Может, он и был сумасшедшим, но его слова задели меня. В них звучали настоящие грусть и разочарование. Я посмотрел в сторону выхода. Потом перевел взгляд на прыгающую крышку кастрюли. Встал, помешал начинавшее вкусно пахнуть варево, попробовал на соль.
— Расскажи. Попробую поверить.
Брик кивнул. Его поза не изменилась.
— Я сильно пострадал. Меня практически уничтожили. Обычно в таких ситуациях ничего уже не сделать, но мне нельзя было погибать. Поэтому я пошел на отчаянный шаг, дававший крошечную надежду на спасение. Я вселился в мозг первого попавшегося человека. Им оказался Борис Брик. Здесь я пробуду до тех пор, пока процесс восстановления не завершится.
Он говорил иначе, чем когда пытался обмануть меня. Каждое слово рождалось с трудом, будто ему не хотелось говорить.
— Так все-таки, кто ты? Призрак?
Брик покачал головой.
— Нет. Призрак — это производное от человека. Если, конечно, призраки вообще существуют. Я не имею к людям никакого отношения. Учитывая мое состояние, я сейчас сам не могу толком понять, кто я такой. Я рассказал тебе практически все, что помню. Бесконечная черная Вселенная, и что-то еще более черное, стремящееся лишь разрушать, убивать. Кажется, я был не один. Но меня отрезали от остальных, расщепили мою сущность. Потом — вспышка света и бегство. Я бежал никуда. И когда очнулся, то уже был Бриком. Веришь?
Я помешивал суп. Боковым зрением я отметил, что Брик повернулся ко мне и внимательно смотрит.
— Не знаю. Непохоже, чтобы ты врал. Во всяком случае, я верю, что ты в это веришь.
Он улыбнулся. Его лицо выражало облегчение.
— Это хорошо. Спасибо, Дима. Обещаю больше никогда тебе не врать.
Суп сварился, и Брик предложил мне остаться на обед. Я согласился, потому что успел зверски проголодаться. Когда мы съели по две тарелки, я спросил:
— Ты не думал обратиться к специалистам?
— А что, у вас есть специалисты по таким ситуациям?
— Можно и так сказать. Я про врачей, психиатров.
Сказав это, я сразу же прикусил язык. Ну вот, сейчас он взбесится, закричит, что я держу его за психа… Но Брик только покачал головой.
— Психиатр мне не поможет. Пожалуй, только навредит, если сумеет заглушить ту часть, которая все еще принадлежит мне. От этого выиграет только Брик.
— Ну, в этом будет какая-то справедливость.
— В смысле?
— Брик вернет свое тело. Ты ведь не спрашивал разрешения, отбирая его.
— Нет, этого нельзя допустить! — Он стукнул кулаком по столу. — Я не должен погибнуть. Если я погибну, Разрушители победят.
— Кто?
Взгляд Брика расфокусировался. Он сидел, приоткрыв рот, и смотрел в пустоту.
— Не знаю. Только сейчас вспомнил. Разрушители… Они не должны победить.
Боря начал клевать носом. Почти уснув, тряхнул головой и вскочил.
— Проклятье! — воскликнул он. — Как я могу что-то вспомнить, находясь в этом теле? Оно столько всего требует и все равно не работает так, как нужно. Я что-то упускаю…
— Слушай, — сказал я, глядя на темнеющее небо за окном, — мне пора домой.
— Но ты мне поверил, да?
— Поверил. До завтра, Боря. Или как там тебя зовут.
— У меня нет имени, зови так.
— Хорошо. Пока!
Идя домой, я размышлял о словах Брика и ловил себя на мысли, что действительно верил ему. Никакого рационального зерна в этой вере не было. Просто, несмотря ни на что, мне хотелось верить, что даже в моей жизни может случиться что-нибудь фантастическое, выходящее из ряда вон. Я хотел ощутить себя причастным к некой глобальной тайне, пусть даже она не касается меня напрямую. И еще мне не хотелось терять друга.
Мать уже вернулась с работы, когда я пришел домой.
— Ты где так долго? — прокричала она из-за плиты.
Я скинул обувь, повесил куртку на крючок и прошел в кухню. Еще в коридоре мир казался мне огромным, вмещающим и любовь, и боль, и тайну. Но когда я оказался в тесной кухонке, мир сжался до ее размеров.
— Был у друга, — сказал я.
— Мог бы и ужин приготовить, чем по друзьям шляться, — проворчала мама. — Как в школе?
Я задумался на секунду. Всего лишь одну секунду размышлял как рассказать маме про Жанну, про Брика. Объяснить, что тревожит меня изо дня в день, раскрыть душу и попросить совета. Но маме оказалось достаточно и секунды, чтобы воздвигнуть стену:
— Чего наполучал?
— Ничего, — тихо сказал я, уставившись на пол.
— Как «ничего»?
— Ну так, ничего. Не спрашивали.
— А. Ну, ясно. Иди, уроки делай. Позову к ужину.
Ужин, уроки, болтовня ни о чем с родителями — все было как обычно. Уже лежа в кровати, готовый заснуть, я вспомнил, что Брик так и не рассказал ничего о матери. Ну, кроме того нелепого заявления, что он ее убил. С этой мыслью я и заснул.
Глава 7
— Привет! — вырвал меня из задумчивости знакомый голос.
Я поднял голову, и сердце замерло. Жанна стоит рядом с моей партой, смотрит на меня ярко-синими глазами и улыбается.
— Привет, — шепнул я, потеряв власть над голосом. В который раз она заговорила со мной? Кажется… в первый.
— Как дела? — Жанна то ли не замечает моего смущения, то ли попросту игнорирует его.
— Нормально… А у тебя?
— Так себе, — она поморщилась. — Слушай, хотела попросить об одолжении.
— Да, конечно! — воскликнул я, наверное, громче, чем следовало.
Жанна от неожиданности моргнула, потом опять улыбнулась. Только ее улыбка уже не казалась такой беззаботной.
— Ты прямо так сразу соглашаешься?
— Ну… а чего ты хочешь? — совершенно смутился я.
Она вздохнула и провела рукой по волосам, отбрасывая с лица самые непослушные пряди.
— Понимаешь, я тут на контрольной схватила «двойку». Училка хочет ко мне кого-то «прикрепить». Ну, как у пионеров. Чтобы, типа, помог подтянуться и так далее. В общем, я не хочу, чтобы меня муштровал какой-нибудь нудный ботан, типа Дрокина. А с Ленкой Сайко мы поссорились. Ты же, вроде, в геометрии соображаешь?
Я не раздумывал ни секунды. Если бы она спросила, разбираюсь ли я в устройстве фотонных двигателей, ответ был бы таким же:
— Да!
— Круто. Так ты не против? Зайдешь ко мне пару раз на часик после уроков?
— Нет-нет, конечно, не против!
— Чудненько. Буду должна. Сегодня тогда скажу Михайловне, что ты со мной занимаешься.
Этого момента мне бы хватило на всю оставшуюся жизнь. В свой внутренний словарь я поместил бы его в качестве иллюстрации к слову «счастье». Да, меня просто цинично используют. Да, ей на самом деле плевать на меня. Но какая разница? Ведь я буду находиться рядом с ней как минимум два часа! Она же так сказала: «пару раз на часик»! И попросила она не Петю, а меня!
Подумав о Пете, я посмотрел в его сторону и содрогнулся: он, усмехаясь, глядел на меня. Тут же возникла параноидальная мысль: а что если они вдвоем просто хотят меня высмеять?
Жанна уже отошла от моей парты, но внезапно вернулась. Села напротив, развернув стул, и уставилась на меня.
— Ты же не думаешь, что я тебя использую? — спросила она.
— Что? — Я покраснел. Она будто прочитала мои мысли. — Нет, конечно.
— Да ладно тебе. — Жанна внезапно стала грустной. — Наверное, я не так начала разговор. Может, и не стоило его начинать.
— Ну почему же? Мне вовсе не сложно, я с удовольствием…
— В том-то и проблема.
Как будто бревном по голове огрели. Я сижу в абсолютном вакууме и все, что вижу — эти пронзительно-синие глаза.
— Ты когда-нибудь видел мою маму?
Я покачал головой. Отца — видел, да. А вот мама, кажется, в школе не появлялась.
— Знаешь, почему? — напирала Жанна.
— Почему?
— Потому что у нее нет на меня времени. Где она сейчас — я не знаю. Дома уже две недели не появляется. И это вполне нормально. Даже отец привык, хотя, когда я маленькой была, они постоянно ссорились по этому поводу.
Я никак не мог понять, что она пытается до меня донести. Мать, отец… К чему это все?
— Если ты захочешь помочь мне, потому что… Ну, ты понял. Тогда все закончится плохо — ты меня не удержишь. Может, не стоит начинать? Извини, что я думаю об этом только теперь, когда уже подошла к тебе. Но я вообще всегда сначала делаю, а уже потом думаю.
— Любопытно! — Как ножом по стеклу визгнул этот голос.
Мы с Жанной одновременно вздрогнули. Ни я, ни она не заметили, как рядом оказался Брик. Он же, не смущаясь, продолжил:
— А тебе это нравится?
— Что «это»? — переспросила Жанна. В ее голосе сквозило раздражение.
— Такая жизнь. Постоянное стремление к новому, нежелание ни на чем останавливаться, задумываться.
Жанна пожала плечами. Кажется, ей становилось скучно, и я страдал, принимая это на свой счет. К тому же я злился на Брика за то, что он испортил наш первый серьезный разговор, перетянув одеяло на себя.
— Когда как, — ответила Жанна, глядя в окно. — В основном — нравится. Но иногда очень устаешь, хочется дома и уюта. Правда, это не так часто случается, к сожалению.
— Все равно ведь понимаешь, что поступаешь правильно, — поддержал ее Брик. — Что ничто не заменит этого удовольствия — каждый день окунаться во что-то новое, неизведанное. Понимаешь, что это и есть жизнь!
— Ну да, именно так. — Жанна улыбнулась ему, не догадываясь, что мое сердце обливается кровью.
— Что последнее ты узнала?
— Что, прости? — Жанна наморщила лоб.
— Из всех вещей, которые ты познала, какая была последней?
Жанна на мгновение задумалась, а потом на ее лице появилось мечтательное выражение.
— Возвращение домой, — сказала она. — Этим всегда все заканчивается, и это — самое прекрасное, что может быть. В конце ты всегда возвращаешься домой.
Она ушла. Я проводил ее взглядом, затаив дыхание.
— На редкость бесполезная девица, — констатировал Брик.
— Чего? — Я повернулся к нему. Только что так мило беседовал с девушкой, которую я люблю, а теперь еще жалуется!