— И за что она тебе нравится? У нее нет ничего, кроме пафоса и эпатажа. Под ними — маленькая напуганная девочка, которая боится всего нового.
— И с чего ты это взял?
— Она сама только что об этом сказала. Я спросил, что она узнала в своих странствиях, а она рассказала про возвращение домой. Вот и все. Боится ограничить себя четырьмя стенами, а сбежать из них боится еще более. Вся Жанна: непрерывное бегство от себя. «Меня не удержишь» — надо же было такое сказать! Заметь, делала вид, что говорит искренне. На самом же деле ты беседовал с ее маской. Потому что саму ее удержать очень легко. Достаточно только отбросить все то, что она вокруг себя намотала, разбудить в ней страсть к истинному познанию.
Я подавил в себе желание разбить Борису нос. Не в последнюю очередь меня остановило осознание того, что он совершенно не расстроится от этого.
— Вижу, я тебя задел, — заметил Боря. — Извини. Я не испытываю никаких эмоций, кроме радости познания и огорчения от отсутствия предмета изучения. То есть, обидеть тебя я не хотел. И к Жанне никаких отрицательных чувств не питаю. Просто она мне безынтересна, вот и все.
— Вот и говори тогда про что-нибудь интересное, — посоветовал я.
— Без проблем. — Боря вытащил из своей ужасной сумки блокнот и раскрыл его. — Я вчера смотрел телевизор и выписывал непонятные слова. Можешь мне объяснить, что такое «чумовая секс-комедия»?
Глава 8
Боря настоял на том, чтобы мы с ним пошли на заседание литературного клуба. Я долго отказывался, сослался на голод, но хитрый Брик вытащил из сумки гигантский бутерброд и заставил меня его съесть. Пришлось согласиться.
Встречи проводились в том же кабинете, что и занятия по литературе. Софья Николаевна, увидев нас с Борисом, обрадовалась.
— Ну вот, молодцы, что пришли! — сказала она, улыбаясь. — Садитесь.
Стремясь уйти от традиционной для урока формы работы, Софья Николаевна всегда просила сдвинуть парты в угол класса, стулья выстроить полукругом, в центре которого садилась сама. Мне это напоминало киношные сеансы коллективной психотерапии или встречи анонимных алкоголиков.
Кроме нас с Борей на заседание явилось еще четверо человек. Двое из нашего класса: Маша Шибаева и Ирина Ульина. И еще два парня, кажется, из десятого. Я их не знал.
В пять минут пятого Софья Николаевна поглядела на часы.
— Ну, больше, наверное, никто не придет, — сказала она. — Давайте начинать!
Меня всегда поражал ее энтузиазм. Пришло всего шесть человек, а она не унывает. Кажется, приди один человек, она и глазом не моргнет.
— Сегодня у нас новенький. — Софья Николаевна посмотрела на Борю. — Его зовут Борис. Остальные более-менее в курсе, но для тебя, Боря, я поясню: в клубе мы говорим о произведениях, не включенных в школьную программу, но, тем не менее, очень интересных. В конце заседания мы обычно решаем, какое произведение будем обсуждать во время следующей встречи. Я ничего не навязываю, только иногда рекомендую. Вы же совершенно спокойно можете игнорировать мои рекомендации. Обещаю, что на ваши оценки это не повлияет.
Десятиклассники хихикнули, Маша улыбнулась и склонилась над блокнотом. На лице Бори было написано свирепое любопытство.
— Сегодня мы говорим о романе Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери», — продолжала Софья Николаевна. — Борис, Дмитрий, вы читали это произведение?
Я отрицательно качнул головой, а Боря неожиданно кивнул.
— Хорошо. Боря, я думаю, ты примешь участие в обсуждении. Ну и ты, Дима, наверное, тоже найдешь что сказать. Сюжет-то ведь достаточно известный, сколько фильмов снято. Не говоря уже о знаменитом мюзикле. Кстати, я приготовила вам маленький сюрприз!
Софья Николаевна встала и подошла к стоящему на подоконнике китайскому магнитофончику.
— Вы, наверное, знаете такую группу «Smash»? — спросила она.
Часть аудитории дала понять, что группа ей известна.
— Не так давно я увидела по телевизору клип этой группы. Они исполняют самую известную арию из мюзикла «Нотр-Дам де Пари». Группа русская, но поют они на французском. На мой вкус — очень красиво получилось. Давайте послушаем!
Она нажала клавишу «Play», и из единственного динамика полились красивые и печальные звуки. Будь на заседании больше людей, неизбежно бы возник шум, обсуждения, смех и прочее. Но сейчас мы просто сидели и внимательно слушали песню с непонятными словами. Только один десятиклассник пытался втайне от всех ковырять в носу.
Когда песня закончилась, Софья Николаевна выключила магнитофон и начала вступительную речь. Она рассказала вкратце о Викторе Гюго, об эпохе романтизма и о выдающейся роли в истории литературы, которую сыграл лучший его роман: «Собор Парижской Богоматери».
А потом началось обсуждение. У меня от всех этих Гренгуаров, Фебов и Эсмеральд голова кругом пошла. Произведение на поверку оказалось сложнее, чем я предполагал. Речь, оказывается, вовсе не шла о любви несчастного уродца Квазимодо и красавицы Эсмеральды. Вернее, это была далеко не единственная сюжетная линия романа. Я поставил себе мысленную галочку напротив этого романа: обязательно взять в библиотеке и прочитать.
Боря не принимал участия в обсуждении, но внимательно слушал. Ближе к концу заседания Софья Николаевна обратилась к нему:
— Ну что же ты все молчишь, Боря? Ты давно читал роман?
— Два дня назад, — отозвался Брик.
— Какое великолепное совпадение! Тогда тем более не понимаю причин твоего молчания.
— Дело в том, что у людей многое завязано на чувство общности и эмоции. В частности — на эмоции, испытываемые большинством. Если индивид не разделяет этих эмоций и заявляет об этом, он автоматически становится в оппозицию к большинству, превращается в объект негативных эмоций. Общность в то же время перестает стремиться к познанию и зацикливается на собственных эмоциях, возводя их в абсолют. Поэтому лучше я промолчу.
Не знаю уж, как Софья Николаевна ухитрилась понять слова Бори. Наверное, взрослый человек иногда может быть умнее подростка. Во всяком случае, она не потеряла достоинства и спросила:
— Ты хочешь сказать, что твоя трактовка романа не совпадает с нашей?
— Именно так.
— Это прекрасно, Борис. Ведь суть клуба — ведение дискуссий. Если ты можешь показать нам другую сторону произведения, мы будем только рады. Конечно, мы с тобой поспорим, но ни о каких негативных эмоциях не может быть и речи.
Боря долго смотрел на нее, словно оценивая. Потом пожал плечами.
— Кажется, вы понимаете, о чем говорите. Я могу воспользоваться доской?
— Конечно, ради бога.
— Отлично. — Брик подошел к доске и взял мел. — Итак, начнем с персонажей. Пьер Гренгуар.
Он вывел на доске имя и обвел кружочком.
— Бездарный литератор, отвергнутый обществом. Не осуществляет никаких попыток добиться совершенства в избранной стезе. Становится асоциальным элементом. Несостоятелен на всех уровнях. Влюбляется в Эсмеральду, но выражает это лишь желанием вступить с ней в интимный контакт. При первых трудностях отступает. В конечном итоге отдает предпочтение козе, видимо, олицетворяя абсолютную животную сущность псевдоинтеллигенции.
Заседающие зашумели. Софья Николаевна хранила молчание. Боря продолжал рисовать. На доске уже было немало кружочков, обозначающих персонажей и ключевые события.
— Феб, — говорил Боря. — Самовлюбленный военный. Соблазняет Эсмеральду, не испытывая к ней особых чувств. Никаких планов на дальнейшую совместную жизнь не строит. Женится на другой. Тем не менее, постоянно ставит под удар свою репутацию и даже жизнь ради встреч с ней. Логика в действиях отсутствует. Очевидно, символизирует собой совершенный распад и безумие действующей армии.
Доска уже просто пестрила кружочками. Схема перегоняла произносимые Бриком слова.
— Священник Клод Фролло. Находится в состоянии внутренней борьбы. С одной стороны — навязанная церковная догматика, с другой — животная страсть к Эсмеральде. Со страстью он борется путем умерщвления плоти. В конечном итоге делает выбор в пользу догматики, при этом идя против нее. Использует клевету, в частности. Эсмеральда погибает при живейшем его участии. Действия священника также не поддаются логическому осмыслению. Единственное объяснение — опять-таки, сумасшествие. Видимо, символизирует собой отмирающие и раздираемые противоречиями церковные устои.
Схема на доске приблизилась к финалу, и, глядя на нее, я вдруг понял, что вижу роман, как на ладони. Несколько дней спустя я взял книгу в библиотеке и прочел, но не открыл ничего нового. На небольшой доске Боря изобразил все.
— Эсмеральда, — произнес он, постучав мелом по соответствующему кружку. — Камень преткновения для всех персонажей романа. Все персонажи так или иначе любят ее, в то время как ничего о ней не знают, видят лишь красивое тело. Ну, некоторые еще замечают козу. Поражает полная алогичность этого персонажа. Ее вырастили бродяги и преступники. В самом начале Эсмеральда и выглядит как типичный продукт такой среды: хитрая, подозрительная, расчетливая. Но потом она вдруг превращается в изнеженную принцессу, ничего не знающую о жизни вообще. Ее поступки нелепы. Каждое ее действие вступает в противоречие с тем, что она должна из себя представлять. При этом целостной, законченной личности не получается. Ее финальная встреча с матерью не несет никакого смысла и ничего не меняет. По итогу, в Эсмеральде нет ничего, кроме красивой оболочки.
Тут этот мерзавец посмотрел на меня и подмигнул. Потом добавил:
— Возможно, данный персонаж символизирует абсолютную глупость, нелогичность и обреченность низших классов общества. Кажется, даже для автора она была всего лишь марионеткой, вокруг которой выплясывают все остальные герои. Ну и, наконец, Квазимодо. Моральный и физический урод. Также влюбляется в Эсмеральду. Умудряется подняться до весьма высоких степеней обобщения, предлагая своей избраннице выбор между красивым сосудом с мертвым цветком и некрасивым с живым. Единственное, что мешает Квазимодо стать полноценной движущей силой романа — его искалеченное сознание. Должно быть, символизирует общество, угнетенное отживающим свое авторитетом церкви.