опасность преступить границы профессиональных отношений. Мэгги об этом позаботится. Ей точно известно, кто из них носит белую шляпу, а кто черную.
— Почему вы так настойчиво относите меня к нехорошим парням? — спросил он.
— Вот уж не знаю. Не потому ли, что вы выдумали, будто я собиралась сжечь эту идеальную больницу?
— Вот как? — Бо протянул руку через стол и придвинул к себе магнитофон. — По мнению ваших коллег, вы в этой больнице ничего не считаете даже «приемлемым», не то что «идеальным».
— Вы хорошо поработали, да? Полагаю, поговорили со многими сотрудниками больницы. — Тон ясно дал ему понять, что его разговоры с коллегами о ее делах Мэгги не по душе. — Очевидно, вы верите всему, что может сказать обо мне руководство. Жаль, что вы не поговорили еще и с медсестрами.
— Поговорил. Ваши друзья считают вас чем-то вроде героини крестовых походов. Этакой Жанной д'Арк.
— Очаровательно, — ответила Мэгги. — Вы только что сравнили меня с еретичкой, которую — какое совпадение! — сожгли на костре. Итак… мы подошли к тому моменту, когда вы зачитаете мне мои права и спросите, не хочу ли я пригласить адвоката до начала беседы с вами?
Нечто в ее глазах, беспокойство, которое не могла замаскировать бравада, заставило Бо изменить намеченный план беседы. Внезапно ему стало интересно узнать о ней побольше, помимо простого изложения фактов. Интуиция подсказывала ему, что ей есть что скрывать.
— Свидетелям обычно права не зачитывают, — осторожно объяснил он. — В этом нет необходимости. Но поскольку вас это волнует, то мне это кажется хорошей идеей. Потом не будет никакого недопонимания.
Бо подал знак одному из мужчин в общей комнате. И в присутствии этого свидетеля зачитал ошеломленной Мэгги ее права и спросил, поняла ли она их. Получив в ответ утвердительный кивок, он предложил ей прервать беседу.
— Вы не задержаны и не под арестом, но я хочу быть точно понятым. Я расследую пожар в больнице как пожар от поджога. Если вам необходимо присутствие адвоката, мы можем прерваться, пока вы его не вызовете.
— Нет. — Ответ прозвучал быстро и резко. — Давайте продолжим. Адвокат мне ни к чему.
Бо отослал полицейского и поставил магнитофон на стол между ними. Усевшись поудобнее, он включил его, произнес дату, время и имя собеседницы, а потом обратился к Мэгги:
— Я предпочитаю записывать беседы, а не составлять протокол. У вас есть возражения?
— Да, но не по поводу стиля вашей работы.
Мэгги положила ногу на ногу, то ли случайно, то ли намеренно усевшись так, чтобы ему было хорошо видно ее бедро. Откинулась назад и опустила руки по бокам старого деревянного кресла, обитого кожей.
Он отметил эти смешанные сигналы — безвольно опущенные руки, но отстранившееся напряженное тело. Символическое сотрудничество. Ее поза подзадоривала его на меткий выстрел. Затем он понял, что и поза, и поведение, и одежда — весь ее облик был легкой формой протеста.
Не успев сдержаться, он задал вопрос, который мучил его со вчерашнего дня:
— У вас проблемы с любыми представителями власти? Или только со мной?
— Со всеми. Но в данный момент главным образом с вами. — Она протянула руку и выключила магнитофон. Ее ногти были коротко острижены и отполированы; пальцы тонкие, но сильные. — Не для записи — мне не нравится, когда мне приказывают прийти и обвиняют в том, чего я не совершила. Поэтому вам придется простить меня за строптивость.
Бо потянулся к магнитофону и накрыл ее ладонь своей. Прикасаться к ней было ошибкой, понял он, но не отдернул руку. Не захотел. Ощущение ее маленькой, женственной руки под его ладонью заставило его забыть о подозреваемой и помнить о женщине, которая для него недоступна. Запретный плод всегда вводит в искушение, и она стала еще соблазнительнее, когда отняла свою руку. Движение вышло неловким и неожиданно чувственным.