— Может, я писателем буду, — улыбнулся я.
Мама не ответила на улыбку.
— И такой профессии тоже нету. Вот выучишься, устроишься на хорошую работу — тогда пожалуйста. Читай в свободное время, пиши. А пока тебе в первую очередь учиться надо.
Мы прошли в кухню. Мама устало опустилась на табурет. Я навалил в раковину картошки и принялся ее чистить.
— Я думала, у тебя гости, — сказала мама. — Чьи туфли в прихожей?
— А, да. Это Боря Брик, мой одноклассник, новенький. Ему плохо стало, я привел его домой. Он спит. Ничего, если до утра останется?
— Напился, что ли?
— Нет. Не спал несколько ночей, волновался из-за нового места, учил. Сегодня чуть в обморок не упал.
— Вот! — Мама подняла указательный палец. — Видишь, как люди учатся? Ночами не спят!
— Мам, перестань! — Я всего лишь пытался выгородить Брика и не ожидал, что мои слова могут быть так восприняты.
— Не перестану! — Мама повысила голос. — Вот начнешь своим умом жить — тогда вспомнишь мои слова, и не раз. Как в школе у тебя?
— Да нормально. Как обычно.
— Чего наполучал?
Глава 10
На следующий день мы с Бриком шли в школу вместе.
— Нормально выспался? — поинтересовался я.
— Такое чувство, как будто я заново родился! — воскликнул Брик. — Потрясающее чувство. Этим можно заниматься ежедневно?
На нас начали коситься прохожие. Я стиснул зубы и прошипел:
— Заткнись!
— В чем дело? — удивился Брик.
— В тебе. Ты можешь говорить тихо?
— Могу. — Он понизил голос. — Что было не так в моих словах?
— Все не так в твоих словах. Знаешь, есть вещи, которые я не смогу тебе объяснить. Они не объясняются. Но если ты чего-то не знаешь, то спрашивай тихо, чтобы остальные этого не слышали.
Брик некоторое время шел молча и только перед самой школой подал голос:
— Трусливые вы все тут. Скучно.
Я не ответил. Снова думал о Жанне, гадал, подтвердит ли она свое приглашение. И чем оно для меня обернется?
Перед уроком ко мне вдруг подошла Маша.
— Есть минутка? — спросила она.
Мы отошли к дальнему подоконнику. Вторая девушка за одну неделю хочет со мной поговорить. Сумасшедшая популярность…
— Что случилось? — полюбопытствовал я.
— Да ничего не случилось, — тихо сказала Маша, водя пальцем по стеклу. — Скажи, а вы подружились с этим Маленьким Принцем?
— С кем?
Она усмехнулась.
— Ну, его так называют. Наверное, потому что он маленький, а осанка и повадки гордые, как у принца.
— А, ты про Брика? — улыбнулся я. С Машей говорить легче, чем с Жанной. Слова привычно рождались сами по себе. — Да, вроде как подружились. Он, конечно, странный…
— Мне кажется, он очень жестокий человек, — оборвала меня Маша.
— Что?
— Просто мои мысли. Тогда, когда Рыбин его бил, мне показалось, что ему действительно плевать. Он даже не воспринял этого. Забыл спустя минуту, если не меньше. И то, как он говорил о своем отце, помнишь? Будто заучил наизусть текст из учебника. Все какие-то термины, определения. Логические выводы. Человек, который так себя ведет — очень жесток.
— К чему ты это все? — Я развел руками.
— К тому, что мне страшно.
— Ты боишься Брика?
— Я — нет. Я за тебя боюсь.
Тут она посмотрела мне в глаза, и я вздрогнул. Внимание противоположного пола мне все же в новинку.
— Ну, со мной-то все в порядке будет.
— Ты бы не зарекался. — Маша вернулась к невидимым узорам на стекле. — Заметь, Рыбин к Брику теперь на пушечный выстрел не подходит, хотя он и тупой как бревно. Просто, как зверь, чует, что не на того прыгнул. И хвост поджал.
— Не скажу, что очень жаль, — признался я. — От меня Рыбин тоже отстал.
— Это потому что ты с ним всегда. Как бы под его защитой. Не думаю, что это хорошо. В поселке разное говорят…
— Что говорят?
— Ну, ты, к примеру, знаешь, где мать Брика? Ее видели в прошлые выходные. Говорят, жизнерадостная, общительная женщина. А потом она перестала выходить. Ты был дома у Принца?
— Был.
— Видел его мать?
— Нет, не видел. И…
«Я убил свою мать», — вспомнил слова Бори и содрогнулся.
— Ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что это очень странный и опасный человек. И на твоем месте я бы с ним так сильно не сближалась.
Мы немного помолчали, игнорируя неизбежные в подобных ситуациях выкрики от заходящих в класс оригиналов. «Жених и невеста» и тому подобное. Я, тем не менее, косился на дверь. Не хотелось, чтобы Жанна заметила мое «предательство».
— Слушай, а почему ты обо мне так беспокоишься? — спросил я.
Маша улыбнулась:
— Ну, знаешь, иногда взглядом всего не скажешь.
— Ты о чем?
— Можно подумать, ты не заметил, как мы с тобой «общались» последние два года.
— Заметил. Но я думал, что фантазирую.
— Когда я пришла в школу впервые после смерти мамы, меня все бросились утешать. Я смотрела в их глаза и видела либо страх, либо жалость, как к мокрому котенку посреди дороги. Настя из кожи вон лезла, что-то говорила, говорила, а я видела только пустоту. Хотелось растолкать их всех, убежать и никогда не возвращаться. И вдруг я поймала твой взгляд. Ты не подошел ко мне, ничего не сказал. Но когда я посмотрела тебе в глаза, то мне внезапно стало легче. Я подумала: «Он понимает не только то, что я пережила, но и то, что я переживаю сейчас». Одним взглядом ты изменил мою жизнь. У тебя огромная душа. Не подумай, что я в любви тебе признаюсь, просто говорю, как есть. Ты хороший человек, Дима, и я очень рада, что ты оказался рядом в нужный момент. Не хочу, чтобы у тебя начались неприятности из-за этого Маленького Принца и…
В этот момент прозвенел звонок. Попрощались мы с Машей старым проверенным способом: взглядами.
— О чем говорили? — полюбопытствовал Брик.
— О всяком, — рассеянно ответил я. — Кстати, поздравляю. Ты официально вошел в систему. У тебя появилась кличка. Теперь ты — Маленький Принц.
В этот момент в класс зашла Екатерина Михайловна, и начался урок алгебры. Ученики один за другим «горели» у доски и садились на место, провожаемые хриплыми воплями Екатерины Михайловны. Я, вцепившись в учебник, как в Писание, молился, чтобы меня не вызвали. А Брик внезапно изменил своему обычному познавательному угару и проигнорировал новый материал. Только учебник раскрыл на нужной странице, но решать уравнения не стал.
— Брик! — Екатерина Михайловна завопила так, что все подпрыгнули. Все, кроме Брика, разумеется. Он спокойно поднял взгляд на учительницу.
— Да?
— Встать, когда к тебе учитель обращается!
Боря поднялся быстро, но без излишней раболепной поспешности.
— Тебе, я смотрю, скучно?
— Нет, нисколько. Я изучаю нечто вроде психологии коллективного страха.
— А тебе не кажется, что ты должен изучать сейчас алгебру? — Екатерина Михайловна то ли не поняла сарказма, то ли предпочла не заострять на нем внимания.
— Не вижу в этом ни малейшего смысла. Алгебра, да и вообще математика — вспомогательная наука, не более. Она обретает смысл только в сочетании с другими науками. Изучение ее разумно строить именно в тесном контакте с естественными дисциплинами.
Если раньше в классе царила мертвая тишина, то сейчас она стала еще более мертвой. Будто все мертвецы ожили в день страшного суда, а потом снова умерли и на этот раз — абсолютно. Даже бактерии перестали разлагать плоть и застыли.
— Значит, так, — проскрежетала Екатерина Михайловна. — За урок ты получаешь «кол». Завтра жду в школу родителей.
Брик вздрогнул. Я заметил, как его лицо изменилось. Короткое мгновение Брик выглядел испуганным, но быстро взял себя в руки.
— На основании чего вы ставите мне самую низкую оценку? — спросил он.
— На основании твоих знаний. Которых нет.
— Которые вы не проверили.
— Ах, вот оно как! — Всплеснула руками Екатерина Михайловна. — Ты весь урок балду пинал, а я должна догадаться, что ты прекрасно знаешь материал! Ладно, давай так. К доске, с учебником! Переписывай пример номер триста семьдесят.
Брик пошел к доске. Я посмотрел на указанный номер и закрыл глаза. Это было уравнение, помеченное звездочкой: особо сложное, для особо увлеченных. Когда-то я пытался решать такие задания, но ни разу не достиг успеха.
Боря быстро переписал пример, потом, не спросившись, прошел к своему месту, положил учебник и вернулся к доске. Ни слова не говоря, поставил после изображенного на доске чудовища знак равенства и принялся писать решение. Все, затаив дыхание, следили за ним. Доска постепенно покрывалась вереницей иксов, игреков, альф и бет. Множились и исчезали скобки. В какой-то момент доска закончилась. Боря на мгновение замер, потрясенный этим неожиданным препятствием, потом взял тряпку, стер исходное уравнение и более мелким почерком продолжил. Аккуратно подчеркнул ответы.
— Не больше чем разминка для мозга, — резюмировал он свои действия. — Ничего интересного. Простая цепочка логических выводов.
Все ученики, и я в том числе, уставились на Екатерину Михайловну. Чего ждать от этого посрамленного божества? Грома? Молний? Всемирного потопа? Огня и серы?
Екатерина Михайловна поднялась со стула. Медленно повернулась к классу. На ее сморщенном лице не было видно ни тени удивления.
— Знаете, что? — сказала она так тихо, что мы затряслись в предчувствии катастрофы. — Есть такая пословица: «век живи — век учись». Я всю жизнь была строга к ученикам. Но нередко делала и некоторые послабления. Для тех людей, кто искренне говорил: «математика — не мое». Есть люди с гуманитарным складом ума, безусловно. Софья Николаевна, ваш учитель русского и литературы, одна из таких моих бывших учениц. Я в свое время «натянула» ей «четверку» и ни разу об этом не пожалела. Она своего добилась, математика ей действительно не нужна. Но вот теперь я поняла, что больше таких послаблений не будет. Когда человек, которому математика неинтересна, выходит и решает такое уравнение, которое даже те из вас, кто метит в программисты, решить не может, я считаю, опускать планку просто нелепо! Вы у меня еще взвоете! Брик, садись. «Пять» с плюсом. Не запускай!